Пиратская доля (СИ) - "Милена Вин"

– Смотрите, – указав на дальнюю стену, сказала я. – Кажется, эта дверь ведет в другое помещение.

Энтони быстро подошел к двери, оглянулся на нас и, не проявляя неуверенности, медленно и аккуратно приоткрыл ее. Он внимательно всмотрелся в дверной проем и, кажется, не заметив ничего странного, сказал:

– Здесь лестница. Вниз ведет.

– Скорее всего, в подземелье, – произнесла Жаннет, подойдя к Энтони. – Вроде второго входа.

– Ты разберешься, куда идти? – спросила я и, выглянув из-за спины мужчины, увидела узкий проход и деревянную лестницу. Тянущийся вниз коридор освещался факелами.

– Надеюсь, что да.

Энтони снял со стены один факел и начал медленно спускаться с лестницы. Мы с Жаннет последовали за ним. Вскоре мы спустились вглубь подземелья. Свету здесь было гораздо меньше – низкие своды тюрьмы освещались висевшими на каменных стенах подсвечниками, расположенными на большом расстоянии друг от друга. Справа и слева тянулся длинный коридор. Я вдруг поморщилась, учуяв витающий в воздухе запах сырости и плесени.

– Куда дальше? – спросила я и вдруг поежилась, услышав доносившиеся издалека стоны заключенных.

– Кажется, звуки исходят оттуда, – указав налево, сказал Энтони. – Скорее всего, там комната для пыток. Значит, если верить словам коменданта, нам нужно идти в противоположную сторону.

Мужчина медленно двинулся вдоль коридора; мы с Жаннет, взявшись за руки, шли позади него. Страшные крики узников, от которых по спине бежали ненавистные мурашки, вскоре стали слабо доноситься до нас. Один раз мы повернули направо и сразу за поворотом увидели тянущиеся вдаль по обе стороны от нас решетки. Помимо сырости здесь чувствовалось невыносимое зловоние сотен немытых тел.

Мы молча двинулись дальше. С разных сторон доносились тяжелые хрипы и кашель заключенных. Благодаря свету факела, который нес Энтони, я смогла разглядеть некоторых людей в тюремных камерах. Грязные, исхудавшие мужчины и женщины смотрели на нас безо всякого интереса, некоторые поднимались с сырого пола и подходили ближе к ржавым решеткам, чтобы рассмотреть нас, но ничего не говорили – провожали странным, слегка безумным взглядом.

Нервно сглотнув и покрепче сжав ладонь Жаннет, я отвернулась от заключенных и заставила себя смотреть только вперед. Спустя какое-то мгновение Энтони, наконец, остановился у одной из тюремных камер и поднес к решетке факел.

– Кажется, это здесь, – сказал он, вглядываясь в темноту.

Я отпустила руку Жаннет, подошла к решетке и сжала дрожащими пальцами толстые прутья.

– Жак?.. Ты здесь?

Я заметила слабое шевеление в углу, услышала хриплый стон, и из моей груди тут же вырвался невыразимый вздох облегчения.

– Жаннет... – умоляюще протянула я, оглянувшись на девушку.

Она сразу вынула из-за пояса нож и принялась ковырять его острием в большом железном замке. Спустя несколько секунд раздался щелчок, и Жаннет осторожно отворила решетчатую дверь. Не раздумывая, мы втроем зашли в камеру; Энтони осветил лицо заключенного, и я, поймав измученный взгляд карих глаз, быстро опустилась на колени и коснулась щеки мужчины.

– Жак... – шепнула, лихорадочно осматривая его лицо – такое безжизненное, утратившее былую напряженность и серьезность. – Ты слышишь меня? Прошу, Жак, не молчи...

Он не ответил мне. Слегка разлепил иссохшие губы и тяжело выдохнул. Казалось, что мужчина смотрит сквозь меня – он словно не видел перед собой мое лицо или полагал, что я всего лишь очередное видение.

– Его пытали? – испуганно спросила я, посмотрев на Энтони. Он неуверенно кивнул. – Но почему? Казнь отменили. Зачем они это делали?

– Ради забавы, – последовал серьезный ответ. – Порой солдаты спускаются в подземелье, потешаются над теми, кто слаб и беспомощен.

Меня вдруг охватила злость. Такая сильная и пугающая, что мне стоило неимоверных усилий не закричать от бессилия. Внутри стало больно, тягостно. Я снова взглянула на капитана и осторожно коснулась его плеч.

