Джеймс Тейбор - Глубокая зона

Жуя сэндвич, он как ни в чем не бывало произнес:

– Африканские пещеры ужасны. Я спускался в Бандубьо.

Халли едва не выронила из рук чашку с кофе.

– В Бандубьо?

От ее изумленного взгляда Канер смутился.

– Ну да. В две тысячи третьем… или четвертом…

– Боже! В этой пещере обнаружили вирус Эбола B. Самый страшный из всего семейства. Что вы там делали?

– Я входил в команду вирусологов и микробиологов ВОЗ. Некоторые подхватили геморрагическую лихорадку, отведав Passiflora edulis неподалеку от входа.

– Маракуйю?

– Именно. Мы определили, что плоды заразили крыланы. Маракуйю и маниоку.

– Бандубьо… – повторила Халли, качая головой. – Говорят, та еще пещера.

– Там много вертикальных участков. А чтобы попасть в темную зону, пришлось нырять. Внутри пещера чистая. Но начиная с сумеречной зоны снаружи полости, облюбованной летучими мышами, – кишмя кишит вирусами, которые оказались новым видом Эбола.

– Я и представить себе не могла, что вы занимались такими полевыми работами.

– А, нужда заставит… Я нечасто выбираюсь в экспедиции, чтобы оттачивать практические навыки. Однако когда надо – не подкачаю.

Об этих качествах Эла Канера она не знала. Впрочем, подтянутость и достаточно хорошая физическая форма позволяли предположить, что спускаться в неизведанные пещеры ему не впервой. И Халли не могла им не восхищаться. Пещеры опасны и требуют технических навыков, например, в скалолазании, вертикальном подъеме и спуске, подводном плавании. А хуже всего то, что в таких пещерах живут патогены, обладающие чудовищной вирулентностью.

– Как я понимаю, ты не понаслышке знакома с пещерами, – предположил он.

Интересно, что еще ему обо мне известно, подумала Халли, но не стала спрашивать вслух. УПРБ – организация маленькая. Люди всегда не прочь поболтать.

– Да. Спускалась ради интереса и по работе. В подводные пещеры тоже.

– Чтобы заниматься этим ради интереса, нужно быть особенным человеком. Это очень опасно.

– Да, ошибки не прощаются, совершенно точно.

Они еще немного поговорили о пещерах и вирусах и снова принялись за еду. С того дня Халли смотрела на своего коллегу совсем по-другому. Слишком многое порой незаметно глазу, думала она. И еще: все, что ему нужно, – это внимание и забота.

Со временем отношения крепли. Они рассказывали друг другу о себе, посмеивались над странностями сослуживцев, мыли кости бюрократам и политикам, что сближало их еще сильнее. Больше всего Халли удивилась, когда обнаружила, что Канер – ходячая бейсбольная энциклопедия. Особенно он любил пятидесятые годы – «золотой век бейсбола», как он называл это время. Мог на память привести статистику, процент отбитых ударов и перечислить двойные ауты. Его завораживали звуки бейсбола. Не удар мяча о перчатку кетчера и не звук удачно отбитой подачи; больше всего ему нравилось произносить имена бейсболистов, которые он читал как стихи:

– Грэнни Хамнер. Энос Слотер. Райт Дюрен. – Пауза. – Паоло Дискоменидес. Харт Уоркман. Джо Болт. – Пауза. – Джино Чимоли. Рэббит Хоппер. Арти Дедо.

Халли никогда не любила бейсбол. Один из ее братьев играл правым защитником за Дюкский университет, второй – крайним нападающим за университет Колорадо в команде, причисленной к государственным[18]. В школе оба были звездами, поэтому с десяти лет она ходила на футбольные матчи. Тем не менее ей нравилось слушать, с каким упоением ее коллега перечисляет имена бейсболистов, и видеть улыбку на его лице.

В последний день, когда охрана с каменными лицами привела ее в лабораторию собрать вещи, Канер был ошарашен. Кровь отлила от его лица так быстро, что ей казалось, он вот-вот упадет в обморок. Но он, сверля охранников глазами, спросил, что, черт возьми, происходит. Они просто стояли и молчали. Он повернулся к Халли.

– Я ухожу, – только и сказала она.

Халли знала, что это всего лишь первая из предстоящих трудностей.

После нескольких безуспешных попыток узнать хоть что-нибудь от нее, Канер вновь принялся раздраженно закидывать вопросами конвоиров. Те только жали плечами. Наконец один из них выдавил:

– Мы ничего не знаем. Просто делаем свою работу, ясно?

Канер начал ругаться, но Халли его остановила:

– Они тут ни при чем, Эл.

И он умолк. Стоял, потрясенный, и десять минут наблюдал, как она собирает семейные фотографии, справочники по эпидемиологии, ноутбук, старые выпуски «Науки»… Закончив, она обнаружила, что Эл немного успокоился.

Пожимая ее руку в последний раз, Канер произнес:

– Это ужасно, Халли. Я не знаю, что сказать. Но если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, звони.

Она кивнула и, все еще удерживая его ладонь, подалась вперед и поцеловала его в щеку…

Барнард отвлек ее от этих воспоминаний:

– Прорыва пока не было.

Халли поняла:

– Иначе вы бы меня сюда не вызвали.

– Верно.

После кофе и сэндвичей стало легче, но все же ей чего-то не хватало.

– Почему я ничего не слышала об этом из средств массовой информации?

– Защитные мероприятия контролируются на высших уровнях. Президент О’Нил дал соответствующие распоряжения. Впрочем, долго сдерживать не удастся, – с болью в голосе произнес Лэйтроп.

– Сколько у нас военных госпиталей? – Халли не терпелось перейти к расчетам.

– Более двух тысяч в США. Плюс за границей.

– Сколько в них пациентов?

– Вчера в шесть вечера было двести семнадцать тысяч четыреста пятьдесят два.

– Не только из той горячей точки, но и из других, так? Плюс госпитализированные для удаления грыжи, роженицы и так далее.

– Все правильно.

Халли почувствовала тошноту.

– Значит, не только солдаты на действительной военной службе. Живущие на военных базах члены семей ходят в кино, посещают поликлиники, спортзалы, детские сады. Боже мой, конца-края не видно… Более благоприятные условия для пандемии трудно представить. Каков коэффициент передачи?

– Неизвестно, – сказал Барнард. – У других АКБ – как у оспы.

– Переносчики оспы становятся заразными примерно через семь дней, – продолжил Лу Кейси. – По истечении этого времени в городских условиях каждый из них инфицирует в среднем двенадцать человек в сутки. Эти носители заражают следующих. Экспоненциальный рост. Свыше миллиона человек за две недели.

Лэйтроп потер лицо.

– На военных базах с плотностью населения больше городской все будет обстоять еще хуже. Корабли в море, подводные лодки… Да тот же Пентагон!