Том Стоппард - Розенкранц и Гильденстерн мертвы

Музыка продолжается.

Розенкранц садится рядом с Гильденстерном; оба смотрят в зал.

Мелодия подходит к концу.

Пауза.

– По-моему, это целый оркестр. (С тоской.) Ужасна смесь зерна с половой...

Гильденстерн.

– О даждь нам днесь мотивчик новый.

Крышка средней бочки откидывается, из нее показывается голова 1-го актера.

Актер.

– Ага! Все в одном корыте! (Вылезает, обходит все бочки, стуча по крышкам.) На выход! На выход!

Невероятно, но все актеры вылезают из бочек, со своими инструментами, только без тележки; несколько узлов. Не хватает только Альфреда, 1-й актер доволен.

Обращаясь к Розенкранцу:

– Где это мы?

Розенкранц.

– В плавании.

Актер.

– То есть мы еще не приехали.

Розенкранц.

– Ну-с, готовы ли мы для Англии?

Актер.

– Что до меня, то все в порядке. Вряд ли они там в Англии слишком требовательны. А-а-альфред!

Из бочки 1-го актера вылезает Альфред. Актеры все еще в костюмах пантомимы: король с королевой, Альфред – королева, отравитель и две фигуры в плащах.

Гильденстерн.

– Что вы здесь делаете?

Актер.

– Путешествуем. (К актерам.) Отлично – а теперь отойдите на задний план.

Актеры отходят немного в глубь сцены.

(К Гильденстерну.) – Рады нас видеть? (Пауза.) Пока что вы выбрались из этой истории отлично.

Гильденстерн.

– А вы?

Актер.

– Впали в немилость. Пьеса оскорбила короля.

Гильденстерн.

– Да.

Актер.

– Естественно, он сам второй муж. Конечно, бестактность.

Розенкранц.

– Пьеса, во всяком случае, была неплохая.

Актер.

– А! Нам же не дали ничего сделать. Прервали, когда действительно становилось интересно. (Смотрит в сторону Гамлета.) Вот как нужно путешествовать.. .

Гильденстерн.

– Что вы там делали?

Актер.

– Прятались. (Указывает на костюмы.) Примчались сюда в чем были.

Розенкранц.

– Безбилетники.

Актер.

– Естественно – нам не заплатили. По слегка не зависящим от нас обстоятельствам. Жизнь – игра азартная, с ничтожными шансами. Будь она пари, никто б не принял. Вы знали, что каждое число, помноженное на два, дает четное?

Гильденстерн.

– Неужели?

Актер.

– Век живи, век учись. На собственной шкуре. Но мы, актеры, мы учимся и учимся. Знаете, что происходит со старым актером?

Гильденстерн.

– Нет. Что?

Актер.

– Ничего. Продолжает паясничать. Странно, а?

Гильденстерн.

– Что?

Актер.

– Видеть нас.

Гильденстерн.

– Я знал, что это не конец.

Актер.

– Живых и здоровых. Что вы об этом всем теперь думаете?

Гильденстерн.

– Мы не слишком в курсе.

Актер.

– Потолкуйте с ним.

Розенкранц.

– Это можно.

Гильденстерн.

– Но бесполезно.

Розенкранц.

– Хотя возможно.

Гильденстерн.

– Но ничего не даст.

Розенкранц.

– Однако не запрещено.

Гильденстерн.

– Конечно. Мы не в тюрьме. Никаких ограничений не установлено, никаких запретов. Мы – пока что – обеспечили – или обрекли себя – на известную независимость – пока что. Случайности, каприз – в порядке вещей. Другие колеса, конечно, крутятся, но нас это не касается. Мы можем дышать. Можем отдыхать. Можем делать и говорить что хотим и кому хотим, без ограничений.

Розенкранц.

– Конечно, в известных пределах.

Гильденстерн.

– Именно в известных.

Гамлет подходит к рампе и смотрит в публику. Остальные молча за ним наблюдают. Гамлет громко отхаркивается и плюет в зал. Секундой позже он подносит руки к глазам и, протирая их, уходит в глубь сцены.

Розенкранц.

– Потребность в философской интроспекции – его, можно сказать, главная черта. Что не значит, что он безумен. И не значит, что нет. Чаще всего это вообще ничего не значит. Что может быть и не быть разновидностью безумия.

Гильденстерн.

