Борис Михайлов - Любовная лихорадка и золото скифов

Дома, проверив раствором пластинку Воробья, он убедился, она из золота самой высокой пробы. Сообразил, вещь старинная, цены ей нет. Вспомнил переполох с похищением немецких туристов и догадался, золото Воробья и поиски клада немцами связаны между собой. "В наше время кому придет в голову на золоте выгравировать непонятное животное, каково предназначение этой пластинки? Скорее всего, она из античных находок. Воробей живет где-то в этом районе. Зачем только я связался"! Долго думал Ефим Абрамович, что делать с пластинкой. "У Воробьева наверняка она не одна, рано или поздно его задержат, и он признается, кому продавал их. Схватят за жабры и не вспомнят, чем мне обязаны. Переплавить нельзя, ясно, археологическая ценность, памятник древнего искусства. Отдать Воробьеву обратно и не связывать? Его задержат и придут ко мне, почему не заявил. Заявить? От Воробьева можно всего ожидать, — дружки отомстят, могут машину разбить, и дом поджечь".

Решение пришло под утро. Сходил к приятелю адвокату, и вместе разработали план, как выйти из сложной ситуации. Без четверти два Воробей уже сидел в очереди у стоматологического кабинета. Кацман появился без пяти минут до начала приема. Под ропот очереди пригласил Воробья в кабинет.

— Вещь золотая, стоит очень дорого. Нет у меня таких денег, — сказал в кабинете Ефим Абрамович.

Воробей перебил.

— Сколько можете дать?

— Дело не в деньгах, ее нельзя использовать в нашем деле. Коронку не сделаешь из этого металла, а просто, как безделушка, мне она ни к чему. Забирай. В Симферополе антиквару покажи, может, возьмет.

Воробей долго уламывал стоматолога купить пластинку за гроши, но Кацман не сдался. Он бы и рад купить за бесценок дорогую вещь, но операция, в которую уже вовлечена милиция, началась. Когда Воробей вышел из поликлиники, за ним следили. Он сел в автобус "двойку" и поехал в сторону рынка. Там не вышел из автобуса, поехал дальше. Покинул автобус на конечной остановке и пошел в сторону дома. События развивались по самому простому варианту, разработанному в отделе уголовного розыска с подсказки Кацмана и его адвоката.

Едва Воробей вошел в дом, как оказался в наручниках. Двое штатских обыскали и нашли пластинку. Капитан милиции показал санкцию на обыск. Пригласили двух соседок — понятых.

Несмотря на всю предусмотрительность стоматолога, Воробей в первую же секунду сообразил, кто его выдал, и поклялся "Я тебе жидовская морда устрою"!

Штатские и милиционер подняли накидку с подушки и принялись переворачивать постель.

— Чистосердечное признание. Запишите! Не надо все ворошить, добровольно отдам всё, руки только освободите.

Один из милиционеров отомкнул наручники. Воробей залез в печь, которую уже много лет не топили, и достал сверток. В нем были еще две золотых бляшки и одиннадцать кругляшек — монет, размером в современный гривенник.

— Только и всего? — разочаровано проговорил следователь.

— Клянусь Богом, гражданин начальник. Когда прятал, не знал, что пластинки золотые. Взял так, на всякий случай. Потом уже отмыл, оттер и догадался — золотые.

— Врет! — сказал штатский. — Продолжим обыск.

***

А во дворе Гладких выкопали из-под земли весь плащ со всеми находками и, разложив на специально припасенный холст, в присутствии представителя прокуратуры, городских властей и музейщиков составляли опись.

— Оклады икон не старые — ХIХ — ХVШ век, серебро. Золота тонкий слой, напыление, — диктовал научный консультант Симферопольского музея своей сотруднице.

Профессора — археологи рассматривали золотые бляшки с изображением скифов. На одной мужчины пили вино из рога, на второй юноша сдерживал вздыбленного коня, на других были изображены грифоны, сфинксы.

— Профессионал отбирал! Знал, какую ценность представляет каждый предмет! — оценил профессор.

— Отбирал для себя, не для отправки в рейх, — согласился директор Феодосийского музея — Слишком разные эпохи, чтобы находиться в одном месте. Вот пантикапейские монеты, — взяв несколько кружков, — пояснил он. — Они чаще всего из червонного золота. Их заберет Киев. Отмоем — посмотрим… Сиракузские драхмы. Пятый век до новой эры.

— Ника Самофракийская! — радостно воскликнул профессор, вырвав из рук директора музея монетку. Когда насмотрелся, передал коллеге. Тот долго изучал ее в лупу и пришел к выводу, что действительно монета македонских правителей, но это не Деметрий Полиоркет!

— Посмотрите в каталоге коллекцию Эрмитажа, там есть Ника. Это не Ника, хоть и похожа.

— А вот это явно медь, — продолжал разбирать груду монет директор Феодосийского музея. — Такие чеканились в Пантикапее и других городах Боспорского царства. В нашей коллекции есть подобные.

Тем временем коллега профессора достал из кучи груду черных кружочков, на один поплевал, потер каким-то карандашом — пастой и воскликнул.

— Золото! Статер — это. Чеканилась в Боспоре.

Молодые специалисты изучали ушные подвески и пряжки из готского захоронения Ш — IV века нашей эры, терракотовые фигурки. Милиционера заинтересовал кинжал.

— Золотые поясные пластины, выполненные в так называемом "скифском зверином стиле". — Коллега археолога рассматривал уже следующую находку. Ею заинтересовался и представитель прокуратуры.

Женщин интересовали бусы и цепочки. Оказались в кладе отшлифованные камни, очевидно дорогие. Среди собравшихся не было специалиста в минералогии, и определить их пока было некому.

Каждый предмет завернули в мягкую ткань и сложили в большую картонную коробку. Симферопольцы собрались увезти ее с собой. Следователю прокуратуры с трудом удалось убедить приезжих в опасности такого решения. Дело к вечеру, бандиты, что похищали немцев на свободе и в курсе событий. Напасть по дороге и отобрать не составит им труда. Выделить вооруженное сопровождение сейчас не представляется возможным. Предложил пока поместить в сейфы прокуратуры, а после решения, куда и что везти, забрать. Следователь, патриот своего города, понимал, из Симферополя в Феодосию может ничего не вернуться. Составили второй экземпляр описи и на обоих экземплярах расписались все присутствующие.

***

Как ни пытались феодосийцы оставить археологическое богатство у себя, пришлось выполнить указание республиканских и киевских властей, передать его в Симферополь. Там после изучения каждого предмета и консультаций с ведущими Украинскими и Российскими специалистами решат судьбу каждого экспоната.

ЭПИЛОГ

После долгих споров и судебных разбирательств, античные находки, закопанные немцами в Феодосии, разделили между тремя Крымскими краеведческими музеями — Симферопольским, Феодосийским, Керченским и Республиканским в Киеве, которому досталось всё золото, львиная доля наследия античной культуры. На серебряные оклады от старинных икон продолжают претендовать Российская и Украинская православные церкви, спор пока не разрешен.