Анатолий Степанов - Поединок. Выпуск 13

— Торгуют. И больше им ничего не надо, — презрительно сказал Хамит. Толпа сбила трех всадников в плотную группу, и поэтому была возможность разговаривать.

— Живут, — согласился красноармеец постарше.

— Торгуют, — настоял на своем Хамит.

Базар казался бесконечным. Степенный красноармеец оглядел море голов и предложил осторожно:

— Порасспрашивать бы здесь народ, товарищ начальник. Отовсюду съехались, со всех концов уезда.

— О чем? — зло удивился Хамит.

— Бандит и торговле помеха. Обиженные могут на след навести.

— Спрашивай, — равнодушно разрешил Хамит и отвернулся.

— Так заданье у нас!

— Даю тебе новое задание. Оставайся здесь и спрашивай. Если произойдет чудо и ты узнаешь что-то, скачи к Крумину и докладывай. Все.

Последним словом Хамит оставил степенного в толпе, а сам в сопровождении третьего красноармейца — казаха — выехал наконец с базарной площади.

— Может быть, и ты хочешь спрашивать? — не оборачиваясь, спросил он у третьего.

— Я уж с тобой, командир.

Безлюдье, степь. Путь продолжался. Неожиданно Хамит остановил коня и спешился. Остановился и красноармеец.

— Садись на моего коня, — приказал Хамит.

Красноармеец послушно поменял лошадь и ждал вопросительно. Хамит взлетел в седло чужого коня и еще раз приказал:

— Догоняй!

Ветер свистел в ушах. Ломая норов незнакомой лошади, Хамит радовался этому и несся так, что травы по сторонам казались гладкими. И топот копыт, и топот копыт!

На вершине холма он резко осадил коня и развернулся. Издали и чуть снизу к нему крупной козявкой медленно приблизился его напарник.

— Фу! Еле догнал! — признался красноармеец и сполз с коня.

— Ты меня не догнал. Это я тебя дождался, — безжалостно поставил все на свои места Хамит и, посмотрев вверх, резко сбросил с плеча карабин: — Видишь там, вверху? Подстрели его! — и протянул красноармейцу карабин.

Красноармеец тоже посмотрел вверх. В небесах, недвижно вися над степью, орел ожидал земную добычу.

— Уж как-нибудь из своей, — красноармеец, не торопясь, взял свою винтовку, основательно прицелился и выстрелил.

Орел не видел выстрела, не слышал выстрела, не чувствовал выстрела. Орел плавно висел над степью.

— Запыхался после гонки, — виновато объяснил свой промах красноармеец.

Не говоря ни слова, Хамит вскинул карабин. Раздался выстрел. Рваной тряпкой падал орел с высоты. Проводив глазами до земли то, что совсем недавно было гордой птицей, Хамит, отчетливо выговаривая каждое слово, сказал:

— Слушайте мой приказ, товарищ красноармеец, — немедленно отправляйтесь назад. Прибыв к начальнику политбюро товарищу Крумину, доложите, что я в ауле хромого Акана.

— Так как же, командир... — начал было красноармеец.

— Приказ понятен? — перебил его Хамит.

— Понятен.

— Действуйте, товарищ красноармеец.

Не мчался, не несся, не скакал. Сейчас он летел. Освобожденный от ответственности за других, он был счастлив. Он был один в своей степи. Полет продолжался долго.

Потом он упал в траву. Он нюхал ее, жадно рвал ее зубами, катался по ней.

Затих. Лежал, широко раскинув руки, — отдыхал. И конь отдыхал неподалеку: хрупал травой, шевеля нежными губами, вздыхал, мирно звенел уздечкой.

Встав, Хамит подошел к коню. Закидывая поводья, заглянул в лошадиные глаза. Конь смотрел на него ласково и грустно.

— Мы поймаем Кудре, горбоносый, — пообещал коню Хамит. — Мы поймаем его. Ты и я. Потому что наше дело справедливое. — И крикнул степи: — Я хозяин здесь! Слышишь, степь?!

В ответ издали грянул гром, а рядом просвистела пуля. Хамит упал. Мгновенье полежав, он осторожно нащупал валявшийся рядом карабин и стал отползать от коня. Спрятавшись за чуть приметной кочкой, осмотрелся. Стрелять могли только с холма, господствовавшего над местностью. Но там все было в неподвижности. Хамит смотрел до боли в глазах, но ничто не шевельнулось на холме. Тогда он тихим свистом подозвал коня.

Хамит скакал к холму, часто и резко меняя направление движения и скорость. Добравшись до вершины, он скатился с седла и замер с карабином в руках, готовым к выстрелу. Никого не было на холме, и Хамит поднялся. Громадная степь лежала перед ним. Громадная пустынная степь.

Поздним вечером он остановил коня у юрты Акана. У коновязи присел несколько раз — размял ноги. И откинул кошму. Одинокий старик пил чай.

— Здесь плакал Сейсембаев, — утверждая, вспомнил вслух Хамит.

Акан поднял на него глаза.

— Садись. Будешь моим гостем, Хамит.

Хамит сел и принял чашку из рук старика. Они пили чай долго и нежно, наслаждаясь и обильно потея.

— Недалеко от твоего аула в меня стреляли, Акан, — тихо сказал Хамит.

— Сейчас стреляют всюду, — равнодушно ответил старик. Он не смотрел на Хамита. Он заглядывал в себя, ощущая поселившуюся в нем старость.

— А почему стреляют, Акан?

— Людям всегда хотелось стрелять. Вот и стреляют.

— Значит, люди хотят убивать?

— Люди хотят властвовать.

— Каждый?

— Каждый.

— И ты?

— Когда я хотел, я властвовал.

— А теперь?

— А теперь я — старик, и близкая смерть властвует надо мной.

— Где твое богатство, Акан?

— Мне уже ничего не надо. Я все роздал.

— Где твои люди, Акан?

— Исчезли с моим добром.

Поблагодарив поклоном за чай, Хамит встал. Кряхтя, поднялся и Акан:

— Ты уходишь, Хамит?

— Нет. Просто я больше не хочу разговаривать с тобой, как гость с хозяином.

— Будешь допрашивать меня?

— Буду задавать вопросы.

— А что же ты делал до сих пор?

— Я вел с тобой беседу. Но пока я слышу, как вопросы задаешь ты.

— Я умолкаю.

— Нет. Мне надо, чтобы ты говорил, — Хамит глубоко вздохнул и оглядел юрту. Богатые ковры, драгоценная посуда, редкостное оружие по стенам. — Ты был в алаш-орде.

— Всякий, кто хотел счастья казахам, был в алаш-орде.

— А большевики?

— Большевики хотели счастья человечеству.

— Ты играешь словами, старик. Счастливо человечество — счастлив казах.

— Счастье недостижимо. Только это я понял к концу своих дней, — Акан жалеючи посмотрел на Хамита. — Теперь я никому не желаю счастья. Я хочу покоя. Себе. Я стар. Я устал. И поэтому сейчас я очень хочу сесть.

— Садись.

— Ты стоишь.

Хамит был вынужден сесть. Сел и Акан, подтянув хромую ногу под себя.

— Ты никак не решишься задать мне главный вопрос, Хамит. Но я знаю, о чем он, и отвечу тебе. Да, десять лет тому назад у меня был барымтач Кудре. Он был удачлив, бесстрашен, силен и, угоняя;скот у моих соперников, тешил мое тщеславное сердце. Но это было давно. Тигр покинул клетку. Тигр охотится сам по себе. И, как всякий дикий зверь, в любую минуту может разорвать своего бывшего хозяина. Я ничем не могу тебе помочь, Хамит.