Дорит Линке - По ту сторону синей границы

Он опять уставился в пол.

– Ну почему ты такой?! Другие вот как-то справляются же! И не выступают, когда не надо. И от коллектива не отрываются.

– Откуда мне знать, почему я такой! И наплевать на это! Уж какой есть!

– Наплевать, значит! – повторила я раздраженно.

Где-то открылось окно, и до нас донеслась музыка – «Карат», «Властелин мира».

Вдруг Андреас наклонился и положил левую руку на столик.

– Ты чего? – удивилась я.

Он перевернул руку внутренней стороной вверх. Я посмотрела на его запястье. Длинный шрам. Никогда его раньше не видела. Андреас все время носил браслет из длинной кожаной ленты, а сегодня почему-то снял.

Я перевела взгляд на Андреаса. Посмотрела ему в глаза.

– Это ты… сам?

Он кивнул.

В голове не укладывается!

– В интернате. Меня быстро обнаружили. Отправили в больницу, а через пару дней – обратно. Такой театр устроили – будь здоров! Каждый день к «гражданину начальнику интерната» таскали. Почему это я хочу избежать ответственности, да настоящий гражданин так не поступил бы, да ты просто трус. Ну и так далее.

Он презрительно скривился.

– Здесь даже убить себя спокойно не дадут.

Я вскочила с дивана. Меня трясло.

– Конечно, не дадут, а ты как думал? А что было бы с Сакси и со мной – без тебя?!

– Вы справитесь, – мотнул он головой.

– Не-е-ет! – заорала я. – Не справимся! Мне тоже не дают учиться тому, чему хочу, не забыл случайно? У отца крыша набекрень, мама дома почти не бывает, дед совсем чокнутый, на заводе старый пердун за жопу хватает! А теперь еще и ты хочешь меня бросить!

Я упала на диван и разревелась. Меня всю трясло. Вид у Андреаса был испуганный – такой он меня никогда еще не видел. Но мне было плевать! Я рыдала и не могла остановиться.

Андреас откинулся на спинку кресла, оно тихонько заскрипело.

– Вот черт…

Взял с полки кожаную ленту, начал медленно обматывать запястье.

– Логика-то простая… – пробормотал он. – До того как самоубиться, можно попытаться сбежать.

Я вытащила из кармана носовой платок, высморкалась.

– Ну, супер! И когда отчаливаешь?

– В конце лета, когда море прогреется.

– Оно никогда не прогревается – это ж Балтика, а не Балатон!

– В общем, где-то в августе.

Я взяла стаканчик и отпила глоток. Водка обожгла горло, но через пару секунд в желудке потеплело, и я немножко успокоилась.

– Откуда хочешь стартовать? Из Варнемюнде?

– Еще не знаю. Надо собрать информацию. Это не так-то просто.

– Само собой. Иначе любой дурак мог бы взять и смыться.

Андреас грустно усмехнулся:

– А то!

– Дед знает, где на побережье располагаются воинские части. Он за этим тщательно следит, привычка еще с войны. Могу его порасспросить.

– Правда можешь?

– И еще у него есть карты побережья. Держит их в шкафу. Они, конечно, старые, 1935 года, но география с тех пор не сильно изменилась.

Андреас кивнул.

В горле стоял комок. Мне срочно надо было на свежий воздух. И побыть одной.

– Если хочешь, я прямо сейчас к нему пойду. Он наверняка дома.

Андреас посмотрел в окно.

– Да, можно. Мне пойти с тобой?

Я встала.

– Нет.

– Бутылку с собой прихвати, – Андреас ухмыльнулся. – Огненная вода развяжет ему язык. И спрашивай не конкретно, чтобы он ничего не заподозрил. А то, чего доброго, выболтает всё нечаянно или того хуже – листовки развесит.

Я сглотнула. В ситуации, в которой мы оказались, виноват был дед – отрицать это бессмысленно.

Не завари он всю эту кашу, Андреас сейчас продолжал бы учебу в техникуме, а я готовилась бы к выпускным экзаменам.

– Обо мне лучше не упоминать.

– Конечно.

Я тупо стояла посереди комнаты, в голове шумело от водки.

– В универсаме спросят удостоверение личности…

– Попрошу Торстена, может, он с тобой сходит.

Мы спустились вниз по лестнице, перепрыгнув через провалившиеся ступеньки.

Андреас постучал в дверь Торстена. Тот открыл и мрачно сообщил:

– У меня завтра экзамен.

Андреас объяснил, что нам надо, и ушел к себе. Торстен снял с крючка аляску.

– Спасибо, что пошел со мной, – поблагодарила я его по дороге в универсам.

– Да не вопрос, – пробормотал тот рассеянно.

– А ты вообще-то что изучаешь?

– Мелиорацию.

– Интересно?

– Да как сказать… На медицинский я ведь недобрал.

В универсаме на Доберанер-штрассе я дала Торстену деньги, и он купил мне бутылку дешевого коньяка, как будто это было совершенно обычным делом. Наверно, уже делал так для Андреаса.

