Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

– Что, вы поверили всякой чепухе? – взорвался Леман. – Послушайте, дорогуша…

– Слушаю, мой друг.

– Я в шоу-бизнесе собаку съел. Э?..

«Э» было обращено к Фанни, которая бормотала: «Твой конек – водевили». Ожегши ее злобным взглядом, Леман сказал:

– И что? С водевилями полный порядок, но мы говорим не о водевилях, а о постановке драматических спектаклей. Я собаку съел в шоу-бизнесе, – повторил он, вбивая в ладонь левой руки кулак правой, – и сумею слепить кое-что из этого спектакля. А вот вы не сумели!

– Не сумел?

– Нет.

Простак легко хохотнул. Дж. Бромли Липпинкотт в подобной ситуации нахмурился бы, но сам он предпочел легкий смешок. Однако прозвенел он не так музыкально, как хотелось бы, и он исполнил номер на бис. На этот раз хохоток раскатился так переливчато и музыкально, что лучше не бывает.

– Не сумел, вот как? А вы заверните за угол и взгляните на толпу, рвущуюся купить билетик. Это шедевр, дорогуша, а под моим управлением…

– Управление – самое главное, – вставил Мэрвин.

– Да-с, сэр, именно! Управление – самое главное, – повторил Простак. – Абсолютно. Тут требуется рука эксперта, и именно ее-то и получил этот спектакль.

Леман задышал хрипло и тяжело. Будь здесь его доктор, он озабоченно поджал бы губы и потянулся за таблетками.

– Послушайте, – проговорил Леман, – я дам тридцать. У меня в кармане – удостоверенные чеки. Ну? Договорились?

– Нет, – покачал головой Простак, – так не пойдет, старина. Ради вашего же блага – не могу согласиться. Если у вас на совести останется лежать камень, что вы сладкими речами уговорили меня продать это великолепнейшее произведение за какие-то там тридцать штук, вам до конца жизни не узнать покоя. Перестанете спать по ночам. В шоу есть блестящая сцена в кабаре…

– Сорок!

– Прошу прощения?

– Да у меня всего пятьдесят. Хотите все? Вы что, думаете, я стараюсь вас облапошить?

– Нет, что вы! Обвинение в злом умысле снимаю. К сожалению…

В эту минуту раздался шум, будто от порыва мощного ветра. Дверь распахнулась, и в комнату, даже не постучавшись, ворвался Джек МакКлюр. Как и его бывший партнер, он очень спешил. При виде Лемана Джек в крайнем изумлении резко затормозил.

– Вот как! – выдохнул он, одним восклицанием передавая целую гамму чувств.

– Так-так, – заметила Фанни, – дружок явился.

– Я считал, что мы друзья, – откликнулся Джек, и даже Дж. Бромли Липпинкотт, потрясенный бесстыдным шедевром плагиата, не сумел бы вложить больше ужаса и негодования в эту короткую фразу.

– Пытался меня обжулить? – Горящие глаза Джека прожгли мистера Лемана, потом он силой воли оторвал от него взгляд и повернулся к Простаку. – Вы уже продали ему спектакль?

– То есть шедевр?

Джек МакКлюр, обычно такой сдержанный, такой воспитанный, внезапно завопил в голос:

– Если еще нет, не продавайте! Он хочет вас ободрать.

– Мистер Леман? – поразился Простак.

– Он не упомянул про полицию?

– Я про полицию сказала, – вмешалась Фанни, и Леман бросил на нее взгляд, да такой, что, присутствуй здесь Дж. Бромли Липпинкотт, он первый признал бы: этот взгляд превосходит все взгляды его собственного репертуара.

– Вот тебе и друг, – хрипло проговорил Леман. – Вот тебе и друг!

– Послушайте, – приступил к делу Джек, – даю пятьдесят тысяч. Они у меня здесь, с собой.

– Пятьдесят? – Простак опять легко, переливчато, музыкально хохотнул. – Да даже мистер Леман предлагал столько.

– Вот как?

– Желаете повысить цену? Это ведь шедевр, не забывайте. Священник входит с раввином, и они говорят, то один что-то скажет, то другой, слова так и летают, и так далее и тому подобное.

Джек потер подбородок.

– Но… пятьдесят тысяч? Это ведь немалые деньги.

– А что вы скажете, мистер Леман?

Внимание Лемана на минутку отвлеклось от дискуссии – он тихим, интимным полушепотом сулил жене, что непременно проломит ей голову.

В разговор вклинился Мэрвин Поттер, решивший выдвинуть предложение.

