Сергей Ковалев - Иуда Next

Его «пристрастие» к метро знакомые считают блажью, а друзья-подчиненные-ученики – смирением. Ни кто не знает о том, что случилось год назад.

Иоанн тогда еще ездил под землей по необходимости, с трудом снося прикосновение раскаленной вонючей толпы. Он не сразу осознал, когда именно толпа перед ним вдруг перестала быть толпою – от нее отделился один человек. Наверное, чуть старше Иоанна. С длинными, собранными в «конский хвост», волосами и небольшой аккуратной бородкой. С большими грустными глазами, которые Иоанн мельком увидел в черноте окна перед собой – парень стоял к нему спиной… Прижимался к нему спиной… Иоанн задохнулся от неожиданного жара в том месте, к которому он стыдливо прикасался лишь в туалете да в душе. Вагон качало, ягодицы неизвестного парня терлись о живот Иоанна; он покрылся потом. Весь. Когда же вагон качнуло в очередной раз, Иоанн вонзил зубы в ладонь, чтобы не выдать себя криком. На очередной остановке парень вышел из вагона; Иоанн рванулся за ним, прикрывая мокрое пятно на брюках барсеткой, но быстро отстал. Остановившись посреди зала на «Пушкинской», он закрыл лицо руками и разрыдался, не обращая внимания на испуганно шарахающихся в сторону пассажиров. Осознание чудовищности греха, только что сотворенного им, смешивалось безумным коктейлем с испытанным удовольствием; боль же в прокушенной до крови ладони была одновременно и желанным наказанием за грех, и желанным удовольствием. Иоанн понял, что не сможет рассказать о происшедшем даже на исповеди. Он поклялся себе, что больше ни за что не сядет в переполненный вагон, не иначе как самим Сатаной придуманным дабы побуждать ко греху…

Конечно, он не выполнил этой клятвы.

Не все поездки были «удачными» – иногда вагон был не на столько полон, чтобы незаметно прижаться к «объекту»; иногда вокруг словно в насмешку прессовались отвратительно толстые и старые М/Ж.

Он осмелел, и уже не ограничивался «случайными» прикосновениями, за что его несколько раз очень сильно били. Этим случаям он придавал особое значение, принимая боль от побоев и унижение как искупление греха. В такие минуты перед ним отчетливо сиял лик Спасителя: его добрый, всезнающий, всепрощающий взгляд.

Менеджер зала радостно распахивает объятия и скалится в дежурной улыбке. Он знает Иоанна (давно определил его в «робкие дрочеры»), но дорогой прикид клиента и расточительные чаевые заставляют тщательно скрывать презрение к трусу. Иоанн приходит в этот клуб регулярно – два-три раза в неделю, делает вид, что увлечен шоу. Исключительно с эстетической точки зрения, разумеется.

«Расскажите это моей бабушке! – ехидно говорит каждый раз официантам менеджер. – Пиздолюб получает удовольствие от мужского стриптиза?!! Ха-ха!!!»

Иоанн знает, что над ним втихую смеются, презирают… Он и сам себя презирает. Не за то, правда, что скрывает свою ориентацию, а за нее саму. Перечитанные горы книг на эту тему, несколько трусливых разговоров с входящими в моду психоаналитиками «о друге, у которого такая проблема» – все это так и не убедило его в своей нормальности.

Уж и статью соответствующую в УК отменили… Гей-культура льется сквозь телеэкраны и радио-колонки; «голубые» вошли в моду… Только вот Спаситель продолжал смотреть с полочки грустным осуждающим взглядом. Словно Иоанн предал его. И от этого взгляда Иоанну трудно говорить со своими учениками – с Яшкой, Матвеем, Машкой, Петром – повзрослевшей шпаной, его командой, его апостолами. Он называет их «своими апостолами» только иногда, и – мысленно, пугаясь своей непомерной гордыни. На самом деле, конечно же, они – Его апостолы, а Иоанн просто готовит почву для Его возвращения. Об этом он говорит своей команде постоянно. Ему не особо верят, вернее – верят, но по-разному. Яшка, например, верит самозабвенно и искренне, он – любимый ученик Иоанна. Петр, напротив, рычит и плюётся, стоит Иоанну завести разговор о Втором Пришествии, но ведь все равно слушает весть до конца. Остальные колеблются между этими двумя «полюсами»: то зачарованные мастерскими проповедями Иоанна, то отрезвленные язвительными комментариями Петра. Тем не менее, Иоанн чувствует – вместе их держит не только бизнес.

