Сергей Городников - Порученец Царя. Персиянка

– Ну что? Этого хотели?!... Кровью, кровью заплатите мне все! Все!!!

Плюнув к ногам старшин, он отвернулся. То ли из-за прокушенной губы слюна была необычно алой, то ли она упала на ярко красный цвет на ковре, но старшины от неё отступили, как от змеиного яда. А Разин расправил плечи и грозно вымолвил в сгущающиеся над рекой сумерки:

– И ты Волга! Дала мне силу пленить её. Так получи в подарок её и... мою душу... Дай же натешиться вволю донскому казаку... А уж я напою тебя! Не вином, напою. Сладостью крови! На века запомнишь о ней и обо мне!

Ночь оттеснила вечер и, как сообщница, прикрыла теменью воровскую стаю казачьих челнов и струга, увлекаемых течением Волги, и ход которых осторожно подправлялся рулевыми вёслами, чтобы все челны неотрывно следовали за большим стругом вождя. От общего места сбора у Заячьего острова они плыли при спущенных парусах и серединой реки. Миновали окраины, затем слободы посада и стали заворачивать к облику Белого города и причалам, приближаясь к чёрной выпуклости левого борта "Орла", который застыл на якорных канатах в стороне от пристани. Как ни старались казаки подчиняться жесткому приказу атамана, а избежать предательских хлюпаний и слабого поскрипывания рулевых вёсел не удавалось. Над носом боевого корабля появился горящий светильник, и мужской голос строго крикнул оттуда:

– Кто плывёт?

Разин чуть дёрнул подбородком от обеспокоенности, которую расслышал в голосе дежурного офицера. Но струг и челны уже заходили под высокий борт, и корабельные пушки им были не опасны. Однако и надежда на внезапность нападения ускользала.

– Мне нужно переговорить с капитаном! – громко, чтобы слышали в челнах, отозвался Разин.

Офицер предпочёл выполнить это властное распоряжение, и, когда челны рассредоточились вдоль обращённого к реке бока "Орла", сверху раздался грубый возглас капитана, тревогу которого выдавал ставший особенно явным иноземный выговор:

– Бутлер слушает! Кого это черти принесли?!

– Разина с товарищами они принесли, – спокойно ответил казачий вождь.

С берега донёсся пронзительный разбойничий свист, услышав который, Разин без окольных слов потребовал:

– Капитан, предлагаю тебе присоединиться ко мне. С этим кораблём и моими людьми мы станем безраздельно хозяйничать по всему морю и на реке, в Персии и в Поволжье. Обещаю, ты станешь через год богаче любого купца.

Казаки застыли в напряжённом ожидании. Наконец капитан высказался так же откровенно:

– Ты предлагаешь мне поднять флаг пирата? Заманчиво, чёрт возьми! Надо подумать. А если я не соглашусь?

– Тогда я вынужден буду заставить принять мои условия о сдаче корабля, – холодно, без тени сомнения, объявил Разин. – "Орёл" окружён и с реки и с берега.

Было видно, что капитан наклонился у носа боевого судна, всмотрелся вниз и убедился, что челны облепили корабль, как псы медвежью берлогу.

– Хм-м. Это убедительно, чёрт возьми, – послышалось его бормотание. И он немного повысил голос, внятно попросил: – Всё же я прошу дать мне час подумать.

Разин как будто заранее был готов к такой просьбе.

– Ладно, капитан, думай, – согласился он. – Но при условии, что честно ответишь на мой вопрос. Мои люди утверждают, что доставили на корабль царского порученца. Тот был замотанным в парусину и связанным. Он на судне?

На этот раз Будлер тянул с ответом. Сначала откашлялся. Признался он с крайней неохотой:

– Твои люди не врут. Он здесь и надёжно заперт.

– В таком случае, я хочу получить его.

В ледяном голосе атамана угадывался звон острой сабли, уже занесённой над шеей смертельного врага.

– Но он нужен воеводе, – уклончиво возразил Бутлер. – А я жду воеводу, который приказал никого к нему не впускать.

– Воеводу успели предупредить о моих намерениях. Он заперся в крепости и не придёт, – с презрением сказал атаман. – Сам видишь, кому порученец нужнее.

Наверху убрали светильник.

– Хорошо, атаман. – Бутлер, скрипя сердце, признавался, что вынужден подчиниться. И распорядился в сторону: – Принести запертого пленника!

Внезапно слева от его голоса плотную темень ночи пронзила яркая вспышка пистолетного выстрела. Под звук сопроводившего её громкого хлопка пуля цокнула о наплечную сталь доспеха Разина, в лёт отскочила ему за спину. Казаки словно ждали чего-то подобного – тут же в челнах поднялась ответная пальба ружей и пистолетов. Будто разбуженная этим шумом, в проёме туч бледно проглянула размытая дымкой луна и высветила часть реки и берега до подножия белокаменной крепости.

– Атаман ранен! – зычно завопил высокий голос с одного из челнов.

Обнажённый светом месяца бок враждебного корабля и этот крик взбудоражили казаков. Злобные возгласы проклятий коварству капитана, отборная ругань взлетели к корабельному борту вместе с железными лапами крючьев, которые потащили за собой привязанные верёвки. Первые сорвиголовы полезли по ним наверх, а для прикрытия их поднялась новая волна ружейной стрельбы, затем с крайнего большого челна ахнула медная пушка, и ядро попало в рею передней мачты «Орла», надломила её.

– Не ранен я! – во всю силу лёгких заорал Разин, пытаясь остановить своевольное нападение на готовый сдаваться корабль.

Однако удержать казаков не было никакой возможности. Разин гневно обернулся, чтобы приказать затрубить отбой, и уставился в Мансура. Отскочив от плеча доспеха вождя, пуля самого первого выстрела поразила стоящего за его спиной хазарина, застряла у него в голове. Он шатался и держался за рваную рану под вываливающимся глазом, а его пальцы быстро окрашивались проступающей кровью, тёмные струйки показались и в углах его губ. Разин вскинул голову, ещё раз глянул на корабль, и понял, наконец, что трубить отбой уже поздно.

А на палубе "Орла" Бутлер покраснел от ярости и заревел в лицо Плосконосу:

– Как ты посмел стрелять без моего приказа?!

Плосконос вместо ответа направил ему в грудь второй свой пистолет.

– Успокойся, капитан Бутлер, – произнёс он раздельно и ясно. – Я не вижу для себя никаких выгод в ваших сделках с этим разбойником, по которому плачет топор палача. А пленник мой... мой и воеводы, и должен отдать ему очень важное письмо. Которое и я бы не прочь заполучить... – Близкий стук крючьев заставил его требовательно повысить голос. – А теперь, капитан, займитесь обороной государева корабля!

Бутлер сообразил, что сделанного не изменишь, мириться с казаками поздно и лучше последовать распоряжению Плосконоса. Он повернулся к своим растерянным и ожидающим его приказов офицерам, за которыми из нутра судна беспорядочной толпой выбегали на выстрелы ничего не понимающие матросы. Мгновения оставались до того, как страх лишит их разума и способности подчиняться.