Анатолий Антонов - Полковник по сходной цене

– Ноу проблем, – не без труда выговорил Петро. – Это мы сейчас устроим. Нежность – наша работа.

На этот раз засмеялась тетя Лена.

«Ну ладно, – подумала Тамара, когда ее проводили мимо тети Лены. – Во всяком случае, сведений о вашем гадюшнике у меня достаточно, чтобы прихлопнуть его навсегда. Чего стоят одни только трупы, которые вытаскивали через черный ход и увозили в неизвестном направлении. Полковник этот непонятный чего стоит».

Ее втолкнули в машину. Милиционер, надевший на Тамару наручники, вошел следом. Чернолицый Петро, почему-то непрестанно оглядываясь и сплевывая сухую слюну, полез было за ним, но был остановлен своим напарником.

– Может, не надо, Петро? – предположил тот. – Помнишь, как в прошлый раз ты ошибся? Не на ту залез. Чуть не загремел в прокуратуру… Вот выясним все в отделении, тогда можно и… куда-нибудь на следственный эксперимент отвезти…

– Да ладно тебе, – хрипло проговорил Петро. – Кто она такая? Ни документов, ничего… Да еще заява на нее убойная… Никто ничего никогда не узнает. В первый раз, что ли? Сам ведь знаешь… – он вдруг заржал. – В городе Сочи темные ночи…

Милиционер оглянулся на Тамару. Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Н-не надо, – сказал он Петро. – Не надо, Петро, жопой чувствую, не надо…

– Ладно, – вздохнул Петро и, спрыгнув на землю, обошел кругом машину и сел рядом с водителем.

Милиционер запер дверцу, уселся напротив Тамары и постучал в зарешеченное окошко кабины:

– Поехали!

Тамара закрыла глаза.

А когда открыла их, «газик» въезжал во двор районного отделения милиции.

«Господи, – вяло шелестело в голове Тамары. – Надо же такому случиться – все шло нормально, и вдруг какая-то сумасшедшая старуха, вбившая себе в голову, что я собираюсь отбить у нее возлюбленного, сдает меня ментам… Теперь… Черт возьми, а что же делать? Выпустить-то меня выпустят, стоит мне только позвонить Степану Аркадьевичу… Но что тогда подумают тетя Лена и остальные? Это до крайности подозрительно будет, если меня сразу выпустят… Надо что-нибудь придумать».

– Выходи! – скомандовал уже выпрыгнувший из кабины водителя Петро. – Вы чего, уснули там?

Тамара с помощью второго милиционера покинула «газик». Ее тут же подхватил под руки Петро и повел к дверям отделения.

– Кого привез? – буркнул на него через толстое стекло сонный дежурный.

– Из «Марии-Терезы», – ответил Петро.

– А-а… Иван Сергеич сказал, как приедут, сразу к нему, – проговорил дежурный, немного оживившись. – Слушай, а что она сделала?

– Готовила покушение, – серьезно ответил чернолицый Петро.

– На кого? – удивился дежурный.

– На тебя! – хохотнул Петро. – Давай, открывай быстрее…

Кряхтя, дежурный поднялся, звеня ключами, отпер дверь, пропустил Тамару с конвоирующим ее Петром. Постоял немного и, решив не запирать дверь, прошел обратно. Плюхнулся на свое место и поднял телефонную трубку.

– Ивана Сергеича, – сказал он туда. – Иван Сергеевич?.. Дежурный говорит… Шелгунов. Привезли ее… Ну да, я сразу к вам их направил, как вы мне и говорили… Ага. Ясно…

Положив трубку, он со вздохом откинулся в кресле и закурил.

– Наконец-то, – сказал Колобок, – очнулся. А я-то уж думал, что ты того… скончался совсем…

– А ты здесь откуда взялся? – удивился Гарик. – И вообще – где мы находимся?

– Не видишь, что ли? – проворчал Колобок. – Глупые вопросы задаешь…

– А ты?..

– Живу я здесь, – пояснил Колобок. – Понял, нет, фраер?..

– Понял, – сказал Гарик и с трудом разлепил веки. – Мама, а это еще что…

Он сморгнул, но видение не исчезало. Сморщенное личико, окаймленное капитанской бородищей, маячило перед глазами Гарика.

– Уйди! – хрипло проговорил Гарик и, отвернувшись от гнусной рожи, ткнулся носом в холодную кирпичную стену. – Колобок, ты где?

– Ты что – сказок начитался? – тонким голоском осведомился кто-то рядом с Гариком. – Полчаса уже какого-то Колобка зовешь…

– Где он?

– Насколько я помню, его лиса съела, – сообщили Гарику. – Когда он от бабушки ушел и от дедушки…

Гарик медленно приподнял голову. Потом, опираясь о стену, сел, широко расставив ноги. В голове его гудело так, что, казалось, там приглушенно звенит будильник. Красные пятна плыли перед глазами, но и через эти красные пятна Гарик увидел, что он находится в какой-то полутемной комнате – сырые кирпичные стены, низкий потолок, трубы под потолком – кажется, подвал.

