Дин Лин - Солнце над рекой Сангань

— Что же, все мы боролись ради тебя одного? Чтобы ты привередничал и перебирал все участки?

— Как ты смеешь не отдавать мне землю? — закричал Чжао Цюань-гун, недолюбливавший Цянь Вэнь-ху. — Думаешь, тебе твои родственнички помогут? Цянь Вэнь-гуй? Прежде из-за вашей семьи не могли подняться на борьбу, а теперь, когда мы, наконец, победили, и ты пришел за участком! Земля не для таких, как ты.

Цянь Вэнь-ху не стерпел обиды:

— Ладно, меняться — так всем. Посмотрим, кто из нас настоящий бедняк! Ведь в прошлом году ты получил полму фруктового сада из владений Сюй Юу да еще сам прикупил пять му виноградника. А этой весной тебе одному дали восемь десятых му да было у тебя три му орошаемой на горе! А все еще считаешься бедняком. Разве я боролся меньше, чем ты? А получил весной всего восемь десятых му да один дань зерна. Меняться, так всем меняться!

— Что ж, по-твоему? Я не бедняк, а помещик? Ладно, борись со мной, дели мою землю! Это ты мстишь за своего родственника Цянь Вэнь-гуя!

— Замолчи! Не смей оскорблять меня! — подскочил к нему Цянь Вэнь-ху и замахнулся.

Ли Бао-тан, Го Цюань и другие члены комиссии принялись разнимать их.

— Перестаньте, не смешите людей!

Го Фу-гуй обхватил Цянь Вэнь-ху, Хоу Цин-хуай оттаскивал Чжао Цюань-гуна. Не выдержал даже молчаливый Жэнь Тянь-хуа — гневно швырнул счеты и бросил кисть:

— Я на всю деревню работаю, а не на вас одних! Вы думаете только о себе! Не стану я больше работать, созывайте общее собрание, пусть выберут другого!

Рассердился, наконец, и Чэн Жэнь:

— Что за споры? Ведь сказано — не ходить сюда! А вы все лезете да деретесь за свои участки. Только актив позорите! Вон отсюда! Здесь не место для ваших драк! Идите драться на улицу!

Но он быстро справился с собой и заговорил спокойнее:

— Вы забыли, что мы братья на жизнь и на смерть? Что должны стоять друг за друга? Драться из-за клочка земли, из-за того, что у соседа на кунжутное семечко больше? И это вы называете освобождением? Довольно! Вот придет товарищ Вэнь, будет вам критика! Ведь мы же руководители, активисты, мы должны подавать пример: какой бы участок ни достался — все ладно! Совсем не дадут — тоже ладно. Вот смотрите, Третьему брату Чжану не досталось земли совсем, дань зерна, полученный весной, он давно съел. А не жалуется. Учитесь у него. — Чэн Жэнь умолчал о том, что и сам, как Чжан Юй-минь, получил только дань зерна.

Уговоры, наконец, подействовали, спорщики разошлись. Понимая, что он неправ и что никто ему не сочувствует, Чжао Цюань-гун, уходя, пробормотал:

— А по мне, хоть не давайте земли совсем. Мне ничего не нужно. Столько десятков лет прожил — с голоду не умер. Как-нибудь доживу свой век и без освобождения.

Цянь Вэнь-ху, затаив обиду, сидел молча, думая:

«Неужели же мне всю жизнь страдать из-за своего родства с Цянь Вэнь-гуем?»

Слухи об этом происшествии широко распространились; их передавали из группы в группу, из семьи в семью, из переулка в переулок.

— Что ж это за комиссия? — говорили крестьяне. — Если она дает землю только одним активистам? Если она не отчитается в своей работе, мы все откажемся от земли. Вот перестанем ходить на собрания, посмотрим, кем они будут руководить!

Эти разговоры дошли до Ян Ляна и Вэнь Цая, и они заявили, что план раздела земли будет непременно поставлен на обсуждение Крестьянского союза. Это всех успокоило, снова вернулось радостное настроение.

Ян Лян и Вэнь Цай тем временем принялись всемерно помогать председателям групп, чтобы ускорить распределение конфискованного имущества.

По всем переулкам, точно муравьи, сновали люди, Все конфискованное добро было рассортировано и составлено в нескольких дворах. Перетаскивая вещи в одиночку или подвое, крестьяне, громко смеясь, переругивались, кричали, словно дети. Женщины, привлеченные шумом, выходили на улицу. Когда разрешили осматривать вещи, началось настоящее паломничество: шли целыми семьями, жены позади мужей, снохи позади свекровей, дети позади матерей, державших младенцев на руках. Женщины показывали пальцем на новые шкафы, на красные лакированные сундуки, на парные фарфоровые вазы для цветов. Вот бы это дочери в приданое! Им хотелось получить все, что видели: столы, стулья, часы. А как хороши вот эти часы! Поставить бы их дома, отбивали бы время целый день. Они разглядывали платья — таких пестрых, красных, зеленых они никогда не носили. Вот это было бы хорошо для снохи, ей, наверно, понравилось бы, а вот то пришлось бы впору дочери. На Новый год можно бы не горевать А у иных разгорались глаза на посуду. Заполучить бы полное хозяйство! И этот большой чан, и кувшин, и бутыль! А решета, а сита!

