Фредерик Дар - Искатель. 1993. Выпуск №6

Шли дни, Джадсон молча продолжал выполнять свою работу на ферме; он собирал кукурузу, выкапывал бататы и доил корову, а старик большую часть времени сидел в своей хижине, прячась от жестокого африканского солнца. Лишь в конце дня, когда становилось прохладней, он выходил наружу и брел к корове, возле которой ежедневно проводил не менее часа. Выйдя однажды из хижины, он увидел рядом с коровой Джадсона. Выставив вперед ногу и медленно теребя ухо, он стоял и как-то странно смотрел на животное.

Что это на тебя снова нашло? — спросил старик, доковыляв до него.

— Она все время жует, — ответил Джадсон.

— Корова жует свою жвачку, — сказал старик. — Оставь ее в покое.

— Этот звук, ты разве его не слышишь? Она хрустит так, будто у нее во рту голыши. Ты только послушай — хрустит себе и хрустит не переставая, а там всего-навсего трава да слюни. От этого звука у меня аж в голове свербит.

— Убирайся, — сказал старик. — Скройся с глаз моих долой.

На рассвете старик, как обычно, сидел и поглядывал в окно, наблюдая, как Джадсон идет из своей лачужки доить корову. Он сонно плелся по полю, на ходу разговаривая с самим собой и оставляя на мокрой траве темно-зеленый след. В руке у него была на четыре галлона — банка из-под керосина, которая служила ему подойником. Из-за крутого горного склона выплывало солнце, в его лучах Джадсон, корова и акация отбрасывали длинные тени. Старик видел, как Джадсон поставил банку на землю, достал спрятанный под акацией ящик и примостился на нем, приготовившись доить. Внезапно он опустился на колени и принялся ощупывать коровье вымя. Со своего наблюдательного поста старик тотчас заметил, что молока в вымени нет. Джадсон поднялся и быстро зашагал к хижине. Он остановился под окном, возле которого сидел старик, и посмотрел вверх.

— У коровы нет молока, — сообщил он.

Старик высунулся из раскрытого окна.

— Это ты выдоил молоко, вшивый ублюдок.

— Нет, — ответил Джадсон. — Я всю ночь спал.

— Ты. — Старик еще больше высунулся из окна, произнося слова одной половиной рта. — Я с тебя шкуру спущу.

— Это не я, это, наверное, туземцы из племени кикуйу ночью выдоили молоко, — возразил Джадсон. — А может быть, корова заболела.

Старику показалось, что Джадсон говорит правду.

— Ладно, посмотрим, как она вечером будет доиться, — сказал он. — А сейчас, Бога ради, сгинь с моих глаз.

К вечеру вымя у коровы наполнилось, и старик видел, как Джадсон надоил две кварты густого жирного молока. На следующее утро молока не оказалось опять, но к вечеру у коровы было полное вымя. На третье утро оно слова оказалось пустым.

После этого старик решил ночью постеречь корову. Едва начало смеркаться, он устроился у открытого окна, положил на колени старый дробовик двенадцатого калибра и стал ждать вора, который приходил по ночам за молоком.

С вечера образовалась такая темень, что различить корову оказалось просто невозможно, но чуть позже из-за гор показалась луна и стало светло почти как днем; холод был пронизывающий — хижина находилась на высоте семи тысяч футов, и старик, зябко поеживаясь на своем посту, плотнее кутал плечи коричневым одеялом. Теперь он ясно, почти как при дневном свете, видел корову и густую тень, отбрасываемую на траву акацией, из-за которой поднималась луна.

Всю ночь старик сторожил корову. Лишь один раз он поднялся со своего места и проковылял в комнату, чтобы взять второе одеяло, а остальное время не сводил с животного глаз.

За час до рассвета ее вымя было полным — в этом старик был уверен, ибо то и дело поглядывал на него и знал, что все это время оно постепенно наполняется молоком. До рассвета оставался час, луна висела низко, по в ее свете были хорошо видны и корова, и небольшая акация.

Вдруг старик встрепенулся — послышался какой-то звук. Звук повторился — шуршание травы под самым окном. Поднявшись с места, он перегнулся через подоконник и посмотрел вниз.

Крупная черная змея — мамба — длиной около восьми футов и толщиной с мужскую руку стремительно скользила прямиком к черной корове. Трение змеиного тела о мокрую траву напоминало шипение газа в горелке. Старик поднял ружье, намереваясь выстрелить, но почти сразу же, сам не зная почему, опустил его, снова сел и, не шевелясь, стал наблюдать за мамбой. Он ожидал, когда мамба нанесет удар.

Но змея не стала нападать. Она приподняла голову, качнула ею взад-вперед, затем потянулась к вымени и, взяв в рот один из коровьих сосков, стала сосать молоко.

Корова стояла как вкопанная. Не было слышно ни звука, в лунном свете отчетливо виднелись черная корова и грациозно изогнувшаяся черная змея.

Мамба высасывала молоко из вымени в течение примерно получаса, при этом ее тело чуть заметно пульсировало. Она прикладывалась поочередно ко всем четырем соскам, а закончив, медленно опустила голову и заскользила по траве в том направлении, откуда появилась.

Луна медленно опустилась на гребень горы Кении. И тут же из-за горного склона на востоке выглянуло солнце, а из своей лачуги вышел Джадсон с жестянкой в руке и сонной походкой направился к акации, волоча ноги по мокрой от росы траве. Старик с интересом наблюдал за ним. Джадсон наклонился, ощупал рукой вымя, и тут старик окликнул его. Джадсон вздрогнул от неожиданности.

— Опять нет молока? — спросил старик.

— Да, вымя пустое, — подтвердил Джадсон.

— Сдается мне, — медленно промолвил старик, — что молоко ворует все-таки парень из племени кикуйу. Я тут малость вздремнул, а проснулся, когда он уже улепетывал. Выстрелить не мог — он прятался за корову. Ну ничего, я подстерегу его этой ночью. Нынче он от меня не уйдет.

Джадсон ничего не ответил. Он поднял с земли жестяную банку и побрел к своей лачуге.

В следующую ночь старик снова уселся у окна караулить корову. В том, что мамба появится и в эту ночь, сомневаться уже не приходилось, но старику настолько хотелось еще раз увидеть, как она пьет молоко, что предвкушение этого удивительного зрелища доставляло ему удовольствие. Когда черная мамба проползла под окном, направляясь к его корове — это опять случилось за час до рассвета, — он перегнулся через подоконник и стал наблюдать за ней. Змея выждала несколько мгновений, притаившись под брюхом животного, приподняла голову, пять или шесть раз качнув ею взад-вперед, и взяла коровий сосок в рот. Опа пила молоко в течение получаса, пока не опустело вымя, и, плавно заскользив по траве, исчезла за хижиной. Старик начал беззвучно смеяться одной половиной рта.

Тут из-за гор показалось солнце, а из лачуги появился Джадсон с жестянкой в руке и сразу же направился к укутанному в одеяла старику.