Томас Гриниас - Пророчество атлантов

Конрад не понял, кого президент имеет в виду — самого себя или Джорджа Вашингтона, — но, открыв коробочку и взглянув на медаль, почувствовал неподдельную гордость. Медаль представляла собой золотой диск с большой белой звездой на красном эмалевом пятиугольнике. В центре звезды лежал золотой кружок, покрытый синей эмалью с тринадцатью золотыми звездами. Медаль подвешивалась на синей ленте с белой окантовкой, белыми звездами и золотым орлом с распростертыми крыльями.

Президент добавил:

— Министр обороны Паккард настаивает, что вы заслуживаете никак не меньшего, и просил передать, что намерен пригласить вас обратно в ДАРПА.

— На самом деле награду заслуживают Дэнни Зи и старик Геркулес, — ответил Конрад, закрывая коробочку. — Да еще тот несчастный, которого вы похоронили вместо моего отца.

— Сынок, ты бы лучше поучился мудрости у сестры Сергетти: не оплакивай тех, за кем скоро последуешь.

— Что с того? Все равно у Ватикана один глобус, а у нас — другой. А подписи на договоре собственными глазами видели и вы, и сестра Сергетти, и я.

— Пусть она делает то, что должна, — решительно сказал президент. — А я сделаю то, что должен я.

Президент взял Ньюбергское соглашение, подошел к камину и поднес зажигалку к уголку соглашения. Зажженная бумага свернулась черным пеплом, пошла язычками пламени под неусыпным взором Джорджа Вашингтона. Через миг черные дыры покрыли всю поверхность документа, и он превратился в дым.

Ватикан

Серена, мучимая угрызениями совести оттого, что пришлось предать Конрада, собрала волю в кулак и двинулась по направлению к кабинету кардинала Туччи. С ней был земной глобус и охрана из шестерых переодетых швейцарских гвардейцев. Швейцарская гвардия служила папе верой и правдой не одно столетие, сопровождая его и дома, и за границей, подобно спецслужбе американского президента. Защитят ли они Серену, вот в чем вопрос.

Кардинал Туччи по-прежнему утопал в кожаном кресле меж двух глобусов работы мастера Блау, как две капли воды похожих на сферы, найденные Конрадом. В руке Туччи держал бокал вина, серебряная римская монета у него на шее блестела в лучах утреннего солнца из бокового окна, напоминая Серене о том, что перед ней глава «Доминус Деи».

— Не рановато ли вы начали, ваше преосвященство?

— Сестра Сергетти, я вижу, вы пришли ко мне не только с глобусом, — ответил Туччи, — но и с целой свитой.

Серена повернулась к капитану гвардейцев:

— Подождите снаружи. Мне нужно пообщаться с его преосвященством наедине.

Гвардейцы вышли. Туччи глотнул вина.

— Вы нарушили мой прямой приказ и открыли глобус.

— Да, ваше преосвященство. Я открыла оба глобуса.

— Понятно.

— Мне тоже. А еще мне понятно, откуда под Ньюбергским договором фамилия ваших предков по материнской линии. Вы ведь из Бостона? Вы и есть Осирис. «Доминус Деи» — это ячейка «Альянса» в церкви. И так было всегда, еще до тамплиеров. Так что в опасности не только Америка, но и христианская церковь.

— Вы так и сказали доктору Йитсу? — Туччи и бровью не повел. — Он, конечно, высоко ценит ваше мнение… и ваше тело. Вы спали с ним, пока разгадывали загадки древности?

Серена обвиняющим жестом вытянула руку в сторону Туччи.

— Вы — волк в овечьей шкуре, Туччи! Вам плевать на церковь. Вам всегда было на нее плевать. Вы используете ее в личных целях, чтобы построить земную империю для «Альянса».

— Соблаговолите оглядеться, сестра Сергетти: таких, как я, множество. Где Бог строит церковь, черт пристраивает часовню. Судя по охране, вы уже доложили обо всем папе?

— Да, ваше преосвященство. И вашу «часовню» я закрываю.

— Этим вы только поможете Антихристу построить собор. — Туччи допил вино. — Да, скоро поднимется столица будущего, столица мира, которая затмит и Вашингтон, и Пекин.

— О чем вы? — Серене не понравились загадки Туччи.

— Америка случайно попала во всемирную историю, она даже не удостоилась упоминания в Апокалипсисе, — пояснил Туччи. — Не Ньюбергский договор, а глобусы нужны «Альянсу».

— Глобусы?

— Без них не построить Третий храм. — Голос Туччи звучал победно. — Отыскав глобусы, вы помогли нам. Теперь рождение нации, которая объединит все народы, неизбежно.

— Вы спятили.

— Если бы только я! — Туччи поставил пустой бокал и кивнул в сторону двери. — Не пора ли вызвать стражу?

Серена шагнула к двери, когда краем глаза уловила какое-то движение. Она резко обернулась: Туччи вы бросился из окна, с грохотом разбив стекло. Снаружи донесся крик. Серена подбежала к подоконнику. Кардинал распростерся на тротуаре.

Дверь распахнулась, стража ворвалась в помещение. Капитан гвардейцев уставился на медальон на полу. Серена заметила его взгляд. Цепочка не разорвалась, словно Туччи аккуратно снял ее, прежде чем выпрыгнуть.

— Что случилось, сестра Сергетти? — спросил капитан.

— Кардинал Туччи мертв, капитан.

Капитан поднял медальон с пола и с огромным почтением протянул его Серене, как будто она стала его хозяйкой.

«Он, кажется, думает, что я теперь — глава „Доминус Деи“».

Она приняла цепочку и присмотрелась к древней монете. Серена знала, что только папа может назначать главу ордена. Ей вспомнились шутки, которые она слышала в Школе кардиналов от поклонников теории заговора: говорили, что «Доминус Деи» уже много столетий назначает папу, а не наоборот.

— Кардиналу Туччи стало нехорошо, — внезапно произнес капитан, словно выступая перед журналистами от имени Ватикана, рассказывая о происшедшем. — С аритмией шутки плохи. Какое горе, что сердце остановилось в тот миг, когда он выглянул из окна.

— Спасибо, капитан, вы свободны.

— Слушаюсь, — ответил он и преклонил колено, целуя медальон в ее пальцах. — Я выставлю охрану у дверей, чтобы вам никто не мешал.

Капитан закрыл за собой дверь, а Серена села в кресло Туччи, чувствуя себя пленницей в камере, переполненной тайнами.

Медальон в руках, похоже, стал единственным средством спасения. Чтобы сберечь церковь, придется искоренить «Альянс», а для этого необходимо присоединиться к ордену «Доминус Деи». Ей оставалось лишь горько оплакивать несостоявшееся будущее с Конрадом, но сердцем Серена понимала, что нельзя оставлять церковь на съедение стервятникам — нужно выяснить, что замышляет орден.

«Я занимаюсь всем, чего не хочу, и не делаю того, чего хочу, — думала она, перефразируя святого Павла. — Я жалкая женщина».

Серена медленно надела медальон главы «Доминус Деи», чувствуя, как серебряная римская монета камнем легла на сердце.