Юлия Андреева - Изнанка веера. Приключения авантюристки в Японии

Как же объяснить непонятную любовь к этой книге? А вот как.

В Новый Год самой популярной игрой являются карты. Сначала это были обычные европейские карты. Но с XVII века, после запрета на все европейское, появился собственный национальный вариант карточной игры "Хякунин иссю" ("Сто стихотворений ста поэтов") по мотивам знаменитой поэтической антологии, составленной в 1235 году известным поэтом Фудзивара Тэйка. В колоде двести карт. На половине из них портреты поэтов и начальные строки стихотворений, на других окончания стихов. Стихи короткие, их легко записать на картах и легко выучить. Ведущий тянет из колоды карту с началом стихотворения и зачитывает помещенный на нее фрагмент. Игроки должны закончить стихотворение и назвать автора.

Существует облегченная детская колода, для маленьких.

Карточная игра не всегда была забавой Нового Года. Сначала в карты играли только при дворе, затем ее перерисовали для себя вельможи и фрейлины и, наконец, карты ушли в народ, где сразу же полюбились.

А поскольку в карты в Японии играют все от мала до велика, то почему бы не поиграть на Новый Год, когда вся семья в сборе?

Пишу эти строки и завидую белой завистью. Вот бы и у нас народ не в дурака резался, а читал друг дружке стихи…

Мост Танца, как это уже наверное можно догадаться по названию, стоит на одной из центральных улиц Токусимы, небольшого городка прославившегося на всю Японию праздником Аваодори.

На мосту установлены два кривых зеркала, проходя мимо которых прохожие как не стараются – не могут разглядеть свои изменившиеся лица – фигуры вытягиваются в одну узкую полоску.

Спрашивается, для чего архитекторы придумали эти зеркала, если в них все равно невозможно смотреться?

Но кто сказал, что зеркала на мосту сделаны для людей? Приглядевшись, можно заметить под каждым зеркалом широкую, точно расплющенную фигурку танцующего человечка, который смотрится в волшебное зеркало, а оно отражает его в нормальных пропорциях.

Неправильные зеркала отражают неправильные рисунки, соприкосновение двух неправильностей рождают привычную нам реальность – иллюзию в кривом зеркале.

Каменные стены отделяют реку от города, мешая гражданам спускаться к воде в неподходящих для этого местах. Ночью вдоль набережной зажигаются синие огни, идущие ожерельем вдоль реки и отражающиеся в нем ниткой бус. В эту пору зажигаются золотые лампочки на деревьях, растущих вдоль реки. Гуляешь между ними и представляешь себя в какой-то сказке.

Все спуски к воде снабжены маленькими лампочками и прожекторами белого цвета – драгоценные подвески к синему ожерелью.

По обеим сторонам Моста Танца маленькие лесенки приглашают спуститься под мост, здесь же размещены крохотные скамеечки, по одной на каждом берегу. Напротив скамейки прямо в серой стене набережной круглый иллюминатор. Сидишь, бывало, там в тишине и наблюдаешь, как мимо тебя проплывают рыбы, – скамейки-то расположены на уровне дна, – даже дух захватывает.

Казалось бы, вот место для любовного свидания или долгих медитаций. Тем не менее японцы не стремятся ощутить себя на дне. А может, как и я, – боятся ночных грабителей. Лично я не задерживалась в этом местечке из-за боязни, что кто-нибудь из отморозков – не местных так пришлых, может заглянуть сюда в поисках легкой поживы. А ведь я в то время таскала в сумке все свои чаевые и сэкономленные на еде деньги, так что сами понимаете – не до риска мне было.

Эту историю я записала уже в России со слов девушек, которые подобно нам работали в Японии танцовщицами и хостесс.

Дело происходило в городе Кочи на Сикоку. Шел самый обыкновенный, ничем не примечательный вечер. Часть девочек находились в гримерке, часть сидели за столиками с клиентами. Играла веселая музыка.

Когда открылась входная дверь оказавшийся рядом менеджер, а за ним и все девочки весело закричали входящим "Ирассяимасэ!" ("Добро пожаловать!").

Одетые в одинаковую форму полицейские влетели в клуб и сразу же рассредоточились по всему помещению, перегораживая пути к отступлению. Впрочем, никому и не пришло в голову убегать. Музыка замолчала, включился яркий свет. Заснувший было пьянчужка проснулся и начал крутить головой, не понимая что происходит.

Извинившись перед гостями за вынужденное беспокойство полицейские потребовали от всех присутствующих оставаться на своих местах, а сами зарисовали план клуба, отметив, кто где и с кем сидит. Со столов были собраны стаканы с недопитыми напитками. Их, как вещественные доказательства, поместили в специальные пакеты и контейнеры и вынесли прочь. На полицейских были белые перчатки, почему-то это особенно бросалось в глаза.

Некоторое время полиция общалась с клиентами клуба, записывая их данные и контактные телефоны, затем гости были отпущены восвояси.

Бледный и напуганный хозяин клуба низко кланялся каждому гостю, принося извинение за вынужденные неудобства, и заверяя в своей невиновности.

Разобравшись с клиентами полиция приступила к девушкам. Их заставили переодеться, затем, на тех из них, кто на момент прихода полиции находился в зале надели наручники и грубо вытолкали за дверь. На улице арестованных ждали полицейские фургоны.

Допрос производился в городке Такамацу и шел несколько часов до самого утра.

Четырнадцать человек арестованных, среди них три русские, три румынки и восемь филиппинок плакали, сумбурно и путаясь отвечали на вопросы.

По окончании допроса все девушки были отправлены в следственный изолятор – сравнительно маленькую комнатку, в углу которой торчал унитаз и умывальник. Вместо одной стены была решетка, из-за которой за арестованными наблюдали стражи порядка.

В камере не было никакой мебели, пригодной для того, чтобы сидеть или лежать на ней. Не оказалось даже циновки. Спать приходилось прямо на каменном полу, но все на полу не поместились. Поэтому спали по очереди.

После подъема лежать или прислоняться спиной к стене запрещалось, глаза должны были быть открытыми. И так до того момента, пока не принесут еду или не дадут отбой ко сну.

От волнений и расстройства у кого-то из девушек раньше времени начались месячные, другие терпели неудобство из-за необходимости справлять естественные нужды в битком набитом помещении и под надзором охранников.

Хуже всего, что арестованным ничего не говорили, им не разрешали позвонить домой или предупредить фирму-нанимателя, они не имели ни малейшего представления, как долго им придется пробыть в этой тюрьме и не останутся ли они тут навсегда.

В камере было буквально не повернуться и нечем дышать. На следующий день их сфотографировали анфас и в профиль с номерами в руках.