– На самом деле все дело в симптомах. Многозначительные реплики, мистические аллюзии, перепутанные имена, старания уверить нас, что его отец – это его мать, и тому подобное; отказ от телесных удовольствий, намеки на самоубийство, потеря веселости, боязнь замкнутого пространства, чтоб не сказать – тюрьмы, упоминание верблюдов, хамелеонов, каплунов, китов, ласок, ястребов и цапель – загадки, каламбуры, отговорки; потеря памяти, паранойя, близорукость; миражи, галлюцинации; наскакивание с ножом на стариков, оскорбление родителей, презрение к возлюбленной; появление на людях без шляпы, дрожащие колени, спущенные чулки, вздохи, как у мучимого любовной лихорадкой школьника, – что в его возрасте уже немного чересчур.

Розенкранц.

– И разговаривает сам с собой.

Гильденстерн.

– И разговаривает сам с собой.

Розенкранц и Гильденстерн вместе отходят в сторону.

– Н-да, и чем все это кончится для нас?

Розенкранц.

– Этот актер...

Гильденстерн.

– Его пьеса рассердила короля...

Розенкранц.

– ...рассердила короля...

Гильденстерн.

– ...который приказал его арестовать...

Розенкранц.

– ...приказал арестовать...

Гильденстерн.

– ...и он бежит в Англию...

Розенкранц.

– На корабле, где встречает...

Гильденстерн.

– Гильденстерна и Розенкранца, везущих Гамлета...

Розенкранц.

– ...который тоже рассердил короля...

Гильденстерн.

– ...и заколол Полония...

Розенкранц.

– ...рассердил короля разными выходками...

Гильденстерн.

–.... в Англию. (Пауза.) Так это выглядит.

Розенкранц (взрываясь).

– Случайность! Все, что мы делаем, случайность! Боже мой, да неужто мы не имеем права на хоть сколько-нибудь логический ход вещей?!

В момент произнесения этих слов на корабль нападают пираты. Шум, беготня, вопли: «Пираты!»

Все мечутся в замешательстве. Гамлет выхватывает меч и бросается к рампе. Розенкранц, Гильденстерн и актер выхватывают мечи и бросаются в глубь сцены. На полпути сталкиваются. Гамлет снова кидается, на этот раз в глубь сцены; Розенкранц и Гильденстерн – к рампе. Опять сталкиваются. В это время – большая перепалка и крики справа в глубине сцены. Все четверо – Гамлет, Розенкранц, Гильденстерн, актер – устремляются в глубь сцены, восклицая:

Бей их!

К оружию!

Пираты!

Сюда!

На помощь!

Получай!

Бей их!

Все четверо взбегают наверх, видят нечто, что им не нравится; oстанавливаются в замешательстве; потом бросаются назад к авансцене, спасаясь. Впереди – Гамлет, он прыгает в бочку, что слева. Актер забирается в бочку, что справа, Розенкранц и Гильденстерн влезают в среднюю.

Все крышки опускаются.

Свет начинает меркнуть, пока слышится шум сражения.

Шум затихает.

Светлеет.

Средней бочки – с Розенкранцем и Гильденстерном – не видно.

Крышка правой бочки поднимается; высовываются головы Розенкранца и Гильденстерна.

Крышка другой бочки – Гамлета – поднимается; высовывается голова актера.

Все видят друг друга и тотчас опускают крышки.

Пауза.

Крышки медленно поднимаются.

Розенкранц (с облегчением).

– Ушли. (Начинает вылезать.) Чуть не задело. Никогда не соображал быстрее.

Все трое вылезают из бочек: Гильденстерн насторожен и нервничает; Розенкранц настроен легкомысленно, актер – флегматично. Замечают отсутствие одной из бочек.

(Озираясь.)

– А где?..

Актер как бы в знак скорби снимает шляпу.

Актер.

– Опять одни – остается рассчитывать лишь на самих себя.

Гильденстерн (обеспокоенно).

– Что ты имеешь в виду? Где он?

Актер.

– Испарился.

Гильденстерн.

– Куда?

Актер.

– Можно сказать, убийственно повезло. Если это то слово.

Розенкранц (недоуменно).

– Убийственно?

Актер.

– Повезло.

Розенкранц (размышляя).

– Он что, убит?

Актер.

– Кто знает?

Гильденстерн (встревоженно).

– Он не вернется?

Актер.

– Вряд ли.

Розенкранц.

– Значит, он мертв. Для нас, во всяком случае.

Актер.

– Или мы для него. (Отходит и садится на пол сбоку.) Не так уж плохо, а?

Гильденстерн.

– Но он не имел права... Мы должны... У нас письмо... Мы едем в Англию... Письмо для короля...