Мужчин кухонная утварь не интересовала. Они рассматривали плуги железные и деревянные, ручные сеялки, молотилки, грабли. Толпами переходили они из одного двора в другой, разглядывая выставленное добро.

Народное достояние охраняли ополченцы и не разрешали прикасаться к вещам.

А по возвращении домой в семьях начиналось обсуждение всего виденного. Как много добра! Особенно волновались старики и старухи:

— Ах, получить бы все, чего не хватает в хозяйстве! Но ведь просить надо с толком, все равно много не дадут.

— И верно, народу-то много; должно хватить на всех.

С разделом имущества торопились. Председатели групп подсчитали все вещи, распределили их по группам и на собраниях тщательно взвешивали нужды каждой семьи. Когда возражений больше не находилось и обсуждение заканчивалось, председатель раздавал талоны, на которых стояло название предмета и номер. Такой способ распределения конфискованного имущества привлек еще больше интереса к группам, собрания в них проходили при полном составе членов и открывались вовремя. Через несколько дней с распределением было покончено. Теперь ожидали объявления, когда можно будет забрать вещи.

У Вэнь Цая с Ян Ляном уже почти не возникало разногласий. События, свидетелем которых он был, показали Вэнь Цаю силу и разум народа. Высокомерия и самодовольства у него поубавилось. Бывая на заседаниях комиссии по переделу земли, слушая крестьян, он понял, что его умение излагать теоретические положения еще далеко не означало способности разрешать конкретные задачи. Когда разговор шел о земле, крестьяне отлично понимали друг друга. Каждый знал, где расположен тот или иной участок, его размер, качество почвы, как он орошается, какой дает урожай. Знали они, кто и как обрабатывает земли, какому помещику они принадлежали. Вэнь Цай, помогая крестьянам вести записи, не мог вставить ни одного слова в их горячие споры. Он плохо знал крестьян даже по имени. Он изучал тригонометрию, но не мог угнаться за Жэнь Тянь-хуа, молниеносно считавшим на счетах. Таким же беспомощным оказался он и при распределении конфискованного имущества. Сначала он опасался, что в погоне за одними и теми же вещами крестьяне передерутся. Но они не только не передрались, но сами навели строгий порядок, которым все остались довольны.

Предубеждение Вэнь Цая против Ян Ляна и других членов бригады почти рассеялось. Товарищи завоевали авторитет среди крестьян потому, что умели работать с массами; сам же он никак не мог избавиться от своих интеллигентских замашек. Он понял на деле, что сблизиться с крестьянами не так-то легко, часто не знал даже, о чем с ними говорить. Он с завистью смотрел на Чжан Пиня, который умел понимать крестьян с полуслова, думать за них, решать за них. При всей своей молодости Чжан Пинь вел себя крайне разумно. Его знание масс и строгая принципиальность невольно внушили Вэнь Цаю уважение к младшему по годам товарищу. Конечно, Вэнь Цай еще не вполне отделался от своего легкомыслия и самодовольства, еще иногда рисовался и позировал, но работа в Теплых Водах все же научила его прислушиваться к чужому мнению и решать важные вопросы сообща. Теперь он вместе со всей бригадой восхищался тем, как разумно ведут себя крестьяне, вместе с ними осматривал конфискованные вещи и радовался их радостью.

Раздел земли тоже подходил к концу. Протоколы заседаний вывешивались на улице для общего сведения. Был принят и календарный план работы на ближайшее время. Так, было намечено десятого числа восьмой луны раздать вещи; вечером четырнадцатого — обсудить итоги раздела земли; утром пятнадцатого — вручить документы на землю и деньги, вырученные за продажу фруктов; вечером пятнадцатого — всем отдыхать, а шестнадцатого с утра приступить к обмеру земли. Близилась уборка урожая, дело, не терпящее отлагательств. Из-за нее и шла спешка во всем. Бригаде тоже пора было отправляться в уезд отчитаться в своей работе и вернуться к своим обычным занятиям.

Вещи раздавали очень широко. Кое-что — вазочки, зеркала — достались даже середнякам. Десятого с самого утра обладатели талонов начали добывать веревки, палки, мешки, искать помощников; даже женщины не хотели отстать от мужчин.