Мирослав Немиров - А. С. Тер-Оганян: Жизнь, Судьба и контемпорари-арт

Ну, не знаю…

Термин 1960-х, которым тогдашние прогрессивно мыслящие критики пытались оправдать существование авангарда в глазах властей — да и самих себя. Мол, конечно, это все, конечно, дичь и ерунда — но немножко все-таки полезная, ибо в ходе занятия этой дичью и ерундой изобретаются художественные приемы и методы, которые затем можно применять в искусстве «нормальном».

Оганян, естественно, относится к этому термину со смехом — а то и возмущением. Авангардистское искусство, согласно О., оно не «экспериментальное», оно именно и есть «нормальное», оно есть искусство, как таковое: открывающее нечто новое в искусстве — да, но и в жизни тоже, в чем его, искусства и цель, согласно Тер-Оганяну А.С. (см. Гносеологическая теория искусства). А то, что называют «нормальным искусством» в противовес авангардистскому — МОСХ там всякий, или Шилов-Глазунов — это вообще не искусство, это декоративно-художественные промыслы — изготовление по известным рецептам предметов домашнего (банковского и проч.) обихода (порою красивых) — для украшения интерьера…

Таково мнение Тер-Оганяна А.С., которого он твердо придерживается в течение всего времени, сколько я его знаю, то есть, с середины второй половины 1980-х.

Что до автора этих строк, то, если кому интересно мое мнение, то я, к возмущению Оганяна, скажу, что скорее склонен согласиться с точкой зрения советских шестидесятников — примерно так же и сам полагаю.

См. «Золотая маска».

Был такой в Ростове-на-Дону в конце 1970-х: ЭТО: «Эстетика — Творчество — Общение»: весьма большая организация, имеющая помещением целое здание, куда зазывали интеллигентных молодых людей обоего пола со всего Ростова, чтобы они культурно развивались: читали им лекции по искусству (Дали, конечно, Достоевский, Окуджава, Стругацкие, все прочие интеллигентские кумиры 1970-х), а еще там пропагандировался всевозможный оккультизм и «эзотерика». Если кто не знает, пусть знает: в 1970-е и далее «духовные искания» всех сортов были делом чрезвычайно модным и престижным: йога, инопланетяне, летающие тарелки, дзэн, Достоевский туда же в кучу, и христианство тоже и проч. и проч. Креститься самому и крестить детей было делом чести советского вольномыслящего интеллигента.

Оганян был клуба «ЭТО» активным посетителем — и именно с тех пор у него стойкое и непреходящее отвращение ко всякому мистицизму и «духовности» во всех ее проявлениях, от сюрреализма вообще и до Фрейда, от Стругацких до Достоевского (которого он правда, принципиально не читал), не говоря уж о Рамакришне и, увы, Православной Церкви.

Да, в те времена бородатым унылым умникам, очень любящим тонко намекать на то, что все неспроста, все не так, как кажется, а на самом-то деле —, очень было тогда сильно взять да и сказать: «Ты сбесился! В школе, что ли, не учил, в четвертом классе — никакого Бога нет, его попы придумали, чтобы народ дурить! Наука же это давно доказала, Гагарин в космос летал, никакого Бога не увидел!» Автор этих строк в те времена придерживался (проживая тогда в городе Тюмени) тех же позиций — чтобы не впадать в общую моду, он был атеист и марксист.

И это было, наверное, правильно.

Затем, в течении жизни, я изменил свою позицию, и теперь являюсь православным христианином, который —, Оганян же —

Да еще в условиях — и это, нужно признать, так — превращения Православия в просто официоз —

Один раз сидел Зюганов в президиуме — и обосрался. А тут у него — хуй встал! А Ельцин это увидел — и пишет ему записку: «Ты лучше, Генка, хуй дрочи, народа только не дури!»

Возможен и обратный вариант: сидел Ельцин в президиуме …

Анекдот сочинен автором этих строк, он чрезвычайно нравится Тер-Оганяну А.С.

Честертон в одной из статей пишет: «пародия на юмор» невозможна в принципе, ибо сам юмор в принципе пародиен. Деятели контемпорари арт опровергли Честертона: анекдоты, типа вышеприведенного, есть именно пародия на юмор. Если ирония, согласно Аристотелю, это «насмешка над тем, кто согласен с данным высказыванием», то тогда юмор продемонстрированного типа — это «насмешка над тем, кому кажутся смешными подобного рода шутки».

Таких нет?

Таких сколько угодно!

Я сам видел таких людей, они — есть. Ельцин? Обосрался? И у него хуй встал? Конечно смешно, да еще как — обоссышься!