В последнее время, правда, проповеди становятся все более невнятными, да и проповедует Иоанн все реже. Он давно сомневается, что имеет право говорить от имени Его, будучи таким грешником. Ежедневно он раскаивается и обещает себе, что завтра же пойдет на исповедь и смиренно примет любую епитимию. Но на следующий день вновь садится в вагоне метро, прижимается к очередной юношеской спине, а вечером идет в клуб… Парадоксально, но при том он продолжает ждать знака, некоего события, которое подтвердит его избранность и право готовить этот мир к приходу Спасителя.

Этого человека он замечает сразу. Бросаются в глаза длинные светлые волосы: не собранные в хвост, а бесстрашно рассыпаные по плечам. Но еще раньше Иоанн видит сияющий крест – во всю спину незнакомца. Он, потрясенный, застывает на пороге и лишь прикосновение менеджера зала возвращает его к реальности. Первый шок проходит: он осознает, что сияющий крест – всего лишь прихотливо преломленный оконным переплетом луч вечернего солнца. Но это уже совершенно не важно – Иоанн понимает, что получил, наконец, Знак.

Незнакомец, почувствовав взгляд Иоанна, оборачивается. Да, он не ошибся! У человека за стойкой тонкое одухотворенное лицо, большие грустные глаза и проникающая в самое сердце простодушная улыбка. Лицо, которое он столько раз видел на иконе.

– Здравствуй, я так долго искал тебя! – Иоанн в восторге захлебывается словами.

– Меня? Ты уверен, что не ошибся? – Незнакомец… хотя, какой же незнакомец! – Иисус удивленно улыбается. – Мы, кажется, не представлены.

– Мое имя – Иоанн!

– Вот как? Совсем как Иоанн Креститель, да? – Иисус улыбается еще шире. – А ты смелый, раз выбрал такое имя!

– Это оно выбрало меня, Учитель! – Иоанн склоняется в низком поклоне.

– О, это мне нравится! – Иисус смеется журчащим смехом и залпом допивает коктейль. – Что же, проводи меня в свой дом – я хочу многому тебя научить.

На улице Иоанн ловит такси, и они несутся сквозь летний вечер на юго-запад, вон из Москвы, туда, где Иоанн и его (пока еще его) апостолы снимают дачу в небольшом поселке. Это была идея Марии, но теперь Иоанн понимал, что через нее говорил сам Спаситель, предугатавливая свое пришествие – гораздо проще застать всех апостолов на даче, чем собирать по их городским квартирам.

Вот и дача. Спаситель в машине разомлел, Иоанн, не глядя, бросает водителю несколько крупных купюр, подхватывает Учителя и, почти на руках, тащит его в дом.

Наружная дверь не заперта. Еще с веранды Иоанн слышит разноголосый хор, подпевающий какому-то хриплому голосу, немузыкально жалующемуся из магнитофона о том, что он «честно свой срок отмотал».

Иоанн хмурится. Не так представлялась ему первая встреча Учителя и его апостолов!

Иоанн толкает внутреннюю дверь и входит, поддерживая под руку Иисуса, которого, похоже, окончательно развезло от выпитого в клубе. Обведя взглядом замолчавших апостолов, он удивленно спрашивает:

– Малыш, почему ты меня не предупредил, что будет большая компания?

– Это не компания, Учитель, это твои ученики!

Ученики выглядят совсем не благостно. Пьянка, судя по всему, продолжается уже давно; пустые бутылки разбросаны по всей комнате, в воздухе стоит характерный запах травки. Иисус принюхивается:

– Какие милые мальчики! Конечно, я буду вас учить. С удовольствием! Только мне надо на минутку уединиться!

Он, покачиваясь, выплывает в открытую дверь. Апостолы молча смотрят ему вслед. Первым подает голос Яшка.

– Кто это такой?

– Ты что, не понял? – глаза Иоанна вдохновенно блестят – Это же ОН!!!

– Кто?

– Это Спаситель! Он, наконец, пришел!!!

– Пиздец, белая горячка. – Петр вылезает из кресла, пересекает комнату и заглядывает в дверь, за которой скрылся Иисус. – Что за пидовку ты притащил сюда, кретин?

– Как ты смеешь! – Иоанн задыхается от гнева. – Это же Иисус!!! Мы же так его ждали все это время!!!

– Это ты его ждал, придурок! И притащил в дом первого попавшегося педика!

– Ты с ума сошел… – Иоанн растеряно смотрит на апостолов. Они прячут глаза, только Петр смотрит на него с бешенством, да Яков – с недоумением и робкой надеждой, будто все сейчас объяснится и само собой разрешится. – Это Иисус. Он вернулся…

В этот момент Иисус действительно возвращается: на нем никакой одежды, только вокруг бедер обмотано полотенце. Он улыбается лучезарной улыбкой, от которой все сомнения Иоанна мгновенно улетучиваются.

– Я понял! У нас тут будет Тайная Вечеря, я прав? Как оригинально! Только вот заменять вино водкой – это дурной вкус…