Откуда-то сбоку снова выплыла причудившаяся Гарику рожа.

– О, черт… – Гарик вздрогнул и поморщился. Потом протер глаза и посмотрел снова.

Бородатое видение не исчезало.

– Очухался наконец? – осведомилось оно.

«Интересно, – очумело подумал Гарик, – здесь же был Колобок… Или нет, не было его, это мне все причудилось. Откуда ему здесь быть… А мне откуда здесь быть? То есть – как я здесь оказался?.. А, это меня в моем гостиничном номере в ванной прикладом автомата по дыне шваркнули. Хорошо приложили – вон уже галлюцинации начались какие-то».

Гарик неприязненно глянул на призрака.

«И не исчезает, – подумал он, – смотрит так настойчиво… Как живой».

– Живой, – подтвердило бородатое видение, и Гарик догадался, что последнюю фразу он произнес вслух.

– Почему это я должен исчезнуть? – осведомилось видение, очень натурально почесав себе шею под всклокоченной бородой.

Гарик молчал, вглядываясь изо всех сил в бородатого. Тот вдруг поднялся на ноги, и Гарик увидел, что он очень маленького роста, щуплый и на привидение походит вообще-то мало.

Воняло от него довольно ощутимо – как будто он целую неделю не мылся. От привидения таких запахов, как Гарик склонен был думать, не исходит.

– Вот и сосед у меня появился, – проговорил бородатый и неожиданно представился: – Ефрем.

– Гарик, – сказал Гарик. – А ты кто? И где я нахожусь?

– В подвале, – ответил Ефрем. – Часа два назад тебя привезли.

– А тебя?

– А меня раньше. Намного. Я уже давно здесь.

– А кто… – спросил Гарик, силясь хоть что-нибудь сообразить. – А кто тебя привез?

– Да те же парни, что и тебя, – сказал бородатый Ефрем. – Ты, наверное, мне помогать будешь… Как только в себя придешь…

Гарик потрогал свое лицо и обнаружил, что правая щека у него распухла, а на переносице запеклась кровь.

– Меня так не били, – заметил Ефрем.

Гарик усмехнулся.

«Тебя и бить-то опасно, – подумал он, – раз тронешь, из тебя уже и дух вон…»

– А чем ты занимаешься? – спросил он. – В чем мне тебе помогать?

– А тебе не сказали? – удивился Ефрем. – Я деньги печатаю… У них тут все оборудование есть – и матрицы, и станки… Самодельные, правда, но почти как настоящие – я в Москве работал на Гознаке, я знаю. И краски у них есть… Сергей Иванович мне говорил…

– Какой Сергей Иванович? – сразу прервал его Гарик. – Кускарев?

– Не знаю, как у него фамилия, – покачал головой Ефрем. – Его еще Серго называют…

– А-а… – Гарик снова усмехнулся. – Понятно. Значит – Кускарев.

Ефрем пожал плечами.

– Что-то еду не несут, – сказал он и прошелся по комнате. – Вроде бы должны уже.

– Время обедать? – спросил Гарик.

– Ужинать, – поправил его Ефрем. – Часов тут нет, так у меня выработались свои. Биологические… Знаешь, как у собак Павлова? Условный рефлекс. В определенное время выделяется слюна.

Ефрем сглотнул.

Гарик прислонился гудящим затылком к холодной кирпичной стене у себя за спиной.

«Значит, я у Серго, – подумал он. – И в совершенно беспомощном состоянии. А этот шибздик здесь технологию налаживает. Производство фальшивых купюр. Н-да… Выходит, те менты, что пытались задержать нас с Колобком, и вправду связаны с Серго. Хорошо, что я успел сообщить об этом Степану Аркадьевичу… Жаль только, что я о себе сейчас ничего не могу ему сообщить. Надо было крепче держать вход в номер под пистолетным огнем и дать возможность Маше добраться до телефона. Прокричать ей номер и… Маша! – вдруг словно ударило его. – А с ней-то что сталось?»

– Маша! – непроизвольно вырвалось у Гарика.

Он поднялся и, держась за стену, сделал несколько шагов по направлению к массивной металлической двери. Ефрем, присевший, словно озябшая птичка у противоположной стены, с интересом наблюдал за ним.

– Лучше не стучи в дверь, – посоветовал он, – я сначала тоже стучал, требовал, чтобы меня выпустили. Они приходили и били меня. И тебя изобьют.

Гарик остановился.

«Прав он, этот шибздик Ефрем, – подумал он, кусая губы, – я и так, как муха, слабый… А мне еще по башке наваляют…»

– А Маша – это жена твоя? – спросил вдруг Ефрем и, не дождавшись ответа, продолжал: – У меня вот тоже – жена осталась и дети… Так их увидеть хочется. Мне ведь сначала просто заработать предложили. Я сдуру согласился, а потом сообразил, что за такую работу могут в тюрьму посадить, и отказался. Да не тут-то было… Никуда меня отсюда не выпустили. Еще и пригрозили: если что не так будет – жену и детей…