Тем более, что завершается анекдот не как-нибудь, а в рифму — это уж совсем только по полу от смеха кататься.

Также см. «Для смеха», Пародия, Тюбетейка хуева.

май, 1989

Гостиница бывшего ЦК бывшего ВЛКСМ, в мае 1989 в ее фойе проходила первая в Москве выставка ростовского товарищества художников «Искусство или Смерть», организованная Тер-Оганяном А.С. при участии «Гуманитарного Фонда», Жукова Б., Соболева А. и Капы-кооператора — см. все эти слова. Выставка называлась «Выставка, которая не считается, потому что все очень плохо. "

Текст афиши и пригласительного билета был следующий:

«Выставка не считается, потому что все очень плохо.

Унижение вашего человеческого достоинства начнется сразу со входа, когда вам преградит дорогу швейцар. Затем Вы проходите мимо парикмахерской и сортира и, наконец, попадаете в зал.

Жуков, козел, проваландавшись полгода, не смог придумать ничего лучшего, как довериться первому встречному проходимцу Михал Михалычу, который содрал с него три тысячи за то, что обтянул зал дешевой бумагой и сколотил четыре гроба. А мы суточные выпрашиваем как милостыню! И все это называется «арт-салон»!!!

Уже само местонахождение зала оскорбительно для искусства. Он втиснут в закуток между рестораном и кафе. Мы не будем говорить о пьяных харях, матерной ругани поваров и поварих, пошлой кабацкой музыке, непотребного вида девицах. Достаточно того, что прямо через выставочный зал постоянно снуют официанты с подносами, возят горы грязной посуды. Когда ж мы предложили возить, минуя выставочный зал, нам ответили: «Как же мы будем возить через ресторан, там же люди кушают!» Через ресторан, значит, нельзя, а через ХРАМ ИСКУССТВА, значит, — можно?!

И такое отношение всегда. Андрей Соболев. Дятел? Дятлище! Возомнил себя директором, ходит надутый — не подойди! Нанял двух дур набитых, чтобы самому ни фига не делать, а те, по примеру начальничка, тоже ни фига не делают, сидят с важными мордами. «Да в конце концов, арт-салон для художников или художники для арт-салона?!

Впрочем, писать можно еще долго, лучше приходите, сами увидите.

Метро «Спортивная», гостиница «Юность».

Открытие 27 мая в 16 часов.

Выставка продлится до 17 июня.»

Там же, в день открытия, была осуществлен первый в жизни ростовских художников акт продажи произведения ростовского художника за границу: случайно забредший пьяный швед купил картину — вот хоть убей, не помню чью — за 300 шведских крон: рашен авангард!

1998, декабрь

Еще одно деяние в том же русле исследования-воспроизведения-пародирования штампов классического авангарда. «Богоборчество» входит в которые, конечно, как непременная составляющая:

Я думал, ты — всесильный божище,

А ты недоучка, крохотный божик;

Ты видишь — я наклоняюсь, достаю из-за голенища

Сапожный ножик.

Крылатые прохвосты! Жмитесь в раю!

Ерошьте перышки в испуганной тряске!

Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою,

Отсюда — до Аляски!

(Маяковский, «Облако в штанах»).

А если начинать с романтизма, с байроновского «Каина» и лермонтовского «Демона», да через Ницше, то —

Вот это все О. и воспроизвел.

Была большая — огромная — выставка в Манеже, там О. и выставил иконы, на которых понаписал всякие гадости, из которых самая невинная, например, «Бога Нет!», и еще рубил эти иконы топором.

Тут и началось. Скандал! Шумиха в прессе, возбуждение уголовного дела об «оскорблении чувств верующих», которое до четырех лет, и все прочее, прочее, прочее, и которое и привело к печальному состоянию дел Оганяна, каковым оно и является в настоящий момент, и многое из которого уже описано в данной книге.

На букву я ничего нет. Явлинский? Ягода? Якобсон? Яндарбиев? Никакое, хоть что-нибудь на букву я, имеющее хоть какое-либо отношение хоть к Тер-Оганяну А.С., хоть к «контемпорари арт» в голову не приходит, поэтому здесь — все: 26 сентября 1999, воскресенье, 15.09.

Вычитываю сейчас последний раз эту книгу перед сдачей в печать — исправляю опечатки и т. д. — вижу, что получилась она, как все и всегда у меня, к сожалению, и бестолковой, и сумбурной, и чрезвычайно неряшливой, а местами так и вообще такой, как будто писал ее человек очень глупый, но самоуверенный.