– Помогите поднять его, – сказала тихо. – Нужно уходить отсюда.

– Погоди. – Жаннет села на корточки рядом со мной и достала из-за пояса нож. – Вначале сниму эти чертовы кандалы.

Девушка ловко справилась с замком, отбросила железные цепи в сторону и аккуратными движениями растерла затекшие кисти капитана.

– Клэр, держи факел, – произнес Энтони, протягивая мне палку с ярким пламенем на конце. – Освещай нам дорогу. Мы поможем ему идти.

Я послушно взяла факел, а мужчина и Жаннет медленно приподняли капитана с пола. Он вдруг застонал от боли, затем резко замолчал, стиснув зубы, и в полубреду осмотрел каждого из нас. Энтони положил руку Жака себе на плечо, обхватил его одной рукой за торс, и Жаннет последовала его примеру – сделала то же самое, только с другой стороны.

– Возвращаемся в кладовую? – спросила я. – А оттуда куда? На посту караульные.

– Я приготовила для них небольшой взрывной сюрприз, – слабо усмехнулась Жаннет, вместе с Энтони выходя из камеры. – Выберемся…

Я вышла в коридор вслед за ними и, услышав вдруг приближающиеся шаги, резко посмотрела в ту сторону, откуда мы пришли. Казалось, в этот миг время замерло; вокруг царила такая напряженная тишина, и только чьи-то тяжелые шаги, эхом раздающиеся в моей голове, посмели нарушить ее. Сердце пропустило удар. Потом второй, третий…

Мы стояли, не двигаясь, не зная, куда бежать и что делать. Из-за поворота показалась массивная фигура стражника, и он замер, заметив нас. Энтони потянулся к пистолету, спрятанному в кобуру, резко вытащил его и выстрелил так внезапно, что я вздрогнула от испуга и охватившей меня паники.

Промахнулся. Стражник быстро пригнулся, а затем рванул обратно, громко крича:

– Побег! Заключенный сбежал!

– Черт побери… – тихо чертыхнулся Энтони, спрятал пистолет и подтянул ослабленное тело капитана наверх. – Уходим.

– Идти обратно нет смысла, – отчеканила Жаннет, не сдвигаясь с места. – Скорее всего, он пришел тем же путем, что и мы. Нас сразу поймают.

– Туда, – вдруг тихо сказал Жак, мотнув головой в противоположную сторону. – Идем туда…

Голос его был хриплым, разбитым. Я видела, что ему с трудом дается говорить, но он продолжал упорно повторять свои слова и медленно топтаться на месте.

– Может, там есть выход, – предположила я, устремив взор в глубь коридора. Он был длинным, мрачным; свет свечей не освещал дальние своды тюрьмы. – Жаннет права – возвращаться туда нельзя. Идем.

Я уверенно пошагала вперед, освещая нам путь. Каменный пол был сырым, немного скользким; напряженный слух улавливал где-то вдалеке монотонно капающую воду. Я старалась не обращать внимания на липкий страх, сдавливающий горло, вызывающий волны мурашек по всему телу, и твердо шла все дальше и дальше в темноту, иногда оглядываясь на идущих за мной ребят. Вскоре я остановилась. Коридор разветвлялся на два погруженных во мрак тоннеля, ведущих в неизвестном направлении.

– Куда теперь? – шепнула я, повернувшись к Жаннет и мужчинам.

– Налево, – глухо произнес Жак.

Он попытался выпрямиться, но вдруг скривился и вновь обмяк на руках Энтони и Жаннет; кажется, его попытка идти самостоятельно отозвалась мучительной болью. Поджав губы и нехотя отведя от капитана взгляд, я завернула налево. Здесь не было тюремных камер, решеток – лишь голые каменные стены. Казалось, что этот проход медленно сужается, и от осознания этого дыхание мое участилось, стало тяжелым и неровным. Стараясь не поддаваться панике, я упрямо двигалась вперед.

Еще немного, и я решила бы, что этот тоннель бесконечен. Но спустя несколько тягостных, напряженных минут мы дошли до его конца – впереди была массивная деревянная дверь. Откуда-то издалека доносились глухо голоса, постепенно становились ближе и отчетливей. Мы все слышали это и понимали, что за нами увязалась погоня, но никто не поддавался паническому ужасу. Я резко толкнула дверь, и она с тяжелым скрипом отворилась, открывая вид на широкий луг. Мы вышли наружу, и я сразу втянула в себя свежий ночной воздух.