Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Часть III. А есть А

Голт усмехнулся и тоном студента, излагающего хорошо усвоенный урок, ответил:

— Конечно, все в порядке, профессор. Иначе быть не могло. А есть А.

Тепловоз, тянущий на восток «Комету», сломался посреди Аризонской пустыни. Состав остановился внезапно, безо всякой видимой причины, будто человек, не позволявший себе даже думать о том, что он перенес слишком много, словно что-то внутри него надорвалось.

Эдди Уиллерс вызвал бригадира, а после продолжительного ожидания смирился с выражением его лица.

— Машинист пытается устранить неполадки, мистер Уиллерс, — негромко и безнадежно ответил бригадир.

— Он не знает, в чем дело?

— Выясняет. — Мужчина выждал полминуты и пошел к выходу, но остановился и попытался объяснить, гоня от себя ужас: — Наши тепловозы непригодны, мистер Уиллерс. Их давным-давно нет смысла ремонтировать.

— Знаю, — спокойно ответил Эдди.

Бригадир понял, что лучше не вдаваться в объяснения: они порождали только ужас. Покачал головой и вышел.

Эдди Уиллерс сидел, вглядываясь в темную пустоту за окном.

Это была первая «Комета», вышедшая из Сан-Франциско на восток за последние дни, чтобы восстановить прежний график движения. Эдди не смог бы объяснить, что ему пришлось перенести в последние дни, и что он сделал во имя спасения Терминала от слепого хаоса гражданской войны, которая шла неизвестно за что; все, о чем раньше договорились, было забыто. Он знал лишь, что Терминал недоступен для трех воющих сторон, что поставил на должность управляющего человека, который не готов сдавать позиции, и что отправил на восток очередную таггертовскую «Комету» с лучшим тепловозом и лучшей бригадой, какие только можно найти, чтобы вернуться в Нью-Йорк.

Эдди никогда еще не приходилось работать так усердно; он делал свое дело добросовестно, как всегда, но казалось, что он пребывает в каком-то вакууме, словно все его силы уходят в песок… какой-то пустыни, вроде той, что теперь простиралась за окном «Кометы». Он содрогнулся: некоторое время спустя Эдди снова вызвал бригадира поезда.

— Как идут дела?

Бригадир пожал плечами и покачал головой.

— Отправь помощника машиниста к дорожному телефону. Пусть сообщит в управление отделения дороги, чтобы прислали лучшего механика.

— Хорошо, сэр.

За окном было ничего не видно; выключив свет, Эдди смог разглядеть бесконечную серую равнину с черными точками кактусов. Подумал, как только люди отваживались пересекать эту пустыню в те дни, когда не было поездов, и какую цену платили за то. Затем резко отвернулся от окна и снова включил свет.

Он подумал: сам факт, что «Комета» находится на чужой дороге, уже способен лишить хладнокровия. Эти пути принадлежали компании «Атлантик», «Таггерт Трансконтинентал» пользовалась ими бесплатно. «Нужно выбираться отсюда, — твердил он себе. — Когда вернемся на свою ветку, будет спокойней». Внезапно ему показалось, что пути обрываются где-то у берегов Миссисипи, около моста Таггерта.

«Нет, — подумал Эдди, — здесь что-то не так. Видения, не дающие мне покоя, невозможно ни осмыслить, ни отогнать». Одним из них был полустанок, который они проехали больше двух часов назад: он обратил внимание на пустую платформу и ярко светящиеся окна маленького станционного здания; свет шел из пустых комнат; он не заметил ни единого человека как в здании, так и на железнодорожных путях. Другим видением был второй полустанок: платформу заполнила взволнованная толпа, но на сей раз станция была погружена в полную темноту.

«Нужно вывести отсюда “Комету”», — подумал Эдди. Он удивился, почему его это так волнует, почему кажется так важно вновь привести поезд в движение. В пустых вагонах сидела лишь горстка пассажиров; они ехали, куда глаза глядят, безо всякой цели. Вряд ли он трудился ради них, хотя и не смог бы сказать, ради кого именно. Ему на ум пришли две фразы, неопределенные, как молитва или заклятие.

Первая звучала так: «От океана к океану, во веки веков», а вторая: «Господи, не дай ей погибнуть!..»

Бригадир поезда вернулся через час с помощником машиниста, чье лицо было подозрительно мрачно.

— Мистер Уиллерс, — неторопливо сказал помощник, — управление не отвечает.

Эдди выпрямился, и хотя разум отказывался верить в происходящее, он внезапно понял, что по какой-то необъяснимой причине ожидал именно такого поворота событий.

— Это невозможно! — негромко произнес он. Помощник машиниста смотрел на него, не шевелясь. — Должно быть, телефонная линия не в порядке.

