Луи Буссенар - Десять тысяч лет в ледяной глыбе

Кем стали бы эти кудесники-церебралы, если подобно их доисторическим предкам, оказывались бы привязаны к земле и лишены своей несравненной психической силы?!

Однако господин Синтез не бурчал и не сетовал, а ради продолжения кругосветного путешествия решил держать упреки при себе — ведь ему предстояло и дальше зависеть от воли хозяев, в распоряжении коих он находился теперь постоянно и которые мчали его на головокружительной высоте.

Не так уж и досаждала ему невозможность ни на секунду уединиться, посмотреть что-либо самостоятельно, одобрить или раскритиковать увиденное.

Разве же не справедливо, Бог мой, удовлетворить его вполне естественную любознательность! А то как бы он, только слегка пресытясь открывшейся ему новой действительностью и досадуя на свою неполноценность, не возжелал бы снова обрести покой и забвение в своей тысячелетней ледяной глыбе…

…Тут Тай Ляое сладчайшим голосом, чья приторность уже начинала раздражать, объявил, что пора в путь-дорогу. Группа летунов, появлявшаяся всегда вовремя, как появляется хор в античной трагедии всякий раз, когда надо подать реплику, выслушать признание, прославить героя или проклясть злодея, немедленно сообщила о готовности возобновить коллективные усилия и перенести Сьен-Шунга в любой, даже самый отдаленный район.

Снова он очутился в руках окружившей его группы, и по знаку Тай Ляое все тронулись в путь, предварительно спросив Сьен-Шунга, быстро или медленно он предпочтет путешествовать.

— Перенесите меня туда, где находится континент, вернее, земля, чье возникновение на фундаменте из чрезмерно разросшихся кораллов я когда-то предсказал. Я пристально изучал этот регион и не прочь ознакомиться с его нынешней конфигурацией.

Произнеся эти слова, господин Синтез почувствовал, как некая сила разом подхватила и вертикально вознесла его к самой границе годной для дыхания атмосферы.

Затем воздухоплаватели перевернулись на бок и устремились вперед с неслыханной скоростью, величина которой не мешала, однако, созерцать панораму, раскинувшуюся насколько видит око.

Можно было предположить, что при такой ошеломляющей быстроте местности внизу не будет видно, во всяком случае, картина будет смазанной, все предметы сольются воедино. Но ничего подобного не происходило. Быть может, психическая сила церебралов, которой — господин Синтез это ощущал — были пронизаны все поры его тела, стократно усиливала все способности или порождала новые свойства, но, возможно, и то, что высота полета позволяла охватить взором столь широкое пространство, давало такой обзор, что это резко увеличивало четкость «изображения».

Вот показался Судан с его песчаными пустынями, теперь покрытыми пышной зеленью, густой сетью водных путей, которые пересекают эту ожившую, изменившуюся до неузнаваемости местность.

А вон там, кажется, Верхний Египет, Нил, чьи рукава в верховье образуют огромное озеро пресной воды? Да, это предположение подтвердил Тай Ляое.

Красное море, напротив, исчезло вместе с Аденским заливом, равно как и Индийский океан, в котором образовались новые земли, спаяв Сомали, Лаккадивские и Мальдивские острова, затем протянувшись к Цейлону и южной точке Индостана и заполнив собою все пространство между Оманским заливом и экватором, выше которого раскинулось обширное Средиземноморье.

Сушей стали Бенгальский и Сиамский заливы, между которыми в свое время, словно черный хребет затонувшего материка, громоздился полуостров Малакка.

Суматра, Борнео, Ява, Филиппины, остров Сулавеси ныне являли собой землю, связующую Сиам с Вьетнамом и Кореей. Существовала лишь Южная Азия, спаянная с Центральной Африкой, — необъятный континент простирался до Дальнего Востока, где раньше был Тихий океан, где была Океания.

И повсюду господин Синтез видел поразительно разветвленную систему рек и водоемов — все земли, как старые, так и новообразованные, были превосходно орошены и обеспечены водой.

Везде царила буйная растительность, все та же смесь тропических растений и флоры зоны более умеренного климата, кругом встречались густонаселенные тихие города, типовые строения, рабы, привязанные к земле.

— Ну вот, — с горькими нотками в голосе произнес ученый, — так оно и случилось… Ничего не осталось от старого мира… Совершенно ничего… Даже дикие животные, даже птицы почти полностью исчезли.

— Но полезные виды давным-давно одомашнены, — возразил Тай Ляое. — Разве я позабыл об этом упомянуть? У мао-чинов — стада животных мясных пород, есть у них вьючный и тягловый скот. Разводят они и птицу как для питания, так и ради собственного удовольствия. К сожалению, нам не удалось избавиться от насекомых и некоторых видов рептилий, которыми, можно сказать, кое-какие местности прямо-таки кишат. Как бы там ни было, можно утверждать, что почти вся имеющаяся в нашем распоряжении суша используется целесообразно.

— И между жителями разных областей и даже разных полушарий всегда царят мир и согласие? Никто не хочет поработить другого, не претендует на главенство, завоеванное в борьбе?

— Этого нет, ибо существует лишь одна страна, не разделенная границами на отдельные государства. Есть одна держава — Земля, населенная одной-единственной расой.

— Несмотря на все, что вы мне предварительно рассказывали, я все еще не могу свыкнуться с мыслью о такой абсолютной унификации живших прежде многочисленных разноплеменных народов, поверить в то, что теперь у них одинаковая жизнь, одни и те же цели и устремления. Вам, счастливчикам, и в голову не приходит опасаться гражданских войн и распрей.

— К чему убивать людей? Разве они и без того не смертны? — спросил Тай Ляое с той наивностью, от которой так бы и взвился с негодованием любой из захватчиков прошлых времен. — Мы нисколько не стремимся укоротить жизнь себе подобных, напротив, изо всех сил пытаемся ее продлить.

— Но не всегда же было так. Человечество было скорее злым, нежели добрым. Значит, ему пришлось вследствие своих распрей получить ужасные в своей жестокости уроки. Либо понадобился железный режим, сумевший внушить людям подобное уважение к чужой жизни.

— О, наше братское содружество, которое теперь ничто не может омрачить, тоже складывалось не без борьбы. И установилось оно всего-навсего несколько тысяч лет назад. Тысяч эдак пять, точно не припомню. Почти однородное в расовом смысле человечество было еще разделено на разные части, именуемые государствами и произвольно отделенные друг от друга какими-либо ограничителями или преградами — горами, морями, реками. Эти государства возглавляли правители, чье неразумие иногда порождало в них абсурдное желание расширить свои владения за счет соседей. Как будто суша не принадлежит всем и никому, что совершенно одно и то же!.. Кроме того, наши предки содержали армии.