Самуэлла Фингарет - Огонь на ветру

– Металл покоряется тебе с любовью, мастер. Он верит тебе, – сказал Шота, беря в руки то чашу, то блюдо.

Бека с благодарностью поклонился.

Когда, распрощавшись с хозяином, Шота вывел коня на улицу и привычно взлетел в седло, не касаясь стремян, он вдруг подумал, что нет у него желания возвращаться в казнохранилище.

– Значит, отправимся к камню, – сказал он Аргентуму.

Конь выровнял уши, тихонько заржал, взял с места некрупной рысью.

«Камнем» Шота называл ступенчатую глыбу тёмно-коричневой брекчи, возле которой заканчивались обычно его одинокие прогулки по берегу Мтквари. Путь пролегал в противоположную сторону от Мцхета, древней столицы Грузии, расположенной в получасе быстрой езды на северо-запад. Между Тбилиси и Мцхета постоянно сновал народ. Дорога на юго-восток оставалась пустынной.

За городской оградой Шота ослабил поводья. Конь пошёл шагом. Тонкие в щиколотках ноги осторожно переступали среди камней. Плеть и поводья без дела повисли в узкой ладони всадника. Мысли Шота унеслись далеко, в неведомую до поры никому другому даль. Там бились за правду и справедливость, за свободу и счастье прекрасных дев благородные и отважные витязи. Тариэл, Автандил и Фридон – такие имена дал им Шота. И не справиться было бы витязям с путами зла, не разорвать тенета мрака, если б не озарялся их путь светилом ярким, как солнце. Называется это светило Дружба. Пуста и печальна без дружбы жизнь человека.

Постройки давно остались позади. Ущелье сузилось. На берег надвинулись нагромождения скал. Словно высланные на разведку передовые отряды, камни оповещали о наступлении гор.

Возле крутой в уступах скалы Шота спешился, опустился на нижний уступ, как на скамью. Плеть и поводья, слабо зажатые в тонкой руке, легли на колени.

Много ли, мало прошло времени? День постепенно стал угасать. Очертания склонов утратили ясность. Крепость на дальней вершине слилась с предвечерними облаками.

…Закутанный в шкуру тигра, у воды сидел Тариэл, молодой амирбар – военачальник индийских войск. Он был могуч и прекрасен, яростен, благороден и добр. Лев в бою, он становился мягче ягнёнка, когда дело касалось безоружных и побеждённых. Его дивный облик вызывал восхищение, сильная воля подчиняла себе людей. Но вот он сидел у реки одинокий, печальный. Разлука с любимой исторгала стоны из могучей груди.

Слова в стихах обретали жизнь, придуманное становилось явью. Сейчас царь прикажет пленить незнакомца. Начнётся бой. Свирепым делался Тариэл, когда у него пытались отнять свободу.

– Эй, господарь почтенный, не откажи в подарочке. Конь твой серебряный мне приглянулся, поездить желаю.

Шота не шелохнулся, повёл одними глазами.

От соседней скалы отделились семеро, одетые во что попало, в низко нахлобученных лохматых шапках. Занятый судьбой Тариэла, он не расслышал их приближения. Теперь приходилось расплачиваться за собственную беспечность.

– Добром отдашь или ножичек желаешь испробовать? – Вожак шайки выдвинулся вперёд, глумливо поиграл ножом. – Удостой, господарь, ответом.

– К камню от страха присох, в скалу обратился, – расхохотались грабители. Смехом они подзадоривали себя к действиям.

– Ты прав, что назвал моего коня серебряным. Ему и кличка Аргентум, что по-латыни значит «серебро», – тихо сказал Шота. Он обращался к одному вожаку, остальных словно не видел. – Масть редкая. На этом коне тебя вмиг опознают и вздёрнут на первом же дереве, как грабителя и душегуба. Что же касается прочей наживы, то кошелька с деньгами при себе не ношу, ахалух, сам видишь, не из заморского шёлка.

– А зачем к ювелиру ходил? К ювелиру без денег не ходят. С самого базара его выслеживал, до самых ворот проводил, – прохрипел из-за спины вожака тощий оборванный мужичонка.

Шота вспомнил метнувшуюся у дома Бека тень.

– Цыц! – осадил вожак мужичонку. – Сейчас мой клинок правду узнает.

Вожак шагнул к скале. Шота взвился, как потревоженный барс. Прыжком вскочил на приступку, рассёк плетью воздух.

Раздался вопль. Вожак выронил нож и покатился по земле.

Грабители бросились на Шота. Но ураганный вихрь, поднятый плетью, не подпустил к добыче, только что казавшейся такой лёгкой.

Плеть хлестала и била с неистовой яростью. Лавина ударов обрушивалась на плечи, головы, руки. Плеть выбивала из рук ножи.

Долго в такой обороне, однако, не выстоять. Двое грабителей обогнули скалу, чтобы взобраться наверх. Не переставая орудовать плетью, Шота левой рукой вырвал из ножен кинжал. Двоих или троих он успеет прикончить, прежде чем сверху прикончат его.

– Держись, иду! – раздалось со стороны Мтквари.

Шота обернулся. По берегу бежал тот самый прохожий, что встретился на торгу. Ещё больше, чем утром, великан был похож на дэва из сказки. Борода разметалась, рыжеватые волосы выбились из-под квадрата сукна. На бегу незнакомец с силой метнул кинжал. Неудача. Кинжал угодил в скалу и отлетел со сломанным лезвием.

– Прыгай! – заорал незнакомец.

Шота прыгнул в гущу грабителей. И в тот же миг на приступку, где он только что стоял, упал обломок скалы. Камень тяжело ухнул и покатился на землю, под ноги дерущимся. Всё произошло так быстро, что грабители не успели опомниться. Великан налетел, словно смерч. Он схватил первого, кто ему подвернулся, и, орудуя жертвой, словно дубиной, принялся молотить остальных. Грабители не выдержали подобного натиска. Они попадали на землю и взмолились о пощаде.

– Убирайтесь прочь, – зло сказал Шота. – Ваше присутствие оскверняет воздух. И тех, на скале, с собой прихватите.

Кляня судьбу и волоча под руки раненых, грабители поспешили покинуть место бесславной схватки.

Шота подошёл к великану:

– Ты спас мне больше, чем жизнь. Ты избавил меня от позора принять смерть от оружия негодяев. Скажи, каким поступком смогу я если не отплатить, то хотя бы выказать свою великую благодарность.

– Не собирался вмешиваться, на ночёвку шёл. Да разве вытерпишь, если семеро на одного, – пробормотал великан. Он не все слова произносил чисто, хотя понять его речь не составляло труда.

– Судя по говору, ты не здешний. Без коня трудно в пути. Доставь мне радость, возьми Аргентума. Конь выучки доброй.

– Жаль скотину. Раздавлю, коли сяду.

– Правда твоя, – рассмеялся Шота. – Для дэва арабский скакун не более зайца. Прими хотя бы кинжал взамен сломанного.