Евгений Воробьев - Этьен и его тень

Далеко не все участники банкета были посвящены в перипетии борьбы «Нептуна» со своим тезкой «Посейдоном», не все понимали, сколько в застольной речи герра Кертнера проглоченных угроз и угрожающих недомолвок. Но директор-распорядитель с его эпохальным лицом понял все, и другие директора тоже благосклонно кивали оратору, а глядя на директоров, выражали одобрение и все другие, кому смысл речи был понятен лишь постольку, поскольку они чуяли в ней реваншистский дух.

Так как шефы слушали почти с умилением, в конце речи Кертнера все дружно захлопали. Послышались приветственные возгласы: «Эс лебе!», «Хох!», аплодисменты, а пробки от шампанского хлопали, как трескучие восклицательные знаки, заключившие речь. Ну, а если бы не было аплодисментов, приветственных выкриков, стрельбы пробками? Все равно Кертнер почувствовал, что речь, которую он выдал за экспромт — даже прищелкивал пальцами, как бы подыскивая нужные слова, — имела большой успех.

Да, игра стоила свеч, не напрасно вчера в поезде Цюрих — Берлин он прилежно перелистал античную мифологию, легенду о Нептуне.

Директор-распорядитель, тронутый застольной речью Кертнера, еще раз во всеуслышание отметил его заслуги.

Позже, когда все поднялись из-за стола, директор-распорядитель перезнакомил Кертнера с большой группой предпринимателей, коммерческих директоров, владельцев фирм, крупных держателей акций, банкиров.

Конечно, Кертнер не мог запомнить всех, с кем успел обменяться церемонным поклоном и крепкими рукопожатиями. Но он знал, что среди новых знакомых был такой туз, как директор «Люфтганзы» Карл Гебарт собственной персоной.

— Для меня большая честь пожать вам руку. — Кертнер почтительно поздоровался с Карлом Гебартом и склонил голову. — Поздравляю вас с открытием регулярного беспосадочного сообщения Штутгарт — Барселона.

Подошел лакей с подносом.

— Теперь мы можем летать на курорты Испании без французской визы, — засмеялся Карл Гебарт, деловито чокнулся и отошел.

— Познакомьте меня, пожалуйста, с господином Теубертом, — попросил Кертнер минутой погодя «Вильгельма Второго-Гинденбурга».

Они подошли к Теуберту, главе «Центральной конторы ветряных двигателей».

— Хочу вам представить нашего австрийского друга Конрада Кертнера.

— А я хочу поблагодарить его за прекрасную речь.

— Для меня много значит оценка старейшего деятеля национал-социалистской партии, — сказал Кертнер еще почтительнее.

— Этот в полном смысле слова золотой значок, — «Вильгельм Второй-Гинденбург» благоговейно коснулся лацкана на пиджаке Теуберта, — дает право на свидание с Адольфом Гитлером в любое время. — Он обернулся к Теуберту: — Герр Кертнер пользуется нашим полным доверием, и он знает, что в те страны, где ветры дуют не в нашу сторону, мы продаем и скороспелый картофель…

— Скороспелый или скорострельный? — спросил Кертнер, и все трое расхохотались.

— Ну вот, вы нашли общий язык! — сказал «Вильгельм Второй-Гинденбург». — Извините, господа, меня ждет вице-министр.

Да, с «Нептуном» начинают все больше считаться. Их фирма тоже приглашена завтра в советское посольство; русские устраивают прием для представителей деловых кругов в связи с приездом торговой делегации во главе с наркомом торговли.

«Где-то на рабфаке или в рабочем клубе их обзывали не иначе, как «акулы капитализма», — мимолетно усмехнулся про себя Этьен. — А в случае надобности мы величаем их «представители деловых кругов».

— Большевики явно хотят установить деловые контакты. Если у герра Кертнера есть желание, ему тоже будет вручен билет на прием в советское посольство.

Так хотелось принять приглашение, побывать в посольстве на Унтер-ден-Линден, услышать родную речь!

Но вдруг его увидит кто-нибудь из знакомых и узнает? В числе сотрудников военного атташе может оказаться бывший слушатель военной академии. Недоставало еще, чтобы кто-нибудь с радостным воплем: «Каким ветром?! Маневич, дружище, сколько лет, сколько зим!» — бросился ему на шею.

Размышление заняло какую-то долю секунды, Кертнер, выслушав приглашение, почтительно поблагодарил и отказался. К сожалению, он занят. Завтра у него важное свидание с асом германского спортивного пилотажа.

Вильгельм Теуберт любезно вручил Кертнеру свою визитную карточку и пригласил посетить его контору в любое удобное для гостя время. Может быть, «Эврика», помимо поручений, столь блестяще выполняемых для фирмы «Нептун», согласится на тех же условиях представлять в Италии и его фирму?

Кертнер поблагодарил за интересное предложение. Он непременно зайдет, когда вернется через неделю в Берлин. Завтра по приглашению директора-распорядителя он отправляется в Осло, чтобы поделиться опытом своей работы с коллегами, работающими в тамошних отделениях фирмы «Нептун».

Теуберт осведомился, не пугают ли герра Кертнера морские путешествия в штормовую погоду. Тот ответил, что, к сожалению, его родная Австрия остается пока сугубо сухопутной страной. Но, право же, не все австрийцы отличаются водобоязнью и страдают от морской болезни. Он верит, что Австрия когда-нибудь приобщится к великой морской державе — рейху. Его намек на желанное присоединение Австрии к Германии был достаточно прозрачен, собеседники поняли его с полуслова…

После ужина он решил пройтись перед сном по опустевшему, притихшему Берлину.

К ночи рекламный румянец столицы слинял. Почти все фонари потушены рачительной рукой бургомистра, — в Берлине жили экономно, а еще больше старались показать: после того как у Германии отобрали колонии, здесь вынуждены экономить и отказывать себе буквально во всем.

Этьен прошел по Тирпицуфер, в самый ее конец, прошел мимо громоздкого, мрачного четырехэтажного дома № 74/76; здесь помещается абвер.

За какими темными окнами кабинет адмирала Канариса?

В стороне остался Ландверский канал. Этьен поравнялся с большим темным зданием. У парадного подъезда, у ворот прохаживались шуцманы. Хотя Этьен стоял на противоположном тротуаре, он прочел вывеску у освещенного подъезда: «Союз Советских Социалистических Республик. Полпредство». Кто-то подъехал в «газике» и вошел в здание.

Этьен тоскливо поглядел и зашагал к Тиргартену.

Он шел по набережной вдоль парапета, глядя на темную воду канала, покрытую рябью. Остановился и вгляделся в свое отражение на воде, высвеченное одиноким фонарем.

И ему представилась такая же ночная, взъерошенная весенним ветром вода в Москве-реке. Плывут одинокие льдины. Дворник в тулупе и треухе скалывает лед на набережной. Звонкая капель.