Александр Бруссуев - Кайкки лоппи

Негр наседал, Юре приходилось отходить, пока они не оказались за фок-мачтой. Теперь можно было и заканчивать поединок, парням нужна была огневая поддержка. Сомалиец хлестко выстрелил правой рукой, намереваясь попасть в висок, Юра не стал ни уклоняться, ни блокировать удар. Наоборот, он сделал головой резкое движение, ударив пирата своей башкой прямо в его кулак. И сразу же сам пробил рукой справа. Негр, получив по физиономии, пошатнулся, но снова ударил, на сей раз слева. Опять повторилось то же самое в зеркальном отображении. Со стороны могло показаться, что Юра бьет пирата своей головой по кулакам.

— Давай, мусор, бей! — закричал второй механик.

— Бахабарлак кутук! — заорал негр.

Он снова ударил и снова получил по роже.

— Бей, мусор! — кричал Юра.

— Бахабарлак! — взвыл негр.

После очередного обмена плюхами, сомалиец упал на одно колено, второй механик схватил его в борцовский захват.

— Мусор! — сквозь зубы проговорил Юра.

— Кутук! — слабнущим голосом ответил пират.

Юра слегка повозился с противником и тот оказался у него за спиной: голова зажата правым локтем, поясница — левым. Теперь они были спиной к спине, наподобие креста.

— Сдох твой кутук! — прошептал одними губами второй механик и, что было сил, постарался свести свои руки. Спина у негра оказалась крепкой, но шея сломалась со зловещим треском, и тело его сразу обмякло.

— Русбой — это сила! — Юра вытер со лба пот и кровь, глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, и пошел к своему автомату. Война была в самом разгаре. Он понял, что негры пытаются пробраться к ним по стреле носового грузового крана, когда в грудь ударила пуля.

Второй механик не почувствовал боли, только по правой части торса, словно кувалдой врезали. Юру отбросило на палубу, но автомат на этот раз он не выпустил. Подняв левой рукой «Калашников» за цевье, пальцами правой он нажал на спусковой крючок. Он почти не целился, стреляя навскидку, но заметил, как разлетелась на части черная голова на светлой стреле крана. Вот откуда вывалился этот черный вояка! Они пытались теперь по крану добраться до упора, куда стрела эта крепилась, чтобы оказаться чуть ли не за спиной у Джона.

Юра еще раз пошевелил пальцами правой руки, проверяя их подвижность. Рука сама не двигалась, но пальцы работали, как у пианиста. Он кое-как отполз спиной к фок-мачте, уперся в ее основание и поднял оружие. Нельзя не воевать, товарищам сейчас тяжело. Второй механик немного посочувствовал себе, что потеряет много крови и обессилеет, но пока еще можно огрызаться огнем, а там видно будет. Судя по удачному выстрелу, его ранение высшими силами компенсировалось меткостью «ворошиловских стрелков».

Тут дверь в шкиперскую открылась и, словно ящерица, наружу проскользнул боцман.

— Сэконд! — сказал он. — Ты жив?

— Зацепило чуть-чуть, — ответил Юра. — Вообще-то я не знаю, насколько серьезно, но пока ничего не болит.

— Я посмотрю! — склонил голову боцман и крикнул что-то в открытую дверь на своем языке. Оттуда в сей же момент показались повар и один из ЭйБи. Они кивнули и уползли по направлению к Пашке и Джону.

Босс тем временем, чуть ли не тыкаясь носом, осмотрел рану.

— Сэконд — плюнь! — сказал он и подставил свою ладонь.

Юра не стал удивляться, будто всю жизнь только этим и занимался, что плевал в ладони филиппинцев. Боцман уставился на плевок, так и этак поворачивая свою кисть. Наконец, он изрек:

— Крови нет, легкое, наверно, не задето. Я тебя чуть-чуть перевяжу.

Вот это было уже больно. Пуля прошла насквозь, что было немудрено с такого расстояния. Рукой Юра шевелить не мог. Боцман, изорвав на себе майку, перевязал, как мог, рану. И он, и второй механик надеялись, что кровопотери больше не будет.

В это время повар и ЭйБи ползали по полю боя, как Гавроши, собирая оружие. Автоматов набралось много, даже и не сосчитать. Очень уважали эти сомалийцы «Калашников», другого оружия не попадалось.

Приполз Джон.

— Юра, тебе бы надо в машину, чтобы главный двигатель завести! — пробормотал он.

Второй механик только с досадой чмокнул губами в ответ.

— Понимаю, брат, я пойду. Продержитесь тут минут двадцать. Боцман с Эфреном останутся с вами, — положил руку ему на левое плечо Джон.

— Подожди, Джон, — сказал Юра. — Мне тут открылась истина. Точнее, даже две истины. Выслушай.

— Говори.

— Первая: Битлз никогда больше не соберется, — сдавленным замогильным голосом проговорил второй механик, у Джона в изумлении округлились глаза. — Вторая: Роллинг Стоунз никогда не распадется.

Джон с натугой сглотнул, а Юра, не в силах больше сдерживаться, сморщился и застонал.

— Ну ты кремень! Смешно. Чуть животик не надорвал, — протянул Джон.

— Видел бы ты со стороны свое лицо! Но ладно, дело не в этом. Негры могут попробовать по стреле кормового крана залезть, как сюда пытались пробраться. Проконтролируй там оборону!

— Двадцать минут! — сказал Джон и скрылся в шкиперской, где ЭйБи уже раскладывал автоматы.

Увешанные оружием, Джон и ЭйБи ползли по тоннелю, уже освещенному в некоторых местах, точнее — в одном. Редко у кого из механиков доходят руки до замены в этом не самом посещаемом месте на судне сгоревших лампочек. Но и той единственной, что своими сорока свечами освещала середину этого узкого и неудобного лаза, хватало для того, чтобы двигаться быстро и даже непринужденно. Автоматы благоразумно были поставлены на предохранители, иначе бы парни уже давно перестреляли друг друга — оружие цеплялось за любые скобы, шпангоуты и клапана.

Главная задача, которую должны были выполнить два механика и один штурман на баке, оказалась решена только наполовину.

Подруливающее устройство можно было запускать, не боясь, что негры предпримут какие-то действия, которые могут воспрепятствовать большому электромотору крутить два, установленных в сквозной трубе под водой, пропеллера. Эти винты, бешено вращаясь, могли толкнуть нос судна либо вправо, либо влево, чтобы маневренность огромного корыта увеличивалась по мере необходимости. Пока белая банда не сдала своих позиций, можно было рассчитывать на содействие подрульки выходу из этой узкой бухты.

На вторую половину задачи все сообща махнули рукой. Если судно стоит неподвижно, то его держит, либо якорь, либо толстые швартовные концы. Якорь в данном случае негры не бросили, потому что не умели, да и не хотели особо. А швартовы они благополучно сперли — для хозяйства-то они важнее! Судно крепилось к плавающим бочкам посредством хиленьких гнилых веревок. Дернул пароходом в сторону — они и лопнут в лучшем виде. Решили не тратить время и эти сомнительные крепления не рвать.