Записки офицера Красной армии (СИ) - Песецкий Сергей Михайлович

— Сейчас они против немцев, а потому полезны для нас. Но когда немцы отступят, то могут представлять для нас опасность. Так что нужно заранее знать, какие у них силы? где размещены? как вооружены? как поддерживают связь между отрядами? кто ими командует? кто из местного населения им помогает?

Надо будет расспросить Анджея про это, чтобы собрать как можно больше информации для майора.

Стало очень неспокойно. Пани Юзефа говорила мне, что немцы отступают по всему фронту и уже оставили Смоленск. Она была очень рада этому и говорила, что война скоро закончится.

Я несколько раз возил, вместе с Анджеем, провиант для партизан. Мы ездили ночью в лес. После каждой такой поездки пани Юзефа освобождала меня днём от работы, говорила, что я должен отоспаться и отдохнуть. Туда меня посылала как раз она. Туда мы уже отвезли один бурт картошки и много овощей. Теперь я знаю многое про партизан и каждую субботу докладываю обо всём майору. Во время последней встречи он сказал мне, что не только я наблюдаю за деятельностью польских партизан, у него уже есть большая разведывательная сеть из наших людей и польских коммунистов, которые по-прежнему на стороне России. Он отметил, что наблюдение за польскими партизанами теперь очень важно, чтобы иметь возможность, когда выгоним немцев, очистить территорию от ненадёжных элементов.

Из разговоров с майором я понял, что речи не может быть, чтобы тут была независимая Польша.

— Не затем мы воевали с немцами — сказал майор — чтобы освобождённую от них Польшу отдать другому нашему врагу. А поляки всегда были, есть и будут нашими врагами.

Зато пани Юзефа полностью верит в то, что после победы над Германией Польша будет независимой. Она сказала мне, что у неё тут для меня всегда найдётся место. А если я захочу жениться в этих местах и остаться тут, то она сделает всё, что может, чтобы устроить мне новую жизнь. Но я на это теперь уже не рассчитываю. Я знаю, что мне снова придётся служить в армии, а потом меня вышлют в Россию.

Однако мне повезло, что я встретился с этим майором. Он меня спасёт. Иначе мне пришлось бы самому скрываться от наших властей. А с помощью майора я снова выплыву и буду законным, а может и заслуженным, гражданином.

Оказалось, что в бункере, в нашем перелеске, партизаны устроили склад оружия. Несколько человек там живут и несут охрану. А для связи с главным отрядом у них есть телефон. Я знаю уже много подробностей про них и обо всём доношу майору. А он мне сказал, что когда начнут приближаться немцы, нам надо сформировать свой партизанский отряд и хорошо навредить врагу, чтобы ускорить победу Красной Армии. Мне это не очень нравится, но если он так решил, придётся выполнять его приказ. Но пока всё спокойно.

Работы по хозяйству теперь мало, так что пани Юзефа теперь больше учит меня польскому языку. Я уже без труда читаю польские книги и даже немного пишу. Майор мне сказал, что знание польского языка может мне пригодиться в службе, когда мы примемся ликвидировать и укрощать поляков.

Я хорошо сжился с семьёй Малугов и они относятся ко мне как к своему человеку. Старый Малуга сказал мне недавно, что как кончится война, то если Антося захочет выйти за меня замуж, то он не будет против. Даст нам для нового хозяйства коня и корову, и поможет построить дом. А пани Юзефа обещала, что выделит нам от своего имения 5 гектаров земли, за которую мы будем ей выплачивать в течение длительного времени. Но кажется мне, что не сбыться тем планам, потому что они никогда не увидят свободную Польшу. А при советской власти, если мне повезёт, я могу стать важной фигурой. Тогда с такими хамами как Малуги я и знаться не буду. А их скорее всего к колхозу присоединят.

