Алексей Шебаршин - Страшный советник. Путешествие в страну слонов, йогов и Камасутры (сборник)

– Черт с ним, и с Шивой, и со спасибом ихним, Иваныч! – подхватил крик советника смышленый бухгалтер Петр Степаныч. – Тикать надо отсюда сейчас же! Ты только посмотри!

Бросив быстрый взгляд на завертевшуюся бурным водоворотом чудовищную толпу взбудораженных зрителей, вопящих в страхе и экстазе, мэр мгновенно оценил обстановку: «…И возмутился народ против Пророка своего, и настучал ему по башке, а заодно и всем присутствующим».

– Ходу! Драпаем! Вот через эту дырку! – показал он на узкий боковой проход, откуда совсем недавно в лучах славы появился гвоздь программы, то есть господин Махалингам, и куда его теперь, полубесчувственного, тащила группа почитателей.

Борзовцам и Андрею Андреевичу сказочно повезло. Пулей выскочив на почти пустынный задний двор бассейна, который еще не успели запрудить толпы народа, они с ходу влетели в чей-то пустой микроавтобус, мирно поджидавший своих пассажиров у открытых ворот, сунули ошалевшему водителю несколько рупий и тычками, бранью и громовыми проклятьями заставили его во весь опор лететь от «Шивмóчи» к Тадж Махалу, где их поджидали посольские машины, вскоре унесшие измученных, но радостно возбужденных борзовцев в родной Дели к поджидавшему их похмельному Афанасию Никитину, а Андрея Андреевича – к его любимой жене Наташе.

Сладок, легок и приятен был сон советника. Грезилось ему, будто звонит ему домой посол и ласково так, протяжно говорит: «Андрей Андреевич, дорогой ты мой, проснись. Только что телеграмма с литером вне очереди из Москвы пришла. Знаешь, за чьей подписью? Самого Президента! Не веришь? Говоришь, что Президент телеграммы в посольства не пишет? А он взял да и написал, да еще и подписал Имам Всея Руси, а также Царства Чеченского и остального Великий Князь».

– А что пишет-то отец наш родной? – спросил советник, начиная чувствовать легкую тревогу.

– Пишет он так: «Дошло до нас, что есть в посольстве твоем советник умелый, по прозвищу Страшной, который зело борзо и приятно шифровки о реакции в стране пребывания” на деяния мои мудрые пишет. Так-то полюбился он нам, что велим тебе, посол, впредь его не Страшным” звать, а “Леполюбым” величать, да еще скажи ему, что назначаем его министром нашим по делам Чечни главным, с проживанием во граде Грозном, с окладом противу прежнего тройным, а также деньгами “гробовыми” немалыми».

– Не надо, батюшка! – услышал советник свой крик и… проснулся. Утирая холодный пот, он тупо уставился на заливавшийся звонком телефон, стоявший рядом, на ночной тумбочке. «Какого черта мне такие старославянские ужасы снятся? – подумал он, усилием воли прогоняя сон. – И чего телефон посередь ночи звонит-то? Уж не посол ли, в самом деле?» Звонил и впрямь посол.

– Андрей! Извини, что разбудил. Тут, понимаешь, такое дело – только я спать улегся, как звонит мне…

– Президент? – шепотом спросил Андрей Андреевич, еще не отошедший от внезапно прерванного сна.

– Какой президент? – удивился посол. – Петр Иваныч, водитель наш. Пьяный-препьяный, бормочет что-то такое про выговор да продление ему командировки, и еще о чем-то, не разберешь.

– Вот козел! – рассвирепел советник. – Счас я ему! Совсем обалдел! Он откуда звонил?

– Из гаража. Он там дежурит сегодня. Ты, будь добр, сходи туда с ребятами, Игорем и Васей, посмотри, как он там, разберись с ним и скажи, чтобы мне ночью домой пьяным не звонил. Я с любым готов говорить, но и меня пожалейте – я устал, я спать хочу, я снотворное принял, а он что же вытворяет? Поговори строго, но палку не перегибай, ладно?

Быстро одевшись и испытывая немалое облегчение, что не в Чечню главным министром едет, а спешит разобраться всего лишь навсего с безобидным алкашом Петром Ивановичем, Андрей Андреевич бодро потопал в гараж в сопровождении водителей Игоря и Васи, уведомленных им о безобразии их коллеги Пети.

– Ну? – зайдя в гараж, строго спросил советник Петра Иваныча, вольготно раскинувшего свои изрядные телеса на диване в комнате отдыха водителей.

– Дык! – заявил Петр Иваныч, что следовало понимать приблизительно так: «Виноват, Андрей Андреич, пьян на боевом посту, но и вы меня поймите – жизнь совсем заела, зарплата маленькая, жена заначку отбирает, культурно выпить дома, дура эдакая, не позволяет, посол командировку продлевать мне не хочет, говорит, что вы-де, Петр Иваныч, пьяница. Так я измучился, что выпил вот маленько для храбрости и решил по-простому поговорить с послом-то – продлите, мол, командировочку. Я человек хороший, вас люблю и уважаю, а пить впредь не буду, ни-ни!».

– Дык-то оно дык! – мрачно согласился Андрей Андреевич. – Однако и вы посла поймите – он человек государственный, его сюда сам Президент прислал, работой он побольше вашего замученный, спать лег после трудов праведных, а вы ему ночью домой по телефону наяриваете да в трубку нечленораздельно мычите, поскольку спьяну даже «мама» сказать не можете. Это разве дело? С вас, кстати, еще ведь выговор не сняли за вождение в нетрезвом виде, а вы о продлении просите. Хорошие люди таким свинским образом с начальством не обращаются. За такие подвиги в Чечню вас заслать мало, Петр Иваныч!

– Х-р-р! – возразил Петр Иваныч, окончательно впадая в пьяную кому.

– Понял. Главные дебаты придется перенести на завтра, – подвел итог разговора советник и обратился к двум сопровождающим его сослуживцам Петра Иваныча. – Игорь Викторович! Василий Васильевич! Будьте добры – доставьте тело на дом и сдайте его супруге, и, пожалуйста, чтобы без членовредительства.

– Член ему пусть жена вредит! – сурово молвил Игорь Викторович, окидывая тяжелым взглядом тушу Петра Иваныча. – Мы его только разок-другой на лестнице уроним, но аккуратно, даже шкурку кабану этому не попортим. Да, Вась?

– Как знаете, мужики, – устало махнул рукой советник. – Я спать пошел. Завтра, ко всему прочему, мне еще с похмельным Петром Иванычем отношения выяснять придется. Тоже не сахар, по правде сказать.

Выступление российского политолога, прибывшего из Москвы, индийцам явно нравилось. Английское произношение оратора было, правда, несколько корявым, зато с лихвой окупалось красотой и лихостью стиля. С одобрением и легким смешком были восприняты слова о «маленьком ядерном скунсе», которого лучше не трогать. Аудитория, без дополнительных подсказок выступающего, сразу догадалась, что речь идет о заклятом враге Индии – Пакистане, которого российский гость, понятное дело, не хочет называть по имени, исходя из соображений дипломатической деликатности. Под сочувственное охание зала прошла и фраза об «ослабевшем российском слоне, которого каждая международная моська норовит теперь ухватить за брюки».