Эдуард Кондратов - По багровой тропе в Эльдорадо

— Это они… Пирайи [30]… — тихо сказала Апуати. — Посмотри, какие зубы…

Только теперь я понял, кто убил Аманкая. Треугольные острые, как бритва, зубы украшали несоразмерно большую челюсть короткой рыбы. Видно, Мехия слегка оглушил ее ударом сапога, и теперь она уже на суше приходила в себя, разевая оскаленный рот и шевеля жабрами. Маленькие чудовища, размером с плотицу, оказались сильнее отважного и мужественного человека… Как трудно поверить в это…

Я встал и с отвращением наступил сапогом на пирайю.

— Вставай, Диего. Перевяжи ногу. Надо идти.

Внезапно у нас за спиной послышался шум падающей с обрыва гальки и комков земли. Я резко обернулся.

— Вот они!

На бугре, откуда мы спустились полчаса назад, стояли четверо: Гарсия, Педро, Хуан и мой дядя. Несколько секунд они наблюдали за нами с презрением и насмешкой, как следит хозяин за увертками изолгавшегося раба. Затем дядя сделал знак, и они стали неторопливо спускаться к реке. Мы не шевельнулись, мы молча смотрели на них, и они смотрели на нас. Подойдя ко мне, Кристобаль Мальдонадо сощурился и стиснул зубы.

— Племянничек. — саркастически выдохнул он и могучей ладонью, одетой в железную перчатку, со страшной силой ударил меня по лицу.

Оранжевое пламя вспыхнуло в моем мозгу и тотчас погасло. Я потерял сознание.

… Когда меня, наконец, привели в чувство, дядя вынес свой приговор. Он не позволил пикнуть ни Педро, ни Гарсии, он все вершил сам. Мальдонадо сказал, что солдат не вправе судить солдата — судьбу изменников решит королевский суд и святая инквизиция. Он запретил кому бы то ни было из свидетелей «этого позора» рассказывать другим солдатам о происшедшем и пригрозил самолично расправиться с каждым, кто осмелится нарушить его приказ. О нашем побеге узнают лишь сеньор Франсиско де Орельяна и оба святых отца.

— Мы не палачи, а солдаты короля, — сказал дядя, — и потому законом для нас будет слово нашего командира. Решит ли он повесить изменников или предоставит это право инквизиции — это его дело. Как скажет капитан, так и будет.

Только Хуан де Аревало осмелился возразить суровому Мальдонадо. Мой бывший друг был согласен с решением дяди временно оставить нас живыми, но он требовал немедленной казни Апуати.

— Я сам изрублю на куски эту проклятую колдунью, — с ненавистью сказал Хуан. — Она виновата во всем, она погубила моего друга…

— Жалкий слепец, — спокойно ответил я Хуану. — Ты стал убийцей по призванию, идальго де Аревало. Но знай: если вы убьете Апуати, я переживу ее лишь на мгновение. Я брошусь в воду и разделю участь Аманкая либо проткну себе горло ножом… Ты знаешь, Хуан, что слово мое тверже камня…

Но дядя прервал наш диалог. Он заявил, что не намерен менять своих решений. Отобрав у нас с Мехией мечи, он дал команду отправляться в лагерь не медля ни секунды. Тело Аманкая Мальдонадо брезгливо столкнул в воду, но рану Мехии перевязал своими руками.

Мы двинулись в обратный путь. Теперь мы с Апуати поддерживали хромающего Мехию. Зато Эрнандес… Он все время жался к Педро.

И, что самое удивительное, совсем не хромал…

Теперь я верю, что нет и не может быть на свете реки более длинной и более могучей, чем Великая река амазонок. Вот уже седьмой месяц плывем мы на своих хрупких бригантинах навстречу солнцу, и лишь неделю назад, заметив, что вода в реке регулярно прибывает и спадает, стали догадываться о близости моря.

Море близко!.. Противоречивые чувства вызвало у наших солдат это открытие. Радуясь возможности в скором времени распрощаться с коварной рекой и зеленым кошмаром ее берегов, наши алчные конкистадоры однако же не скрывали и своего разочарования. Да, горького разочарования: ведь страну Золотого касика, сказочное Эльдорадо, мы так и не нашли, хоть оставили за плечами многие сотни лиг. Правда, оставалась надежда, что легендарная страна раскинулась на морском побережье — пленные индейцы смутно намекали на что-то похожее. Но рухнувших планов и несбывшихся ожиданий было уже слишком много, чтобы можно было тешить себя еще одним радужным пузырем надежды.

Мы плывем вдоль левобережья, держась от зеленой стены, нависшей над водой, на расстоянии арбалетного выстрела. С каждым днем Великая река становится все шире и шире, и темная полоска правого берега едва виднеется на горизонте. Бригантинам теперь приходится туго: время от времени на реке поднимаются большие волны. Они беспощадно хлещут в тонкие борта «Виктории» и «Сан-Педро», и мне чудится, будто я слышу, как наши суденышки кряхтят и жалуются на свою нелегкую участь. Однако до вчерашнего дня они ни разу не подвели нас: если не считать частых, но незначительных течей, наши посудины достойно переносили выпавшую на их долю нагрузку.

Впрочем, и хозяева этих мест не оставляют нас в покое. Они стерегут незваных пришельцев на каждой лиге, и за последнюю неделю дважды чуть было не рассчитались с нами сполна.

Первую возможность сделать это они упустили четыре дня назад, во время нашей ночной стоянки. Проплутав до позднего вечера меж лесистых островов, мы лианами привязали бригантины к ветвям прибрежных деревьев и заночевали на воде, так как удобного места для высадки не нашлось. И это было счастьем для нас, ибо огромная армия индейцев всю ночь рыскала по суше, а река буквально кишела каноэ. Со страшным шумом они искали нас, но так и не нашли, хотя несколько индейских лодок прошли совсем рядом с замершими бригантинами — было даже слышно, как воины вполголоса переговаривались между собой. Худо пришлось бы нам, если бы индейцы обнаружили стоящие на приколе бригантины. Не помог бы и ночной мрак — слишком велико было их численное превосходство.

Второй критический момент мы пережили вчера, вскоре после полудня. Выше я говорил уже о том, насколько крепкими оказались наши бригантины, однако внимательный читатель, видимо, заметил мою оговорку «до вчерашнего дня». Да, вчера был черный день для маленького «Сан-Педро» — он с ходу наскочил на полузатопленный ствол дерева, одна из досок разлетелась в щепы, и бригантина стала медленно тонуть. Капитан Орельяна, не растерявшись, приказал вывести оба судна на затопленный луг и подвести их к плоскому островку. Это нам удалось: мы высадились на берег и стали ждать отлива, чтобы иметь возможность починить «Сан-Педро». Отлив не заставил себя ждать, но не промедлили и туземцы. Многочисленная флотилия каноэ причалила к противоположной оконечности острова, и индейцы принялись яростно атаковать нас с суши.

Трудно представить себе положение более опасное, чем то, в какое мы попали. Благодаря усердию отлива, наши бригантины очутились на суше, причем чинить «Сан-Педро» нужно было по возможности быстро, пока не прибыла вода. Но разве могла идти речь об успешной починке судна, когда вокруг кипел жаркий бой?