Уилбур Смит - Полет сокола

Мунго Сент‑Джон, щурясь от яркого солнечного света, проследовал во внутренний двор Кейптаунского замка за конвоирами в алых мундирах со скрещенными белыми ремнями. Он не видел солнца уже пять дней, сидя в камере без окон. Толстые каменные стены, казалось, даже в разгар лета хранили тьму и стужу прошедшей зимы, а спертый воздух, проходивший сквозь зарешеченное окошко в дубовой двери, пропитался тюремными запахами из доброго десятка других камер.

Мунго глубоко вдохнул, остановился и взглянул на крепостную стену. Над Каценеленбогенским редутом гордо развевался британский флаг, чайки парили и кувыркались в порывах свежего юго‑восточного ветра. Сила пять баллов, попутный, как раз подходящий, чтобы покинуть бухту и выйти в открытый океан.

— Сюда, пожалуйста, — поторопил младший офицер, командующий конвоем, но Мунго не трогался с места.

Из‑за стен замка доносилось бормочущее пение прибоя — сверху хорошо видно всю Столовую бухту вплоть до Блубергстранда на дальнем мысу. «Гурон» наверняка стоит на якоре у самого берега, под управлением призовой команды. Капитану очень хотелось хоть разок взглянуть на клипер. Интересно, корма все так же черна от пожара и разворочена или О’Брайену разрешили починить корпус и руль?

«Если бы Типпу…» Он оборвал мысль, зябко передернув плечами, и не только от тюремного холода, въевшегося в кости.

Выпрямившись, он коротко кивнул младшему офицеру:

— Я готов.

Под звяканье подбитых гвоздями сапог конвойных они прошли по булыжникам внутреннего двора и поднялись по широкой лестнице к канцелярии губернатора.

— Заключенный и конвой, стой!

В крытой галерее ждал лейтенант военно‑морского флота в синем, с золотом, мундире, белых брюках и треуголке.

— Господин Сент‑Джон?

Лейтенант был чересчур стар для своего низкого ранга, с серым усталым лицом и равнодушными глазами.

Мунго презрительно кивнул в ответ.

Лейтенант повернулся к конвойному офицеру:

— Благодарю вас, сэр, вы свободны. — И добавил, обращаясь к Мунго: — Мистер Сент‑Джон, будьте добры следовать за мной.

Великолепные резные тиковые двери работы Анрейта вели в роскошную приемную. Паркет был из масляно‑желтой капской сосны, стены увешаны сокровищами Востока, столь прилежно собранными великим грабителем — голландской Ост‑Индской компанией, которая, в свою очередь, пала жертвой еще более могучего хищника.

Лейтенант повернул направо, миновав, к удивлению Мунго, высокую двустворчатую дверь красного дерева, обитую медью, что вела в личный кабинет губернатора. Подойдя к куда менее пышной двери в уголке передней, офицер постучал и, получив разрешение войти, провел американца в небольшой кабинет, принадлежавший адъютанту, с которым Мунго приходилось встречаться прежде.

Адъютант сидел за простым дубовым столом лицом к двери. Увидев арестованного, он не привстал и не улыбнулся. На креслах в глубине комнаты сидели двое.

— Вы знакомы с адмиралом Кемпом, — сказал адъютант.

— Доброе утро, адмирал.

«Зануда» Кемп молча наклонил голову.

— А это сэр Альфред Мюррей, главный судья Верховного суда Капской колонии.

— Ваш покорный слуга, сэр, — с бесстрастным лицом произнес Мунго.

Судья, не вставая с кресла, слегка подался вперед, опираясь на рукоять трости, отделанной золотом и янтарем, и пристально взглянул на американца из‑под белых нависших бровей.

К счастью, утром тюремщик принес Мунго горячей воды и бритву и разрешил воспользоваться услугами прачки‑малайки, бывшей рабыни, которая обстирывала офицеров замка. Сапоги Сент‑Джона были начищены, брюки сияли свежестью, белоснежная рубашка отглажена до хруста.

Адъютант поднял со стола официального вида бумагу и заглянул в нее.

— Вы капитан и владелец клипера «Гурон»?

— Да.

— В соответствии со статьями с пятой по одиннадцатую Брюссельского соглашения ваш корабль был задержан Королевским военно‑морским флотом и в настоящее время находится в британских территориальных водах с призовой командой на борту.

Ответа не требовалось, и Мунго промолчал.

— Ваше дело рассмотрено смешанной судебной комиссией Капской колонии под председательством главного судьи. Заслушав свидетельства командующего Капской эскадрой и других офицеров, суд постановил, что, поскольку клипер «Гурон» был захвачен в открытом море, дело находится вне пределов юрисдикции Капской колонии. Главный судья рекомендовал его превосходительству губернатору Капской колонии следующее: конфисковать в пользу правительства ее величества… э‑э… хм… — адъютант сделал многозначительную паузу, — груз, находящийся на клипере «Гурон», освободить судно из‑под ареста и передать его под командование владельца. Далее, обязать владельца в кратчайший срок предстать самому и передать клипер «Гурон» под юрисдикцию соответствующего американского суда и ответить на все обвинения, которые президент Соединенных Штатов Америки сочтет нужным предъявить.

Мунго вздохнул с облегчением. Хвала Создателю, они собираются замять дело! Боятся раздражать нового американского президента. Груз ценой в восемьсот тысяч долларов они, само собой, не упустят, но хотя бы отдают корабль…

Адъютант продолжал читать бумагу:

— Губернатор Капской колонии принял к сведению рекомендацию суда и издал соответствующее распоряжение. Вы обязаны как можно скорее подготовить корабль к отплытию. В этих целях командующий Капской эскадры согласился предоставить в ваше распоряжение ремонтные средства базы военно‑морского флота.

Мунго повернулся к губернатору.

— Благодарю вас, адмирал.

Брови Кемпа сошлись на переносице, лицо покрылось красными пятнами, но голос звучал тихо и отчетливо:

— В результате ваших действий, сэр… шестнадцать моих людей погибли и столько же искалечены. Зловоние от вашего грязного корабля ежедневно доносится до окон моего кабинета. — Адмирал с трудом встал и яростно впился взглядом в американца. — Провалитесь вы с вашей благодарностью, мистер Сент‑Джон, вот что я скажу! Будь моя воля, я бы не расшаркивался перед мистером Линкольном, а вздернул бы вас на рее британского военного корабля.

Адмирал отвернулся и подошел к окну. Он выглянул во внутренний двор замка, где ждала его карета.

Словно ничего не заметив, адъютант спокойно продолжал:

— Представитель Королевского военно‑морского флота сопроводит вас на борт вашего судна и останется там до тех пор, пока не придет к заключению, что оно готово к выходу в море.

Он дернул за шнурок звонка, висевший за плечом. Дверь распахнулась, на пороге возник лейтенант.