Эрих Распе - Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена

Долго я раздумывалъ надъ тѣмъ, какимъ образомъ я попалъ на стогъ и сколько времени пролежалъ на немъ. Только послѣ того, какъ я прибылъ въ Лондонъ, встрѣтился тамъ со своими друзьями, которые считали меня уже погибшимъ, и узналъ отъ нихъ, что они уже три мѣсяца ищутъ меня, только тогда я могъ отчасти объяснить себѣ случившееся со мною происшествіе.

Друзья мои торжественно отпраздновали мое благополучное возвращеніе въ Лондонъ. Отъ одного изъ нихъ, капитана Фиппса, я узналъ, что онъ отправляется въ далекое путешествіе къ сѣверному полюсу. Я вызвался сопровождать его. Другъ мой охотно принялъ мое предложеніе, и, спустя нѣкоторое время, мы двинулись въ путь.

Наше путешествіе прошло вполнѣ благополучно, и скоро мы были уже не далеко отъ полюса. Во время этого путешествія телескопъ мой, о которомъ я уже имѣлъ честь вамъ разсказывать, принесъ намъ большую пользу. Во все время моего путешествія я не выпускалъ его изъ рукъ, такъ какъ люблю всегда отдавать себѣ отчетъ въ томъ, что вокругъ меня происходитъ.

Однажды я увидѣлъ въ телескопъ приблизительно на разстояніи полумили отъ насъ на огромной ледяной глыбѣ двухъ бѣлыхъ медвѣдей, яростно сцѣпившихся одинъ съ другимъ. Захвативъ съ собой свое ружье, я спустился на ледъ и направился къ ледяной глыбѣ. Дорога, по которой мнѣ пришлось идти была очень опасна и трудна. Приходилось взбираться на высокія ледяныя горы, прыгать черезъ страшныя пропасти, пробираться по тонкимъ, скользкимъ и гладкимъ, какъ зеркало, льдинамъ. Наконецъ, мнѣ удалось приблизиться къ медвѣдямъ. Оказалось, что медвѣди не дрались, какъ мнѣ это казалось издали, а играли. Каждый изъ нихъ былъ величиною не менѣе откормленнаго быка. Шкура такого медвѣдя цѣнится очень дорого, и я вычислялъ уже въ умѣ, какую прибыль принесетъ мнѣ эта охота. Я поднялъ ружье и сталъ цѣлиться, но въ это мгновеніе я поскользнулся, упалъ и во время паденія такъ сильно ударился о ледъ головою, что лишился чувствъ. Когда я очнулся, то почувствовалъ, что медвѣдь всею тяжестью своею навалился на меня и старался развязать зубами завязку моихъ кожанныхъ панталонъ.

Не знаю, что сдѣлало бы со мною страшное животное, если бы я не выхватилъ изъ кармана своего охотничьяго ножа и не отрѣзалъ бы медвѣдю трехъ пальцевъ на передней лапѣ. Медвѣдь страшно заревѣлъ и выпустилъ меня. Я воспользовался этимъ моментомъ, быстро схватилъ ружье и, не давъ животному опомниться, однимъ выстрѣломъ уложилъ его.

Окровавленное животное заснуло вѣчнымъ сномъ, но выстрѣлъ мой разбудилъ нѣсколько тысячъ его товарищей, лежавшихъ кругомъ на льду, на разстояніи четверти мили въ окружности, — и они съ дикимъ ревомъ бросились на меня.

Меня ожидала вѣрная гибель. Не скрою, что въ эту минуту я нѣсколько растерялся, но вдругъ счастливая мысль осѣнила меня. Я бросился къ убитому медвѣдю, въ одно мгновеніе снялъ съ него шкуру и немедлено завернулся въ нее. Въ это время дикіе звѣри съ яростнымъ ревомъ приблизились ко мнѣ, но видъ мой сразу успокоилъ ихъ, такъ какъ они приняли меня за своего товарища. Правда, я былъ нѣсколько тоньше ихъ, но такъ искусно подражалъ ихъ движеніямъ и ихъ реву, что хитрость моя удалась вполнѣ. Теперь я сталъ обдумывать, какъ бы лучше воспользоваться довѣріемъ животныхъ.

