Команданте Мамба (СИ) - Птица Алексей

«Седина в бороду, бес в ребро».

— Губернатор у себя?

— У себя. Сидит, бумаги пишет, и рассылает. В основном, прямо в лицо, но, иногда, и по почте… С утра пришёл не в духе. Ну, ты-то сейчас ему настроение поднимешь. Да?! Ха, ха, ха.

Старый чудак был прав. Настроение у фон Путткамера, и так невесёлое, ещё более ухудшится от тех вестей, что принёс с собою Феликс. Но, делать было нечего, и он, осторожно постучавшись в дверь, услышал недовольный окрик:

— Кого там ещё с утра черти драли, а потом притащили ко мне.

Решив, что это разрешение войти, он приоткрыл дверь и быстро втиснулся в щель, между ней и косяком, чтобы предстать перед злыми глазами своего главного начальника.

Сделав небольшой шаг, а, потом, ещё один, но уже строевой, он шагнул в кабинет, где и застыл, преданно глядя на губернатора, из-под козырька своей форменной фуражки.

— Феликс фон Штуббе, собственной персоной. Какая знаменательная встреча. Наверно, я сейчас узнаю, что наши территории возросли в разы, увеличившись, по крайней мере, на территорию Бельгии. Да?

Что на это было сказать, то, что миссия провалена? Как-то банально. Расписаться в собственной беспомощности? Отвратно, и грозит большими проблемами. А вот…

— Так точно, герр губернатор. Но, не совсем.

— Что значит, не совсем?

— Мы не приросли территориями, но и бельгийцы, вместе с французами, их не получат.

— Так вот как? Однако! И что же вы сделали?

— Пока только не дал захватить территорию бельгийцам.

— И каким образом?

— Уговорил вождя чернокожих не заключать с ними договор.

— Ха, а потом бельгийцы уговорили этого же вождя, не заключать договор с нами. Не так ли, гауптман.

Феликс посчитал нецелесообразным спорить со старшим начальником, который и так всё за него додумал, и даже лучше, чем он сам. Оставалось развить и подстегнуть события, чтобы вылезти сухим из воды. Ну, илихотя бы слегка влажным.

— Кроме этого, я заключил с негритянским вождём военный договор на то, чтобы он оказал сопротивление французам, если они на него нападут. И продал ему с этой целью винтовки с патронами к ним.

— Ну, дорогой Феликс, это вопрос спорный. Но всё, что ни делается, то к лучшему. Так, вы говорите, что утёрли нос бельгийцам, этим наглым картавым выскочкам, во главе со своим носатым скупердяем— королём.

— Ха, ха, ха. Это единственная приятная для меня новость, за последнее время.

— А что с нашими финансовыми делами? Надеюсь, винтовки вы не отдали просто так, а выгодно продали. Хотя, чтобы утереть нос французам и бельгийцам, я готов и на это.

Феликс молча достал скромную кожаную папку, и вынул оттуда долговой вексель на предъявителя, одного из швейцарских банков, зарегистрированного в Льеже. В нём была прописана круглая сумма, вырученная от продажи товара в Браззавиле. Этот вексель был получен от французских посредников, между ним и покупателями. И это в Африке. Сколько это всё стоило в Европе, Феликсу даже страшно было подумать.

Но не стоит совать голову в пасть тигру, если даже он сыт, и жмурится от удовольствия. Лежащее рядом с ним мясо, поначалу вроде и неинтересное ему, тут же окажется ему нужным, когда вы захотите прокрасться к мясу, и попытаться отрезать от него маааленький кусочек, а он раз лапой, и хорошо, если вы просто получите урок на всю жизнь.

— Ну что ж, я вижу, вы славно потрудились, и даже остаток товара сдали на наши склады, здесь в Дуале. Похвально. Вы — настоящий немец, и фатерлянд вас не заб… Он осекся, вспомнив, что фатерляндом для Феликса была Россия, — «ну да, но и не вспомнит», — проговорил он про себя вторую часть пословицы.

Воспользовавшись паузой, Феликс решил продолжить разговор.

— Господин губернатор, вождь дикарей хочет заключить с нами договор о поставках оружия, взамен слоновой кости, и прочих ценных товаров, обещая защищать как свою, так и любую другую территорию, на которую мы ему укажем.

