Леонид Платов - Дата на камне

Где-то в море гибли люди, множество людей. В пенящуюся воду один за другим уходили корабли.

Кое-кто из моряков, брошенных на произвол судьбы, поддался панике, что, — я считаю, было неудивительно в тех условиях. Некоторые пытались юркнуть в Маточкин Шар с его высокими отвесными стенами. Другие уходили к кромке паковых льдов, надеясь спрятаться там от подлодок. Наконец, третьи, обезумев от страха, выбрасывались прямо на берег.

Только тринадцать транспортов из тридцати семи добрались до советских портов. Погибло более двух третей военных грузов, в которых так нуждалась Советская Армия. Не забывайте: это было лето 1942 года, чрезвычайно тяжелое для нас лето, когда гитлеровцы, после декабрьского поражения под Москвой, снова собрались с силами и одновременно предприняли наступление на Сталинград и Кавказ.

Наши военные корабли в течение многих дней пересекали Баренцево море, доходя до кромки льдов, и возвращались к материковому берегу. Но удалось подобрать со шлюпок всего лишь около трехсот моряков.

Тысячи людей потонули в Баренцевом море. Тысячи тонн ценнейшего военного груза канули на дно. И, по мнению советских военно-морских историков, это было, вероятнее всего, результатом сложной политической игры, которую вели на протяжении войны руководители Англии и США. Разгром семнадцатого конвоя явился поводом для того, чтобы поднять вопрос о прекращении военных поставок в Архангельск и Мурманск.

Вместе с тем катастрофа в Баренцевом море потянула за собой цепь новых драматических событий, которые развернулись уже в Карском море. И тогда война вплотную придвинулась к Потаенной.

Итак, англичане и американцы временно прекратили доставку грузов в наши порты.

В связи с этим немецко-фашистские стратеги решили привести в действие давно разработанный план операции «Вундерланд» — то есть с маху рубануть по нашим внутренним коммуникациям в Центральной Арктике.

Северное лето подходило к концу, с «Вундерландом» нужно было спешить.

Еще за три года до нападения фашистской Германии на Советский Союз мне довелось прочесть статью в одном немецком журнале. Автор, капитан первого ранга, откровенно рассуждал о том, что период навигации на Крайнем Севере весьма краток, всего два-три месяца, зато навигация в это время особенно оживленна. Стало быть, «именно летом там возможна крупная добыча!» — его слова.

Острова Новой Земли — барьер между Баренцевым и Карским морями, а новоземельские проливы — ворота в нашу Арктику. Вот здесь-то, у этих ворот, и начали проявлять подозрительную активность немецкие подлодки.

Одна из них в конце июля появилась у побережья Новой Земли и подвергла артиллерийскому обстрелу полярную станцию — дома зимовщиков и склады.

Затем был сделан набег на мыс Желания. Там, не знаю уж почему, оказалась пушка на колесах. Краснофлотцы вели из нее огонь по всплывшей немецкой подлодке и отогнали врага.

Но это была пока лишь разведка боем.

Тогда японские милитаристы еще придерживались нейтралитета. Однако их адмиралтейство услужливо радировало в немецкий штаб о том, что караван советских грузовых судов, ведомый несколькими ледоколами, покинув Петропавловск-Камчатский, идет на запад по Северному морскому пути. Почти в то же время немецкая авиация обнаружила группу советских судов, двигавшихся из Архангельска на восток. Оба каравана должны были встретиться предположительно в районе пролива Вилькицкого.

Тут-то командир «Шеера» Болькен и решил подстеречь наши суда. Нанести одновременный удар по двум караванам — неплохо задумано, а?

В разгар арктической навигации, то есть к двадцатым числам августа, метеорологическая обстановка сложилась необычайно благоприятно для гитлеровцев. На протяжении нескольких дней дули ветры южных румбов. Они оттеснили тяжелый паковый лед на север. Открылся широкий коридор чистой воды. И Болькен не замедлил этим воспользоваться.

Двадцать второго августа, рано утром, придя в штаб, я узнал, что перехвачен отрывок радиограммы, адресованный на остров Диксон:

«Напало неприятельское судно, обстреляло, горим, горим, много огня…»

На кого напало неприятельское судно? На полярную станцию или на пост наблюдения и связи? Что за неприятельское судно? И где все это происходит? В районе Югорского Шара, Маточкина Шара или Карских ворот?

Через несколько минут выяснилось, что враг проник в Карское море с севера. Болькен обогнул Новую Землю и вошел в проход между ее оконечностью, мысом Желания и островом Уединения.

Пиратский набег свой он начал с того, что обстрелял нашу зимовку на мысе Желания. Грамотно действовал, не скажешь ничего! Хотел, понимаете ли, отрезать в эфире зимовщиков от Диксона, не позволить им радировать о прорыве в Карское море, чтобы сохранить преимущество, которое давала внезапность нападения.

Но это не удалось, хотя на мысе сгорели жилой дом зимовщиков, дом летчиков, метеостанция, склады, а также некоторые другие подсобные постройки.

В тот же день с моря передано было на Диксон новое важное радиодонесение:

«Вижу крейсер неизвестной национальной принадлежности. Идет без флага.

Накануне встречи с «Шеером» «Сибиряков» вышел из Диксона с новым персоналом и оборудованием для полярной станции на Северной Земле. Не успел он пройти и половины расстояния, как в туманной дымке на встречном курсе возник корабль. Болькен использовал в этом случае тривиальный прием. Заметив «Сибирякова», он развернул свой корабль к нему носом, чтобы «Шеера» нельзя было узнать по силуэту.

Конечно, сам по себе «Сибиряков» не интересовал «Шеера». Немецко-фашистские пираты рассчитывали на неслыханно богатый куш в районе пролива Вилькицкого.

Качарава донес по радио:

«Корабль запросил данные о ледовой обстановке в проливе Вилькицкого. Не отвечаю!»

Стоит, пожалуй, пояснить, что командир «Шеера» Болькен, и это было нам известно, до сих пор не имел ни одного поражения. Прославленный военно-морской ас, один из самых прославленных! Достаточно сказать, что на счету у него числилось двадцать шесть потопленных транспортов! Однако он вместе с тем был и очень осторожен. Привык топить наверняка, понимаете?

Поэтому так важна была для него ледовая обстановка в проливе Вилькицкого. Болькен не собирался рисковать своей репутацией аса, не хотел сломать винты во льдях или, того хуже, постыдно вмерзнуть в них.