Одинъ военный врачъ разсказывалъ мнѣ какъ то, что стоитъ только около затылка перерѣзать позвочный хребетъ, какъ моментально наступаетъ смерть. Теперь я вспомнилъ объ этомъ и рѣшилъ испробовать это средство. Я приблизился къ самому большому медвѣдю и сильнымъ ударомъ ножа разсѣкъ ему хребетъ около затылка. Животное растянулось на льду, не издавъ ни одного звука.

Надо сознаться, что это было отважное дѣло. Если бы медвѣдь перенесъ ударъ, онъ немедленно розорвалъ бы меня на куски; но къ счастію все обошлось благополучно, и я рѣшилъ покончить такимъ же образомъ съ остальными медвѣдями.

Одинъ за другимъ падали медвѣди подъ моими ловкими ударами. Остальные звѣри оставались совершенно спокойными, такъ какъ не знали причины этихъ безпрерывныхъ паденій своихъ несчастныхъ собратій.

Когда послѣдній медвѣдь распростерся безъ признаковъ жизни на льду, я отправился на нашъ корабль, разсказалъ капитану о случившемся происшествіи и попросилъ его отпустить со мною матросовъ, чтобы снять съ убитыхъ звѣрей шкуры и перенести на корабль окорока. Остальное мясо намъ, къ сожалѣнію, пришлось оставить, такъ какъ корабль нашъ былъ перегруженъ, и мы должны были вернуться обратно въ Англію, не достигнувъ сѣвернаго полюса. Считаю своимъ долгомъ защитить капитана Фиппса отъ нападокъ за то, что онъ не добрался до полюса. Мы несомнѣнно достигли бы намѣченной цѣли, если бы, благодаря мнѣ, корабль не былъ перегруженъ медвѣжьими шкурами и окороками.

Какъ только мы прибыли обратно въ Англію, я послалъ отъ имени капитана нѣсколько окороковъ лорду-адмиралу, лорду-казначею, бургомистру, лондонскому магистрату и торговому союзу; остальные же окорока раздѣлилъ между своими друзьями.

Со всѣхъ сторонъ я получалъ благодарность за цѣнный подарокъ; но между мной и капитаномъ Фиппсомъ словно черная кошка пробѣжала. Онъ завидовалъ моему успѣху и старался умалить мою славу. Онъ увѣрялъ, напримѣръ, что ему не нужно было бы облачаться въ медвѣжью шкуру, чтобы обмануть медвѣдей; они и такъ приняли бы его за своего товарища. Не рѣшаюсь спорить объ этомъ съ благороднымъ перомъ Англіи. Можетъ быть онъ и правъ.

Слѣдующее морское путешествіе я совершилъ вмѣстѣ съ капитаномъ Гамильтономъ. Корабль нашъ направлялся изъ Англіи въ Остъ-Индію. Со мной была моя лягавая собака. Готовъ ручаться своей головой, что нигдѣ въ мирѣ вы не сыщете собаки, которая отличалась бы такимъ чутьемъ, какъ моя Трая. Слѣдующій случай можетъ убѣдить васъ въ этомъ.

Мы находились въ трехстахъ миляхъ отъ суши.

Къ моему великому удивленію, я замѣтилъ, что моя собака стоить неподвижно на одномъ мѣстѣ. Въ это время ко мнѣ подошелъ капитанъ. Я сталъ увѣрять его, что мы находимся недалеко отъ суши. Капитанъ поднялъ меня на смѣхъ. Меня разозлило это, и я заявилъ ему, что чутью своей Трои я довѣряю больше, чѣмъ глазамъ всѣхъ моряковъ нашего экипажа и предложилъ ему пари на сто гиней (всю сумму, которая была при мнѣ), что не пройдетъ и полчаса, какъ мы будемъ стрѣлять дичь.

Капитанъ, смѣясь, попросилъ врача нашего корабля, господина Кравфорда, освидѣтельствовать мой пульсъ. Я продожалъ настаивать на пари. Тогда капитанъ высказалъ предположеніе, что я помѣшался, и заявилъ, что было бы нечестно принимать подобное пари.