Леонид Платов - Каменный холм (сборник)

Марта! Марта!.. Легко ли поверить в то, что он, Герт, никогда больше не увидит Марты?

В начале этого года с воли передали, что жена Ганса Герта вскоре после свидания с ним в Моабите умерла. Она умерла, а он полтора года не знал об этом!

Тогда в Моабите Марта поцеловала его правую руку, которой он опирался о решетку, быстро наклонилась и поцеловала. Мог ли он знать, что это последняя их встреча?

"Милая моя, милая! Я не смогу уже поддержать тебя этой рукой, помочь тебе, но смогу и должен помочь другим немецким женщинам и мужчинам, которые остались в живых!.."

Глядя на свою руку, стиснувшую молоток с такой силой, что побелели кончики пальцев, Герт вспомнил снова Эрнста Тельмана. Где он сейчас? Еще в Моабите поговаривали о том, что наци хотят его убить. Эрнста нельзя было ни согнуть, ни сломать… Жив ли бесстрашный вождь немецких коммунистов?

Наци смертельно ненавидели его за многое и, главное, за то, что Эрнст боролся против них, проявляя при этом непоколебимое мужество и стойкость. Он указывал немецкому народу единственный возможный путь к счастью — призывал крепить и развивать дружбу с великим и добрым советским народом.

Что бы сказал Эрнст, если бы увидел Герта, подстерегающего здесь Фрица Каннабиха? Может быть, пожал ему руку еще раз?…

Да, обезвредить одного из палачей-изуверов, пытающегося во что бы то ни стало затянуть безнадежную войну, — долг Герта, его партийный долг!..

На мгновение представилась Герту его Германия, которую он так любил: ее живописные реки с холмистыми берегами, дымящиеся трубы заводов, красные черепичные крыши, приветливо выглядывающие из-за невысоких тенистых деревьев.

Но она уже давно перестала быть такой! Проклятые наци превратили ее в сплошной кровавый застенок!..

Часы пробили четыре раза.

Герт застыл в углу подле двери, весь вытянувшись, напряженно прислушиваясь к мерному скрипу половиц.

На этот раз слух не обманул его. То были шаги.

Взгляд Герта не отрывался от двери. Ему представилось, что сейчас в комнату протиснется существо, похожее на гиену: зловещего зверя, разрывающего могилы и пожирающего мертвых.

Была в журнале опытов страшная запись. Жалуясь на то, что не удается очистить основное вещество от пахучих примесей, Каннабих писал:

"…при вскрытии обнаруживаю, что мозг подопытных пахнет резедой. Так Мюллер и Цангер, работая с синилкой, обнаруживали запах горького миндаля. При надавливании на туловище трупа (да, да, записано было именно так) все тот же запах резеды слышен изо рта…"

Запись осталась будто выжженной в памяти. Стоило зажмурить глаза, как тотчас возникало фантастическое видение. Длинный Фриц, выгнув горбом спину, склонялся над мертвецом, стискивал его руками в окровавленных резиновых перчатках, какие надевают хирурги во время операции. Почти приникнув к трупу лицом, принюхивался, чем он пахнет.

До Герта долетели, приближаясь, обрывки разговора. Нехорошо! По лестнице поднимались двое.

— Сборный пункт в Амштеттене, — услышал Герт голос Каннабиха. — Наши машины тоже… В третьей колонне…

Второй голос что-то ответил.

— Да, дожидаться, — сказал Каннабих. — Пока я сожгу бумаги. Адъютант командующего может позвонить с минуты на минуту.

Дверь распахнулась от резкого толчка. Сейчас Герт был спрятан за нею. Только бы ее не закрыли раньше времени! Сумеет ли он справиться с двумя, с Каннабихом и со вторым?…

— Неужели я вечером не запер кабинет? — услышал Герт удивленный голос Каннабиха. — Никогда не случалось со мной… Впрочем, события вчерашнего дня…

Он и сопровождавший его эсэсовец прошли к письменному столу. Дверь осталась открытой.

— Но почему именно Амштеттен и Линц? — спросил Каннабих.

— А куда же еще? На юго-запад, в Альпы? Плохи дороги… А добравшись до Амштеттена, вырвемся сразу на магистральное шоссе. Отсюда, от Мансдорфа, до него рукой подать, двадцати километров не будет…

Длинный Фриц что-то невнятно пробурчал. Он взял со стола раскрытый журнал опытов, рассеянно перевернул несколько страниц, потом сунул в карман макинтоша. Почему-то он был в макинтоше.

Только сейчас из обрывков разговора Герт понял, где находится вилла-тюрьма. Мансдорф! Так назывался курорт на правом берегу Энса, южного притока Дуная, располагавшийся как раз там, где река в своем течении делает резкий рывок на восток. Линц, небольшой австрийский город, стоял севернее, почти у впадения Энса в Дунай.

— Генерал прав, — продолжал эсэсовец, — американцы — деловые люди. С ними можно договориться…

— Все, кто угодно, лишь бы не русские, — пробормотал Длинный Фриц, садясь на корточки и с шумом открывая ящики письменного стола, один за другим. — Все, кто угодно… Черт, дьявол!..

Он принялся торопливо выбрасывать из ящиков папки и рвать их содержимое в клочья. Шуршание бумаги заглушало его слова. Герт услышал только: "Фарбен Индустри"… "Старые связи"…

— Да, вы в значительно лучшем положении, чем любой из нас, — сказал эсэсовец. — Я слышал, что взаимная информация концернов осуществлялась и во время войны. Заранее прошу о покровительстве.

Длинный Фриц поднял утомленное дряблое лицо. В ярком свете настольной лампы видна была на нем каждая морщинка, каждая складка.

— Вы думаете? — спросил он, продолжая комкать и рвать какие-то бумаги.

— Убежден. Янки тоже нужна формула страха… Во всяком случае, вы будете богатым человеком в Америке, господин профессор.

— Я не гонюсь за богатством, — пробормотал Длинный Фриц, снова наклоняясь над раскрытыми ящиками.

— Но что делать с подопытными? У нас нет места в машинах.

Не поднимаясь с корточек и не оборачиваясь, Каннабих махнул рукой.

— Понял, господин профессор! Я займусь этим сам.

Эсэсовец перешагнул через порог. Винтовая лестница снова заходила ходуном.

— Минутку! — закричал Каннабих. С неожиданной живостью он выбежал из кабинета. — Кроме одного, Готлиб! Кроме одного!.. Номер двадцать третий поедет со мной. Правильно! Тот самый. Упрямец… Суньте его куда-нибудь в кузов вместе с овчарками.

— Я сначала покончу с другими, — отозвался Готлиб снизу.

Каннабих вернулся в кабинет.

Ворча себе под нос, он подошел к одному из книжных шкафов и бросил несколько папок на пол. Затрещал телефон. Каннабих повернулся к письменному столу.

Герт стоял перед ним, загораживая выход на лестницу.

С коротким криком Длинный Фриц отшатнулся, будто призрак поднялся перед ним из-под земли.

Несколько секунд было слышно только его прерывистое дыхание.

Снова на столе затрещал телефон. Длинный Фриц машинально протянул руку к трубке, но Герт отстранил его. Не спуская со своего противника глаз, он прикрыл дверь плечом и повернул ключ на два оборота.