— Да, да, похвально, похвально. Что? Что вы сейчас сказали фон Штуббе, — очнулся от приятных дум губернатор

Феликс повторил. Йеско фон Путткамер откинулся назад, развалившись в своём кресле, и задумчиво посмотрел на Штуббе.

— Ну, вы же знаете, Феликс, что у нас мало сил. А все наши, так называемые, охранные силы, это и смех, и грех. Пятнадцать белых офицеров и унтер-офицеров, а остальные — солдаты, все из местных аборигенов, поставленные под ружьё за незначительные преференции, сытое брюхо, и возможность стать выше над другими неграми, а также безнаказанно иметь чёрных самочек, причём, как можно в большем количестве.

— У нас и пятьсот солдат не наберётся во всём Камеруне. А французы уже захватили всю северную Африку, и добрались до Экваториальной. У них большое количество туземных войск, впрочем, как и у англичан. Все эти сенегальские стрелки, спаги, зуавы, тиральеры и прочие, не дадут нам закрепиться здесь, если мы будем открыто поддерживать безвестного чёрного князька. Как там хоть его зовут?

— Мамба, герр губернатор.

— Мамба, это в смысле, змея?

— Да, древесная кобра, очень ядовитая и опасная.

— Феликс, господин Бисмарк поддержит наши начинания только тогда, когда будет уверен на все 100 %, а вы мне предлагаете какую-то авантюру. Немецкие части нужны в Германии, а не в Африке. Вам ли этого не понимать… Феликс.

— Я понимаю, герр губернатор. Но, не обязательно, осуществлять поставки оружия… открыто. У нас же здесь не филиал второго рейха, а западноафриканская торговая компания.

— Не лезьте, Феликс, в те дела, где ничего не понимаете. Вот мой вам совет. Я подумаю, над вашим предложением, но ничего не обещаю. Подойдите к Вильнеру, у него были связи с голландцами, думаю, они вам не откажут. И не забудьте, любой совет стоит денег, особенно, в такой деликатной области. И, скажем, пять процентов от вашей выручки меня устроят. Я думаю, вы меня не обманете Штуббе, не так ли?

— Разумеется, — ответил Феликс.

— Ну, тогда вы можете идти, господин гауптман.

Феликс фон Штуббе прислонил раскрытую ладонь к козырьку форменной фуражки, выполнив воинское приветствие, чётко повернулся, и вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой массивную дверь.

Вильнера Феликс знал. Это был высокий и пузатый немец, с голландскими корнями. Он был агентом одной из голландских торговых кампаний Амстердама, отличался громогласностью, пронырливостью, изворотливостью, и это, несмотря на то, что был огромен, как бочка из-под вина.

Ну что ж, этого и следовало ожидать. Об этом он предупреждал и Мамбу. Естественно, можно было плюнуть на всё, и «кинуть», что называется, чернозадого деятеля на деньги. Но тогда, какой бы был в этом смысл. Так дела не делаются, и деньги не зарабатываются, а, особенно, большие.

А то, что здесь пахнет большими деньгами, и не просто большими, а очень большими, Феликс чувствовал шестым, седьмым, и двадцать первым чувством, причём, наверняка. Кроме этого, ему был интересен сам негритянский вождь, и та информация, которую он, в обычном разговоре, выдал на годы вперёд.

В частности, он спросил про пулемёт Максима. Феликс не знал подобного оружия. Термин машинган, он слышал, но случайно и мимоходом, и ничего не мог об этом сказать. И теперь надо было наводить об этом справки.

Тем более, что удивительный чёрный змей, поведал ему не только об этом, а ещё и о том, что есть не только пулемёт на колёсиках, а и переносной, в виде трубы с прикладом, и приставленным к ней сверху диском, наподобие круглой сковороды, без ручки. И даже фамилию назвал его изобретателя — Льюис. Но где, как, и что, назвать отказался. Не всё могут духи нашептать, даже унгану, даже говорящему по-русски.

«Удивительное рядом, но нам оно — запрещено!»

Так что, никто никого кидать не собирался, а у Феликса, помимо дворянской и офицерской чести, была и честь перед порученным ему делом. И пусть это дело происходило всего лишь от мелкого повелителя чёрных дикарей, зато оно имело такие масштабы и перспективы, что впору было задуматься, и забросить военную службу.