Игорь Болгарин - Миссия в Париже

Тихонов прежде уже посещал Париж, познакомился с Нансеном в те самые дни, когда норвежский ученый готовил письмо-обращение к членам «Совета четырех» Парижской мирной конференции. В нем Нансен настаивал на продовольственной и медицинской помощи мирному населению России и даже предлагал свой план. Лидеры Антанты тогда не поддержали Нансена. Но «План Нансена» как некая международная гуманитарная организация пока продолжал существовать и, несмотря ни на какие политические ветры, оказывал Советской России посильную помощь.

Провожал членов Миссии нарком Внешторга Леонид Борисович Красин, один из авторов «бриллиантовой дипломатии». На последних совещаниях СНК он сам себя подверг критике: увлекшись «бриллиантовой дипломатией», мало внимания уделял иным возможностям воздействия на правительства Антанты, таким, к примеру, как народная дипломатия, пресса. Под угрозой надвигающегося на Россию голода, по совету Красина и было принято решение направить в Париж не совсем обычную, народную делегацию для переговоров о возобновлении торговли. Красин полагал, что обычные крестьяне, представляющие срез беднейшего российский населения, сумеют скорее достучаться до сердец лидеров Франции, вызовут сочувствие и помогут сдвинуть с мертвой точки проваленный прежде план Нансена.

Красина на том совещании СНК поддержал легендарный Яков Фюрстенберг-Ганецкий, прославившийся тем, что устроил проезд Ленина через воюющую с Россией Германию и слывший авторитетным специалистом в международных делах. Он горячо доказывал, что народная миссия – это и есть та самая спасительная веревочка, потянув за которую можно достигнуть замечательных результатов, а возможно, и полного замирения с Францией, народ которой, по уверению Ганецкого, спит и видит завершение этой бойни.

– Пусть народ Советской России с глазу на глаз поговорит с народом Франции. И я хочу посмотреть на правительство Франции, что оно ответит на справедливое требование народов! – патетически выкрикнул Ганецкий, завершая свое выступление на СНК и даже сорвав аплодисменты, на которые комиссары обычно бывают скупы.

Ганецкий предлагал в руководители делегации свою кандидатуру, но его никто не поддержал из-за известного авантюризма и легкомыслия. Красин предложил своего заместителя Тихонова, человека обстоятельного и здравомыслящего: такой не наломает дров.

Красина поддержал Ленин. У него была для этого еще одна причина. Не ожидая окончания Гражданской войны, Советская Россия приступала к строительству Каширской ГЭС и тем самым как бы сигнализировала всему миру: сомнений в победе нет. Начальником строительства был назначен младший брат наркома продовольствия Цюрупы Георгий, который, как известно, был земляком Тихонова. К тому же они были связаны родством: женаты на родных сестрах. Инженер-электрик по специальности, Георгий Цюрупа до недавнего времени успешно работал в Питере на заводах Сименса-Шуккерта.

Начиналось строительство «Каширки» поистине на голом энтузиазме. Кроме кирпича, который имелся в наличии, нужны были еще турбины Женвеля по пятьсот лошадиных сил каждая, нужны также трубы, насосы, силовой провод, изоляторы и еще много чего. Список только того, что требовалось в первую очередь, содержал более сотни наименований. Георгия Цюрупу, который блестяще владел немецким, часто бывал в Германии и имел в друзьях большое количество влиятельных людей, включили в состав Миссии с тем, чтобы он сошел с поезда в Берлине и по возможности предварительно договорился с крупными немецкими предпринимателями о поставках всего необходимого для Каширской ГЭС.

Появившийся на вокзале Красин не подошел к членам Миссии, а подождал, когда на него обратит внимание Александр Дмитриевич Тихонов. Они стали неторопливо ходить по перрону, что-то горячо обсуждая. Поднаторевший в международных делах Красин, видимо, давал необходимые советы своему заместителю, не столь опытному в общении с иностранцами.

А Кольцов присматривался к своим попутчикам, в основном людям немолодым, выбывшим из войны не по своему желанию, а вынужденно, из-за ранений и других различных болячек. По шрамам на обветренных лицах, по степенности и неторопливой крестьянской основательности Кольцов понял, что в прошлом это были трудяги-хлеборобы, а в недавние лихие времена вынужденно стали разудалыми кавалеристами и отчаянными рубаками. Двое-трое суток с такими попутчиками обещали не скучное времяпрепровождение.

Чуть в стороне от остальных переминался с ноги на ногу высокий кудрявый мужчина. Это и был начальник будущей Каширской ГЭС Георгий Цюрупа, попутчик Кольцова до Берлина.

Наконец маломощная «овечка» подтянула к перрону куцый – в пять-шесть товарных вагонов – состав, к которому был прицеплен единственный порядком изношенный и ободранный, словно только недавно извлеченный со свалки, пассажирский вагон.

Тихонов попрощался с Красиным и направился к вагону.

– Прошу, товарищи! – пригласил он членов Миссии, и добавил. – Надеюсь, в Брест-Литовске нам заменят эту развалину.

Члены Миссии утиной цепочкой двинулись вслед за Тихоновым. Последним шел Кольцов.

Тихонов вглядывался в лица членов Миссии, запоминал. Павла задержал, протянул ему руку:

– Рад с вами познакомиться, товарищ Кольцов. Вениамин Михайлович Свердлов просил меня извиниться, что не смог вас проводить. Вызвали во ВЦИК.

– Понимаю.

– Передал, чтобы не беспокоились. В Париже вы не будете одиноки. Наши люди окажут вам всяческое содействие. Они уже предупреждены и встретят вас. Со своей стороны я тоже буду рад помочь вам в случае, если она вам понадобится в те несколько коротких дней, пока мы будем в Париже.

– Думаю, у вас там дел будет выше крыши. Постараюсь не обременять, – сказал Кольцов.

– Да уж хлебом-солью нас не встретят, это без сомнения.

Тяжело вздыхающий паровозик вдруг дал не по чину густой, басовитый и длинный гудок. Звякнули буфера и сцепки, и поезд тронулся. Тихонов пошел рядом с набирающим ход вагоном, ожидая, когда на ступени поднимется Кольцов, затем запрыгнул и сам, легко, как юноша, словно и не был отягощен грузом лет.

Медленно, словно нехотя, отставал от поезда вокзал с одиноко стоящей на пустынном перроне темнеющей фигуркой Красина.

Вдоль окон вагона потянулись неприглядные нищие городские окраины. Их сменили лесочки, перелески, одинокие будочки путевых обходчиков. Еще не успевшие сбросить осеннюю листву, небольшие колки выглядели нарядно, переливались золотистым и багряным цветом. Редкие хвойные деревья выглядели среди лиственничных перелесков строго, как дипломаты на сельской ярмарке.

Вагон был практически пустой. Кроме двух проводников, вероятнее всего, сотрудников Чека, его занимала всего лишь Миссия, состоящая из семи человек и двух их попутчиков: Павла Кольцова и Георгия Цюрупы. Посторонних не было.