Дэви Дэви - До самого неба

Располагался Имиштун рядом с морем, между двух рек. Главные торговые пути проходили через этот город. Нефрит и яшма, украшения и разная утварь, ткани, какао, маис… трудно перечислить, сколько разного добра оседало в маленьком Имиштуне. Город богател. И чувствовал себя в безопасности, так как торговые пути надежно охранялись могущественными соседями. За что последние, конечно, получали богатые дары…

А нынче вместо умершего правителя в Имиштуне властвовала его жена — до тех пор, пока не станет взрослым их сын и наследник. И своего воинства в городе теперь почти не было — женщина ведь не может водить в походы. «Вот что бывает, когда Циновка Ягуара переходит кому попало» — так говорили об этом в Чак’Баламе. И Уман Ик’Чиль думал так же… А сейчас узнал, что правительнице Имиштуна стало тесно в её землях… или не хотелось больше одаривать соседей… или нажитого богатства показалось мало… Как бы ни было, но миролюбие Имиштуна закончилось. А поскольку правительница не могла собрать достойное воинство — кто же пойдет за женщиной — то решилась на неслыханное. Она заключила союз с наиболее сильными кочевыми племенами, заплатив вечно голодным дикарям маисом, запасы которого в Имиштуне были огромны…

… Торговец — за обещанную ему хорошую награду — должен был собирать нужные сведения и передавать их разведчику Имиштуна… тому самому флейтисту… «Сколько же таких „торговцев“ и „флейтистов“ действуют в других владениях Чак’Балама?» — задумался Уман Ик’Чиль

Не теряя времени, он отправил гонца с добытыми тревожными новостями в Чак’Балам, к халач винику. Тот вскоре вернулся и сообщил: Верховный правитель, недолго размышляя, отправил боевые отряды на Имиштун.

— Только городские отряды? Воинов подвластных земель не собрали? — сразу же спросил Уман Ик’Чиль.

И, услышав утвердительный ответ, нахмурился. Халач виник не захотел дать врагам время на подготовку к отпору. Возможно, такое решение принесет победу. Но Уман Ик’Чиль подумал о том, что богатств Имиштуна достаточно, чтобы нанять едва ли не все племена сельвы и гор. Что, если правительница так и поступила?.. Плохо…

— Кто повел отряды? — спросил Уман Ик’Чиль.

— Сын ахав кана, — гонец не стал говорить «младший сын» — и так понятно, имя старшего никто не желал упоминать…

Возможно, удачное решение: другой сын Яш’Чун Кана постарается вернуть своему роду доброе имя и, проявив доблесть, очистить перед богами свою силу, замутненную алчностью отца и брата. Но также верно и то, что сейчас дух сына ахав кана в смятении. Такому боги не посылают удачу…

Но, как бы ни было, халач виник решил. И Уман Ик’Чиль не станет противоречить. Его путь — защищать священный обычай, а не нарушать его. Их мир погибнет, если все станут поступать, как старший сын ахав кана. Нужно ждать. Его время ещё не наступило.

… У дурных вестей быстрые ноги. Дикари, нанятые правительницей Имиштуна, напали на воинов Чак’Балама в сельве. Кочевники превосходили числом и были лучше готовы к бою в дебрях. Военачальник Чак’Балама — сын Яш’Чун Кана — сражался доблестно, но, как и опасался Уман Ик’Чиль, не проявил должной решительности в первые — самые драгоценные — мгновения схватки… Он потерпел поражение. И окончил свой путь на жертвенном камне Имиштуна…

Всё это рассказал гонец из Чак’Балама. Он явился к Уман Ик’Чилю с вестью: халач виник собирает правителей и военачальников всех земель Красного Ягуара. «Время пришло» — понял Уман Ик’Чиль. Он видел путь.

… Он первым явился к халач винику. И сказал ему:

— Я соберу отряды всех земель Чак’Балама. Я поведу их в бой и одолею врага. Волей Ицамны Творца. Но сперва я надену шлем ягуара, и перья кецаля украсят мою голову. Такова воля Ицамны.

Всё в мире устроено правильно. Боги одаривают лишь того, кто способен взять их дар и удержать его в своих руках. Что толку сеять в сухую землю — всходов не дождешься. Победа — сильному, удача — смелому, а на пути решительного — не будет преград…

Долго молчал престарелый Сак Йуан, смотрел в глаза молодому правителю подвластного Кан’Кина. Он понимал, о чем говорит Уман Ик’Чиль: в шлеме ягуара ведет воинов в поход лишь Верховный правитель. И лишь голову первого из воинов — халач виника — могут украшать перья кецаля. А когда вернется Уман Ик’Чиль с победой, то по праву воссядет на Циновке Ягуара… Сильный, смелый, рассудителен не по годам… неудивительно, что боги избрали его. Когда-то боги любили и Сак Йуана, да прошло его время. Но сейчас он должен быть мудрым. Халач виник выше всех людей и ближе всех к богам, его почитают и слушаются, как никого из живущих. Так. Но халач виник — первый из воинов. А для воина превыше всего — долг. Перед богами, предками и священным обычаем. Так. И теперь сила Сак Йуана в том, чтобы отдать Циновку Ягуара более сильному.

— Да, — сказал он Уман Ик’Чилю. — Я исполню волю Творца. И пусть боги пошлют удачу — тебе и всем нам.

… Теперь, когда в руках Уман Ик’Чиля была судьба народа Красного Ягуара, он отправился к ахав кану. И спросил его:

— Услышит ли Ицамна наши слова, не откажет ли нам в удаче, если заклинать его будет тот, кто пожелал нарушить установленный порядок? И будут ли с нами в битве духи наших предков, если хранитель тайных знаний презрел обычай?

В ответном взгляде Верховного жреца не было прежней враждебности — лишь усталость. Он так сильно постарел за последние годы, что казался немощнее Сак Йуана.

— А ведь мы с тобой похожи, Уман Ик’Чиль, — негромко произнес он. Словно не слышал вопроса.

Уман Ик’Чиль изумился: почти невозможно было узнать в этом слабом голосе тот самый, что долгие годы призывал в Чак’Балам милость Ицамны. Неудачи выпили из него звучное величие, осталось лишь спокойствие — безразличного ко всему, тёмного, мрачного колодца… Но Уман Ик’Чиль выслушает Верховного жреца, из уважения к его острому уму и знаниям.

— Да, мы похожи, — продолжал, меж тем, Яш’Чун. — Немногие способны так умело использовать дары богов и собственную силу. Как и ты, я всегда хотел блага для Чак’Балама. Только благо мы понимаем по-разному… Ты держишься за обычай, по которому жили наши предки. Но время, Уман Ик’Чиль… Сколько двадцатилетий не менялся этот порядок? Даже русло Кехчунхи не столь постоянно… Правительница Имиштуна решилась на то, что следовало бы сделать нам. Лучшие наши мужчины погибают в сражениях с дикарями, которых голод заставляет раз за разом нападать на земли Чак’Балама. А ведь мы можем их нанять, тогда они будут воевать вместо нас. Я тоже, как и ты, любил послушать рассказы путешествующих торговцев: о городах и плодородных землях на севере, о красоте и богатстве народов, живущих на островах в море. Мы могли бы захватить всё это, и власть Красного Ягуара простиралась бы на такие края, о которых наши предки и не слышали…