Тем временем я всё чаще бываю у Малугов и они считают меня женихом Антоси. Для меня это очень удобно, потому что теперь мне полностью доверяют все в округе и я узнаю много интересных вещей. Знаю, например, кто из крестьян хранит оружие. У Малугов тоже три карабина и много боеприпасов. Они сделали в сарае тайник и там прячут оружие. А у пани Юзефы на чердаке браунинг мужа. Однажды она вынула его оттуда, почистила и снова спрятала. Однако эти поляки в самом деле очень опасные типы. Ведь знают, что за такие дела сейчас грозит расстрел. И всё равно не подчиняются существующей власти.

Майор очень рад, когда я приношу подобную информацию о местном населении. Говорит, что когда придут наши, тут надо будет порядок наводить. Я знаю, что он сможет. А я ему охотно помогу.

Со второй половины апреля я в лесах. Мы создали свой партизанский отряд. Майор командиром, а я его заместителем. В отряде у нас семь человек. Из них четверо — наши бойцы, которые скрывались у крестьян. А трое — польские коммунисты из городка.

В апреле майор сказал мне, что этот период времени безопаснее пересидеть в лесу, а не домах, откуда нас в любой день могли выдернуть немецкие жандармы или полиция. Кроме того, необходимо подстраховаться на будущее, ведя показательную и героическую борьбу в тылу врага. Это важная часть диверсионных действий. Я сказал, конечно, что это очень правильно.

С оружием было легко. Нам его достали польские коммунисты из городка. О нашем коммунизме у них такое же понятие, как у меня об астрономии. Но они метят заранее на какие-нибудь лучшие места, когда сюда снова придёт советская власть. Эти поляки будут нам очень полезны — они хорошо знают местность и у них везде знакомые. Именно они улаживают все вопросы со здешним населением и говорят всем, что мы польский отряд. Так что все нам помогают. У нас достаточно еды и информации.

Мы уже совершили несколько серьёзных диверсионных операций. Наш отряд называется: «Коммунистический Партизанский Отряд имени Ванды Василевской». Я, естественно, предложил дать отряду имя Сталина. Но майор сказал, что мы действуем среди польского населения, поэтому будет лучше назвать отряд именем этой самой известной польской патриотки. Я спросил его:

— А почему тогда не назвать его именем самого известного польского патриота, Дзержинского?

Он на это сказал:

— Да, Феликс Дзержинский был известной личностью и достаточно красным коммунистом. Но у Ванды Василевской кроме этого всего есть ещё такое достоинство, что как известно, она самая знаменитая современная писательница в мире. У неё есть ещё такое огромное достоинство, что Советский Союз и нашего отца Сталина она любит больше чем свою родину!

Когда я собирался идти с отрядом в лес, пани Юзефа сильно меня жалела. Даже заплакала от жалости.

— Жаль мне тебя, Янечку! — сказала она. — Очень я боюсь, как бы с тобой в партизанах не вышло чего плохого.

Вижу, в её глазах слёзы показались. Ну и я хотел заплакать, но не получилось. Я только хорошо поблагодарил её за опеку, и за то, что три года меня от немцев укрывала и относилась как мать к сыну. Сказал я ей:

— Не знаю, свидимся ли ещё, потому что я иду сражаться с кровожадными гитлеровцами и могу погибнуть. Но если останусь жив, то отблагодарю как следует и до смерти буду помнить про ваше доброе сердце!

Она попрощалась со мной, но вдруг что-то вспомнила.

— Подожди, Янек! — сказала она. — Дам я тебе на дорогу одну вещь, которая в опасную минуту может уберечь тебя. Но она всё время должна быть при тебе.

Она принесла серебряный медальон с ликом Остробрамской Богоматери и повесила его мне на шею. Ещё раз повторила, что если мне будет плохо, или придётся скрываться, то снова приходил к ней.

Потом я ходил попрощаться к Малугам. Дома застал только старика и дочек — сыновья уже давно были в партизанах. Старик дал мне в дорогу бутылку очень крепкого самогона. А Антося сунула мне в мешок две пары толстых, шерстяных носков, которые сама для меня связала. А до этого пани Юзефа наложила мне в мешок много колбасы, сала и махорки. Так что хорошо снарядили меня в дорогу. Не могу на них пожаловаться.