Геннадий Русский - Блатные сказочки

А потом пошла каинская свадьба: озоровали как могли. Прохожих силком затаскивали, новобрачная потчевала их моченым горохом, а они должны были класть деньги, а нет денег - пинка да заушину. Неделю этак куролесили: пили, жрали до усраной смерти, дрались-безобразили, на тройках носились, народ давили, в чужие дома с гостьбой вламывались - погуляли во всю ширь воровской натуры. Небось жалеете, братики, что вас там не было?

Натешились свадьбой, придумал Каин новое развлечение - как раз и сырная неделя подошла, иначе говоря - широкая-расширокая русская масленица. Придумал Каин для подлого народа масленичное гуляние с представлением. Паскуден он, Ванька, был, на то и Каин, а талант не отымешь.

Устроил он первый народный театр в Москве, сам пиесу сочинил, сам поставил, сам и актером был. Называлась пиеса «Царь Соломон». Изображался в ней премудрый Соломон и чудесный зверь Китоврас. Китоврас представлялся наподобие быка: два мужика влезли в бычью шкуру, скакали, брыкались, сжимали бычьи пузыри - вроде как пердит скотина, еще мох у них с дымом, пускали через башку и задницу. Досыта народ насмеялся.

Да у Каина всегда - кому смех, а кому - горькие слезки. Подучил он одного фабричного как бы понарошке, для потехи публике залезть царю Соломону в карман. Тот сунул руку, а «царь» его хвать: «Ага, попался мошенник! А ну дать ему палок!» Вмиг собрали команду и давай гонять беднягу сквозь строй, да не понарошке, а всерьез. Едва мясо от костей не отшибли, а потом сунули фабричному рубль денег, дали шубу и отпустили - тот и рад, что цел остался. Так и веселились по-каински.

Погулял Ваня достаточно, умел воровать, настала пора ответ держать.

В то время хоть и далеко от нас, а порядок на Руси был кой в чем схож. Была полиция, по нынешнему милиция, а была, как говорилось, Тайная канцелярия, по-нынешнему ЧК-НКВД. И, понятно, последнее учреждение стояло и стоит выше. Учреждение это такого сорта: долго на верхушке никто не задерживается. В органах ведь положено постоянно наводить чистку, иначе и нержавеющее оружие ржавеет. Кто сам в жмурики сыграет, кого силой пихнут, кого - под шлеп, только долго никто не удерживается. Была у нас клюква - кисла ягода, теперь объявились ежовые рукавички, посмотрим, кто дале...

Чегой-то я в сторону сбился? Не иначе с вредного зелья...

Вспоминается мне, как в «гражданку» иные ловкие люди домушничали под видом шмона. Только Каин двести лет назад так делал: врывались его молодцы в дом, будто от Тайной канцелярии, и забирали что хотели. Зарвался Ванька, все ему мало было.

В Тайной забеспокоились, как же - роняют честь «органов»! У нас в «гражданку» за такое на месте шлепали. Стали искать случая от Каина избавиться.

Случай, когда надо, находится. Понравилась Ваньке одна дворянская жена, увел он ее силой и обесчестил. Дворянин бил челом генерал-полицмейстеру графу Татищеву. Хоть и в великой силе был Ванька Каин, а все ж подлого сословия, пока забижал купцов и мещан - с рук сходило, а как благородного затронул - не сошло. Беда Ванина, что был он социально дальний. Отдали его под караул.

Ванька хотел было прежнюю штуку выкинуть, закричал «слово и дело», но там знали, с кем имеют дело, и слову не поверили. Доставили в Тайную канцелярию и учинили допрос с пристрастием. А что это такое, иные из нас на своей шкуре знают - не хочешь, а сознаешься, чего и не делал. Пришлось Каину во всем повиниться. Была создана целая комиссия по его делу, и многих его сообщников загребли. А потом вычесали ему спину кнутьем, поставили на лбу и щеках обыкновенные таковым людям литеры - букву «веди» - вор, вырвали ноздри и сослали на каторгу.

Вот, ребята, снова говорю, в какое хорошее время вы живете, цените: кнутьем вас не порют, разве следователь даст затрещину, рожу не коробят, ноздри не рвут. Сменил ты судьбу или освободился - человек как человек, любая баба с тобой ляжет. А если у тебя рожа как у сифилитика - что за жизнь! Так и Ваня: с гладкой рожей исхитрился бы он сбечь с каторги - уж он такой был! - а что за жизнь уроду! Затосковал он, загоревал и от тоски-горя удавился.

Двести лет Ваньку Каина поминают: худая слава, она дольше живет. Жил человечек, тихо творил добро, помер, все о нем забыли. А ежели народ крошил, да чем больше, тем славнее - вот она, слава, меж людьми - дым едкий...

Еще о Ваньке добавлю: признают за ним дар сочинителя и даже полагают, что многие народные песни им сочинены. Сильно сомневаюсь, но судить не берусь.

А сейчас, ребятки, самое время помянуть Ваньки Каинову память погибельным зельем, черной политурой, и пропеть подходящие сему случаю песенки себе на веселье, вохрам на удивление. Спойте, а я послушаю.