— Нет, мистер Уиллерс. Она в порядке. Работает. А управление нет. Либо там некому отвечать, либо никто не хочет.

— Но ты знаешь, что это невозможно!

Помощник пожал плечами; люди теперь считали возможной любую беду.

Эдди вскочил на ноги.

— Пройди по поезду, — приказал он бригадиру. — Стучись во все купе, где только есть пассажиры, узнай, нет ли среди них инженера-электрика.

— Хорошо, сэр.

Эдди, как и все присутствующие, прекрасно понимал, что среди вялых, опустившихся пассажиров, им не найти такого человека.

— Пошли, — приказал он, обращаясь к помощнику.

Они вместе забрались в кабину тепловоза. Седой машинист сидел на своем месте, глядя на кактусы. Прожектор продолжал гореть, луч света пронзал ночь, выхватывая из темноты лишь сливающиеся вдали шпалы.

— Давай попробуем найти неисправность, — сказал Эдди, снимая пиджак, голос его был полукомандным-полупросящим. — Сделаем еще попытку.

— Хорошо, сэр, — ответил машинист безо всякой надежды.

Машинист исчерпал свой скудный запас познаний; проверил каждый узел, каждый проводок, прополз по всему тепловозу и под ним, откручивал детали и прикручивал снова, разбирал моторы наобум, как ребенок часы, с той лишь разницей, что ребенок верит в возможность познания.

Помощник машиниста высунулся из окна кабины, поглядел на черную пустоту и передернулся, словно его охватил ночной холод.

— Не беспокойся, — заговорил Эдди Уиллерс, принимая уверенный тон. — Мы должны сделать все, что сможем, но если у нас ничего не получится, помощь рано или поздно придет. Поезда не бросают невесть где.

— Не бросали, — уточнил помощник.

Машинист время от времени поднимал вымазанное сажей лицо и глядел на перепачканные лицо и рубашку Эдди Уиллерса.

— Никакого толку, мистер Уиллерс? — спросил он.

— Мы не можем дать ей погибнуть! — пылко ответил Эдди, смутно сознавая, что имеет в виду не только «Комету»… и не только железную дорогу.

Продвигаясь от кабины вдоль трех блоков двигателей и обратно, с кровоточащими руками, мокрый от пота, Эдди Уиллерс старался припомнить все, что знал о моторах, все, что узнал в колледже и до него, все, чего поднахватался в те дни, когда диспетчеры в Рокдейле сгоняли его со ступенек громыхавших маневровых тепловозов.

Из обрывочных сведений ничего не складывалось; мозг, казалось, утратил способность действовать; Эдди понимал, что моторы не его специальность, что он ничего в них не смыслит, не знает их, и что разобраться в них именно сейчас — вопрос жизни и смерти. Глядя на цилиндры, лопасти вентиляторов, провода, контрольные панели, все еще мигающие огоньками, он старался гнать от себя не мысли, а всплывшую откуда-то из глубин сознания фразу: «Каковы наши шансы, и сколько займет времени — по элементарной теории вероятности — у нескольких дилетантов, работающих вслепую, найти нужную комбинацию и снова запустить двигатель?»

— Все напрасно, мистер Уиллерс! — простонал машинист.

— Нельзя дать ей погибнуть! — снова выкрикнул Эдди.

Неизвестно, сколько часов прошло, когда помощник машиниста неожиданно крикнул:

— Мистер Уиллерс! Смотрите!

Высунувшись из окна, он указывал в темноту позади них.

Эдди посмотрел. Вдали резко раскачивался какой-то огонек; казалось, таинственный свет медленно приближается.

Вскоре Уиллису показалось, что он различает какие-то большие черные фигуры; они двигались параллельно рельсам; светлая точка раскачивалась низко над землей; он напряг слух, но ничего не услышал.

Потом он расслышал глухое ритмичное постукивание, какое могут издавать конские копыта. Двое подле него с нарастающим ужасом наблюдали за черными силуэтами, словно к ним из ночной пустыни приближались какие-то зловещие призраки. Через минуту они радостно засмеялись, разглядев, что это за силуэты, однако на лице Эдди застыл ужас, как будто он увидел призраков, куда более страшных, которые можно было себе представить: это была вереница крытых фургонов.

Раскачивающийся фонарь замер возле тепловоза.

— Эй, приятель, подвезти? — окликнул человек, казавшийся главным; он посмеивался. — Застряли, а?

Пассажиры «Кометы» выглядывали из окон; кое-кто стал спускаться по ступенькам и направился к фургонам, из которых выглядывали женские лица, за ними можно было разглядеть тюки с разной домашней утварью. Где-то в конце каравана плакал ребенок.