– Я думаю… – начал он и умолк. Взгляд его лишь сейчас случайно упал на манишку, он прочитал послание и оцепенел. Потом на его красивом лице проступила суровость. – Леман, – спросил он, – это ваша работа? Это вы подобрались ко мне, точно тать в ночи, и намалевали «Хелло, малыш!» на моей грудной косточке? – Но тут же смягчившись, добавил: – Хотя нет, конечно. Вы ведь не пользуетесь губной помадой. Н-да, скорее всего надпись так и останется загадкой истории, вроде Железной маски. Однако я не о том… Мне кажется, я нашел выход. Не знаю, насколько вы сведущи в мире финансов, но лично я полагаю, что в тех случаях, когда два финансовых воротилы, назовем их «Воротила А» и «Воротила Б», горят желанием провернуть крупную сделку и ни один не желает уступать, то зачастую они разрешают спор, прибегая к так называемому слиянию. Они, если вы следуете за моими рассуждениями, «сливаются». Замечательнейший способ уладить и вашу проблему. У тебя, мой плутократ, старина Леман, есть пятьдесят тысяч. Вы, наш богач, старина МакКлюр, владеете такой же суммой. Почему бы вам не сложить свои песо и не выкупить спектакль вдвоем?

Простак зашелся от восторга. Царь Соломон, сказал он себе, просто болван в сравнении с этим светлым умом. С того самого момента, когда Джек МакКлюр упомянул про свои пятьдесят тысяч, у Простака возникло чувство, что киношная звезда готова выступить с какой-то идеей, высказать свое мнение, предложить какую-то уловку. И вот Мэрвин выступил! Каждое слово, падающее с его губ, – восточная жемчужина, сияющая чистейшим светом.

– Вот это правильно! – радостно вскричал Простак. – Шляпы долой перед М. Поттером! Он голова! Сто тысяч долларов – хорошая цена, мистер Леман. Как вы считаете?

Леман бессильно свалился на стул. Джек рухнул на другой.

– Сто тысяч? – завопил Леман.

– Сто тысяч? – вторил Джек.

– Думайте на бегу! – подтолкнул Простак.

Леман взвился как ракета. Джек взвился тоже.

– Это… – задыхался Леман. За последние минуты он постарел на несколько лет и казался старшим братом человека, который недавно ворвался в комнату. Да, старший брат, проживший нелегкую жизнь, испытавший немало бед, воротничок которого вдобавок мал ему на несколько размеров.

– Это последнее слово?

– Абсолютно!

– Пять звезд! – похвалила Фанни, удостаиваясь от своего супруга нового взгляда, несомненно, вызвавшего бы бурный восторг у мастера на злобные взгляды Дж. Бромли Липпинкотта.

– И ответ я должен получить немедленно! – заявил Простак и щелкнул пальцами. – Вот так! Таков уж шоу-бизнес!

Леман поплелся к дверям секретарской комнатушки.

– Давай, Джек, зайдем на минутку.

– Зайдем.

– Мы сейчас! – пообещал Леман.

Дверь за ними закрылась. Фанни испустила глубокий вздох.

– А я-то пришла сюда, Простак, приглядеть за тобой!

Динти с сияющим лицом приблизилась к ней.

– Без вас, миссис Леман, мы ничего бы не сумели. Мы очень ценим… чрезвычайно. Правда, Простак?

– Я никогда этого не забуду. Дорога помощь в час беды! – пылко заверил тот. – Утром и вечером я буду с благодарностью поминать вас в своих молитвах. А первый же появившийся на свет маленький Фиппс получит имя в вашу честь. Если это будет, конечно, девочка. Ну а если мальчик, мы назовем его Мэрвином, в честь Поттера.

– Благороднее ярлыка для здоровенького ребенка тебе не найти, – высказался Мэрвин.

– А ребеночек должен появиться? – заинтересовалась Фанни.

– А как же! Стоит только заглянуть в том второй, – объяснил Простак. – Мы с Динти собираемся пожениться.

– Вот как?

– Так-так, – вступил Мэрвин. – Значит, женитесь. Начинаете новую жизнь. Желаю вам удачи и счастья! Но есть тут и спорный пункт, – помрачнел он, – не совершает ли двоемужества девушка, выходящая замуж за субъекта с двойной фамилией? Я предвижу, что ее ждут определенные конфузы. Да, Динти Мур. Пожалуй, вы почувствуете себя глуповато в один из долгих зимних вечеров, когда уютно устроитесь на коленях Фотерингея, а тут вдруг внезапно появляется Фиппс. Или – наоборот. Однако это целиком ваше дело. Целиком. Просто решил предупредить.

Фанни с нескрываемым восхищением смотрела на Простака.

– И подумать только, я принимала тебя за простофилю. Ты, безусловно, победил. Видно, у тебя открылся третий глаз. Но как этот спектакль вдруг превратился в хит, навсегда останется тайной. Если вы понимаете, о чем я, мистер Поттер.

– Очень даже распрекрасно, – отозвался Мэрвин. – Но мы ни в коем случае не должны забывать и о том, что хоть спектакль и представлен Сирилом Фиппсом, и ставился под его руководством, несравненным и неповторимым, в нем играет и звезда, которую я, допусти эту скромность, сравнил бы…

– С вареной курицей? – подсказала Фанни.

– Вы просто вырываете у меня слова изо рта, дражайшая леди. Кстати, насчет рта. Мой – ужасно пересох, и если я немедленно не смочу его, поднимется пыльная буря. Вы не согласитесь сопровождать меня за угол? Опрокинуть по стаканчику?