Эдгар Берроуз - Возвращение Тарзана в джунгли

Значит, это была она, — та самая женщина, которую преследовал Роков. Но кто она? Что общего между ней и наглым авантюристом?

Вечером, после обеда Тарзан до наступления темноты прогуливался по палубе, беседуя с помощником капитана. Когда служебные обязанности заставили его собеседника подняться на капитанский мостик, Тарзан лениво оперся грудью на перила и стал наблюдать игру лунных лучей на медленно катившихся волнах.

Он был скрыт боканцами[1], и потому два человека, которые в это время проходили вдоль палубы, его не заметили. До Тарзана донеслись отрывки разговора, они и заставили его последовать за ними. Он узнал голос Рокова и заметил, что собеседником его был все тот же неизменный Павлович.

Тарзан услышал лишь несколько слов: «Если она закричит, ты души ее, пока она не…»

Этого было достаточно: Тарзан приложил все свое старание, чтобы не упустить из виду заговорщиков, которые направлялись быстрыми шагами к другому концу палубы.

Они дошли до курительной комнаты, но лишь заглянули туда, чтобы убедиться, видимо, там ли находится человек, местопребыванием которого интересовались.

После этого парочка направилась к каютам первого класса. Здесь Тарзану было труднее наблюдать, оставаясь незамеченным. Все же ему удалось спрятаться поблизости, в тени коридора. На их стук голос изнутри спросил по-французски:

— Кто там?

— Это я, Николай, — был ответ Рокова. — Могу ли я войти?

— Почему ты продолжаешь преследовать меня, Николай? — спросила женщина, находившаяся за тонкой дверью. — Разве я в чем-нибудь виновата перед тобой?

— Да ну же, отвори, Ольга, — продолжал Роков деланно-добродушным тоном. — Мне нужно сказать всего два слова. Я ничего тебе не сделаю, даже не переступлю порога каюты. Того, что я хочу сказать тебе, нельзя говорить через дверь.

Тарзан услышал щелканье ключа.

Затаив дыхание, ожидал он дальнейшего развития событий. Из головы не выходили последние слова Рокова: «Если она закричит, души ее…» Роков стоял у двери; Павлович, немного отступив в сторону, прижался к стене. Дверь открылась. Роков сделал шаг вперед и остановился на пороге. Женщину, разговаривавшую с ним, Тарзан не мог видеть, так как ее заслоняла фигура Рокова.

Он услыхал ее голос, достаточно громкий, чтобы различать слова.

— Нет, Николай, — говорила она, — это бесполезно. Несмотря на все твои угрозы, я не уступлю твоим требованиям. Оставь, пожалуйста, каюту, тебе здесь не место. Ты обещал не входить в нее.

— Хорошо, Ольга, я не войду, но ты тысячу раз пожалеешь, что не исполнила моей просьбы. В конце концов я все равно добьюсь своего, так зачем эти лишние хлопоты и потеря времени. Зачем тебе ставить на карту свою честь и честь своего…

— Я никогда не соглашусь, Николай! — прервала его женщина.

Тарзан заметил, как при этих словах Роков кивнул головой Павловичу, который стремительно проскочил в открытую дверь вслед за ним. Через мгновение Роков снова появился в коридоре. Дверь захлопнулась. Он прильнул ухом к двери, стараясь не пропустить ни единого слова из разговора, происходящего в каюте. Коварная улыбка змеилась на его губах.

Тарзан слышал женский голос, приказывающий Павловичу оставить каюту.

— Я пошлю за моим мужем! — воскликнула она. — Он беспощадно расправится с вами.

Из-за двери донесся смех Павловича.

— Пошлите лакея за вашим мужем, сударыня! — ответил тот. — Но лакею уже известно, что с вами наедине в запертой каюте в настоящее время посторонний мужчина.

— Ну что же! — воскликнула женщина, — Мой муж поймет, в чем дело!

— Вполне вероятно, что ваш муж поймет; но лакей этого не поймет, как и те газетные писаки, которые каким-нибудь таинственным путем проведают об этом по вашем прибытии в Париж. Они сочтут это за прелестную новость, и все ваши друзья, читая газеты, завтра же будут осведомлены о забавном приключении. Их интерес не уменьшится, если они узнают, что ваши ласки достались приятелю вашего брата.

— Алексей, — донесся женский голос, спокойный и бесстрашный. — Вы — трус, и когда я скажу вам на ухо одно известное вам имя, вы задумаетесь над своими угрозами и в дальнейшем, думаю, не будете больше беспокоить меня.

Наступила пауза, во время которой Тарзан представил себе, что женщина наклонилась к уху негодяя и прошептала то, чем надеялась сразить его.

Пауза продолжалась несколько мгновений. Затем послышалось сдержанное проклятие, неясный шум, женский крик. Он еще не успел стихнуть, как Тарзан выскочил из засады. Роков пытался бежать, но был схвачен за ворот и водворен на место уже знакомой ему стальной рукою.

Ни один из них не произнес ни слова.

Оба инстинктивно поняли, что там, за дверью каюты, совершается убийство. Тарзан был уверен в том, что в расчеты Рокова не входил такой неожиданный оборот дела. Он чувствовал, что цель авантюриста серьезна и что шел он к ней более сложными путями, чем убийство.

Не колеблясь ни секунды, Тарзан налег своим мощным плечом на хрупкую дверцу и, переступив через ее обломки, очутился в каюте, не отпуская пойманного Рокова. На кровати лежала женщина, над которой склонился Павлович, сжимающий ее шею цепкими пальцами. Напрасно жертва отбивалась, пытаясь освободиться — пальцы Павловича с неумолимой жестокостью лишали ее жизни.

Шум заставил Павловича оглянуться и выпустить жертву. Он смерил Тарзана угрожающим взглядом. Женщина с трудом приподнялась. Она держала руку у горла, дыхание ее было прерывистым.

— Что значит все это? — спросил Тарзан Рокова, в котором невольно угадал зачинщика всего происходящего. Тот угрюмо молчал.

— Будьте добры нажать кнопку, — продолжал Тарзан, — мы вызовем кого-нибудь. Шутка зашла слишком далеко!

— Нет, нет! — воскликнула женщина, проворно вскочив с постели. — Пожалуйста, не делайте этого. Я уверена, что здесь не было настоящего намерения сделать мне зло. Я рассердила этого человека, он потерял самообладание, — вот и все. Мне не хотелось бы, чтобы все это стало известным всем пассажирам.

В ее голосе было столько мольбы, что Тарзан не мог не уступить, хотя ясно сознавал, что во всем происшедшем много такого, что было бы весьма полезно довести до сведения администрации парохода.

— Итак, вы хотите, чтобы я ничего не предпринимал? — спросил он.

— Да!

— Вы согласны на то, чтобы эти два негодяя и в дальнейшем преследовали вас?

Казалось, дама не знала, что ответить. Тарзан заметил лукавую улыбку торжества на губах Рокова. Несомненно, женщина боялась этих двух субъектов и не осмеливалась признаться в этом в их присутствии.