(Следующая «рассказочка» «Про тайного миллионщика» в настоящем списке отсутствует.)

АВАНТЮРА О ВЕЛИКОМ ГУТАЛИНЩИКЕ

Слыхали вы, небось, братики, что шлепнули недавно очередную партию право-левой контры из бывших важных руководителей. Слезы по ним, понятно, никто не пролил - свои счеты сводят, как и меж вас, людей, бывает. Но вот оказалось, что попался среди них бывший начальничек над нашими душами, та самая сладкая ягода малина. Вот это вроде бы странно: дотоле он людей шлепал и многих перешлепал, а теперь самого. За что ж так? Али плохо дело знал? Хитро ли дело людей изводить? Да любого из вас поставь на его место, еще лучше получится. Стало быть, не угодил он в чем-то самому главному, и крепко не угодил.

Так оно и было, конечно, да мало кто знает как. Однако я эту тайну разгадал. Выпросил я у бойца газетку на подтирку и, сидя на очке, прочел в ней речь грозного прокурора. Зверем рыкающим, леопардом-ягуаром напал он на обреченных, в таких страстях обвинил, что я от страху иудейского с дыры встать не мог, так живот ослаб. А между прочим, сообщил ягуар-прокурор, что наш бывший начальничек при всем том, что он душегуб и отравитель, любил почитывать завлекательную литературу про трех мушкатеров. Тут я и задумался: к чему бы это помянуто, какой в том криминал? Хотя и много книг к прочтению запрещено свободы слова ради, но про мушкатеров вроде бы пока дозволяется... Стало быть, что-то в этом кроется. Думал я, думал, и сложилась в моем уме такая разгадка. Начну ее издалека.

...Идет себе Ваня по улице. День летний, выходной, утро веселое, солнышко сияет, легко на душе. Идет наш рабочий парень Ваня и жизни радуется. Мечтает, как хорошо ему сегодня будет: зайдет он сейчас в магазин, купит мерзавчик, примет его за завтраком, потом наденет праздничный костюм, рубашку-косоворотку, сапоги гармошкой и направится прямиком в парк культуры и отдыха. А там, в парке, экая раскрасотища: цветы на клумбах, аллейки липовые, на скамеечках сидят девчата в ситцевых платьицах и шелковых косыночках, на пруду граждане в лодочках катаются, в павильоне пивом и мороженым торгуют, музыка играет - радуйся, пролетарий! Ну, как тут жизнь не благодарить?

Идет Ваня, и все ему нравится, и люди все такие хорошие, добрые, как он сам. Идет, улыбается, шутит со встречными. Девчонка прошла, Ваня ей: «Эй ты, курносая!» Смеется дивчина, и Ваня рад. На углу у трамвайной остановки чистильщик сапог сидит, усатый ассириец: «Чищим-блищим-лакируем всем рабочим и буржуям!» Буржуи повывелись, а рабочий класс сам себе обувку драит, вот и сидит чистильщик без дела, газетку почитывает. Ваня и с ним пошутил: «Почем нынче гуталин?» - и смеется от телячьего восторга, уж больно ловко получилось.

Так-то вот живем мы, простота, жизни радуемся и ничего-то кругом себя не видим. Не заметил Ваня-бедолага, что стоит возле трамвайной остановочки некий гражданин в клетчатой кепочке и рубашечке-футболочке, этакий физкультурник, будто бы трамвая ждет. Трамваи приходят, а он ни в один не садится. Услыхал он Ванины слова, остановил работягу и предъявляет красную книжицу. У Вани солнышко в глазах померкло. «Да что ты? - говорит. - Я же ничего!» - «Ты что про гуталин сказал?» - «Ну сказал, чего ты привязался!» - «Видишь?» - показывает секретный агент. Видит Ваня - у чистильщика в руках газета, а на газете портрет с усами. «Так что, - говорит агент, - ты развел агитацию против...» - не решился досказать, против кого, но и так ясно. «Да я же не против кого, я про этот, как его... чем сапоги мажут!» - «Все ясно. Пошли!»

Эх, горе-лихо! Жил человечек, никому не мешал, всем добр был и - цап-царап за шиворот. Прощай, мерзавчик, прощай, парк культуры, пивка кружка и Маруся в косыночке, прощай, рабочая воля!

Пропадать бы Ване-бедолаге, да тут чистильщик газетку отложил и на них глянул. Тут оба, агент и задержанный, рты разинули: смотрит на них не чистильщик, а сам Великий Гуталинщик! Ус расправил и говорит агенту: «Атпусти ево. Зачем он тибе?» Агент зенки вылупил: он самый, точь-в-точь как на портрете! «Да я... да как скажете, товарищ...» - а фамилию не посмел вымолвить - все будто во сне происходит.

Ваня видит такое дело, что Великий Гуталинщик его милует, в сторону подался, а тут трамвай, толкучка, не помнил как, сердяга, очутился в трамвае, неведомо куда едущем. Кружным путем добрался до дома: жара на улице, а у него зуб на зуб не попадает, дружки за ним заходили в парк культуры и отдыха звать, не пошел, сычем весь выходной просидел и после того целый месяц ходил хмурый, да годы молодые, отошел...