– Главное, зараз всё не выпивай, – подмигнул он мне на прощанье.

Я отправилась к деду пешком, чтобы проветрить мозги: треугольная Доберанер-плац, Шрёдер-плац с огромными электронными часами, Аугустен-штрассе, Пауль-штрассе.

Дед был дома. Открыв мне дверь, он тут же вернулся к телевизору – там как раз шла его любимая передача про старые фильмы.

Поставив бутылку на стол, рядом с другой, уже почти пустой, я подсела к деду на диван. Он даже головы не повернул.

По экрану скакала Марика Рёкк[62].

– Мадам поет, что ей не нужны миллионы. Мне они тоже не нужны. Хватило бы полкило кофе. А не этой ячменно-цикориевой бурды. Теперь даже за паршивым «Рондо»[63] приходится в очереди стоять, можешь себе представить? Хотя вкус у него – что козьи какашки.

– Дед, я хотела у тебя кое о чем спросить. Насчет моря.

– Ничего ей, значит, не нужно, кроме музыки. Музыка, музыка! Не смешите меня! Превосходная пропаганда! Пусть народ принимает всё как должное: всех поубивало, страна в руинах, но ничего страшного! Бегай себе по горящим улицам да напевай глупую песенку. Миллионов ей не надо, понимаешь! Конечно, не надо! И вообще ничего не надо! Подавай только маршевую музыку и геббельсовские вопли из громкоговорителя.

– Зачем ты тогда эту передачу смотришь, раз у тебя от нее настроение портится? – спросила я.

– И вообще, это она называет музыкой? Ха-ха!

Дед, не обращая на меня внимания, открутил пробку с бутылки и налил полный стакан.

Я собрала всю свою храбрость в кулак.

– Дед, этим летом я буду тренироваться на море, и мне нужна старая карта, которая у тебя в шкафу. Можно я ее домой возьму?

На этот раз он услышал и перевел на меня мутные глаза.

– Зачем это?

– Надо выбрать оптимальное место для старта и измерить расстояние, которое я хочу проплыть. Например, от Нинхагена до Штольтеры или от Кюлунгборна до Хайлигендамм. В начале заплыва засеку время и потом смогу вычислить свою скорость. Это важно.

– Да-да, ясно! – махнул дед рукой. – Валяй, ты знаешь, где она лежит.

Все оказалось так просто! Я пошла в спальню, где пахло хозяйственным мылом.

– И к чему ты готовиться будешь? – крикнул дед из гостиной.

– Что-то вроде марафона! – крикнула я в ответ и открыла огромный дубовый шкаф.

– А зачем? Тебя ж выперли и из секции, и из школы – со всех фронтов, так сказать. Теперь ты у нас вообще пролетариат. Ну, будем…

– Просто мне нравится плавать.

– Может, тебя в морской спецназ возьмут. Если в партию, конечно, вступишь.

– Да ну тебя! Я занимаюсь спортом, потому что для тела полезно.

– Ну-ну! – крикнул дед.

Карта лежала под коричневым пледом, покрытая пятнами и пожелтевшая от времени. Прижав ее к груди, я вышла в коридор и заглянула через приоткрытую дверь в гостиную.

Дед высоко поднял стакан.

– Вот что для тела хорошо и полезно! Вздрогнем!

Я сунула карту в сумку, которую оставила в коридоре. Вот так. С глаз долой – из сердца вон.

И снова зашла в гостиную. Теперь на экране был Хайнц Рюман[64]. Дед ему подпевал. Увидев меня, он удивился: явно уже забыл, что я здесь.

Я подлила ему коньяка.

– Дед, послушай, а где на море стоят пограничные вышки? Ты мне про них рассказывал, когда я была маленькой. Но с тех пор я уже всё забыла.

– Почему ты спрашиваешь? К чему это тебе?

– Это из викторины в журнале «Тролль»[65]. Только журнал я с собой не взяла.

– Такие вот вопросики они теперь задают? Ха! Времена, похоже, меняются, – дед рыгнул. – Невероятно!

– Ты еще помнишь, что это за вышки?

– Ну… – дед выпрямился в кресле, – парочку вспомню, конечно. Тебе как: с востока на запад или с запада на восток?

Я непонимающе покачала головой, потом до меня дошло. В Польшу-то мы не собираемся, так что…

– От Варнемюнде в направлении Любека.

– Ага… – дед почесал затылок. – Значит, так: Варнемюнде, Штольтера, вокруг много воинских частей. Бёргеренде, Кюлунгсборн – то же самое. Мешендорф, Ам-Зальцхафф, Голльвиц, остров Поэль, Больтенхаген. А дальше уже сплошняком. К воде даже подходить нельзя – моментально остановят.

Я кивнула, стараясь всё запомнить. Андреасу придется съездить туда и самому еще раз всё проверить.

– Стой! – вдруг вскрикнул дед. – Я знаю, что за этим кроется! Не отвечай на вопрос про вышки, это ловушка! Кто сможет ответить, тот контрреволюционер!

– Вроде тебя?