Агидель стремится к Волге - Хамматов Яныбай Хамматович

Время от времени у нас в республике с широким размахом отмечаются знаменательные исторические даты. Так, 2004 год ознаменовался торжествами по поводу 250-летнего юбилея Салавата Юлаева. Обширная программа празднования той даты предусматривала множество разных мероприятий, в том числе выпуск научной и художественной литературы, посвященной прославленному национальному герою башкирского народа. Благодаря этому наряду с другими книгами увидел свет и переведенный на русский язык роман Яныбая Хамматова «Салават-батыр».

В 2007 году мы отмечаем 450-летие присоединения Башкирии к России. И на этот раз в творческом наследии плодовитого башкирского прозаика нашлось соответствующее актуальной тематике произведение. Речь идет о романе «Агидель стремится к Волге» («Ағиҙел Иҙелгә ҡоя»), опубликованном на башкирском языке еще при жизни автора в 1995 году. Таким образом, по прошествии двенадцати лет он вновь оказался востребованным. Только на этот раз книга представлена уже в русскоязычном варианте.

Чем примечателен данный роман? Пожалуй, прежде всего, тем, что в нем отражен большой исторический пласт — эпохальные события, происходившие в нашей стране на протяжении целого столетия с того самого времени, когда началось вхождение Башкортостана в состав России. На страницах книги воспроизводится история Российского государства периода правления Ивана Грозного, междувластия, смуты и воцарения династии Романовых. И на этом фоне разыгрываются сцены жизни отдельных представителей башкирского народа, запечатлены судьбоносные моменты его истории. Это своего рода вековая летопись, зафиксировавшая не только сам процесс вхождения Башкортостана в Россию, но и показывающая историю развития взаимоотношений двух народов.

Одновременно с этим автор исследует причины, побудившие башкир обратиться к Белому царю с просьбой о покровительстве. Оправдывая тот акт, он постоянно подчеркивает его неизбежность и необходимость, всесторонне доказывая, что это был осознанный выбор не утратившего исторической памяти и боявшегося потерять свою самобытность народа, оказавшегося на грани выживания в результате целого ряда опустошительных завоеваний, трехсотлетней эпохи угнетения и постоянных разорительных набегов со стороны соседей.

Такова точка зрения писателя, и она совпадает с мнением большинства башкирских ученых-историков, высказываемым и защищаемым ими ныне в многочисленных выступлениях по радио, телевидению и на страницах печатных изданий.

Позиция писателя предопределила выбор названия романа: река Агидель олицетворяет башкирский народ и Башкортостан, в то время как Волга символизирует могущественное Российское государство.

В этом символе заложен глубокий смысл. Через Каму Агидель отдает свои воды Волге, величие которой как раз и обусловлено множеством такого рода притоков. И я не могу в связи с этим не поделиться с читателем одной чрезвычайно любопытной информацией, почерпнутой мною через интернет: «…не каждый поверит, что когда-то исток Волги находился на склонах Урала, лишь в Жигулевских воротах древнее русло великой реки примерно совпадало с нынешним. Версия об уральском происхождении Волги подтверждается современными геологическими исследованиями».

В свою очередь поток воды является для нас извечным символом времени, которое, как и реки, невозможно повернуть вспять…

Хочется надеяться, что исторический роман Яныбая Хамматова «Агидель стремится к Волге» послужит достойным ответом тем, кто, подобно Вахиту Имамову, допускает недоброжелательные высказывания типа: «от имени башкирского народа преклонили перед Иваном Грозным головы всего лишь три ходока-предателя: мурза Бикбов из Усерганского рода, Мушул Каракузяк от каракипчакцев и Шигали Шигман из тамьянцев».

Кстати, о последнем — о почитаемом в Белорецком районе Шагали Шакман-бее…

Современные потомки знаменитого тамьянского родоначальника с гордостью рассказывают ныне о своем великом пращуре, публикуют в печати шежере, дополнив его последующими коленами и определив в нем свое место. Поэтому легко себе представить, с каким пристрастием они будут изучать эпизоды романа, где фигурируют члены рода Шагали Шакман-бея, дотошно сличать имена персонажей с известными им именами сородичей.

Предвидя это, я хотела бы подчеркнуть, при работе над романом «Агидель стремится к Волге» Яныбай Хамматов в числе множества источников использовал изданную в 1960 году книгу «Башкирские шежере» и, конечно же, не мог обойти вниманием родословную одного из главных своих героев — «князя Шагали».

Именно так и следует воспринимать в данном случае фигуру Шагали Шакман-бея, его сына, внука и правнука — как литературных героев, как обобщенные образы, помогающие автору в решении творческих задач. Для него же важнее всего было проследить в веренице исторических событий на примере крупного рода, одним из первых присягнувшего Белому царю, судьбу всего башкирского народа и, явив неразрывность связи поколений, показать, с какими последствиями пришлось иметь дело каждому из них. Мы видим, как очередной потомок переосмысливает поступок великого прадеда, пытаясь найти ему оправдание, и мужественно берет на себя ответственность за решение постоянно возникающих новых судьбоносных проблем…

Все мы знаем, что в настоящее время народ России переживает очередной исторический перелом… Наблюдая за глобальным процессом передела земли и собственности, мы, как и наши далекие предки, не можем не тревожиться за судьбу родного Башкортостана. Вместе с тем нас не может не волновать судьба всей страны — нашей общей родины, владеющей громадными, зачастую пока еще не освоенными просторами и несметными богатствами, привлекающими к себе алчные взоры со всех сторон… И я смею думать, что пока нас это заботит, такого рода исторические романы будут восприниматься как вполне современные и актуальные, что называется, «на злобу дня».

Осень 1553 года выдалась ранней.

Золотисто-бурая листва беспрестанно сыпалась с деревьев, устилая землю слой за слоем. Растения после первых же заморозков пожухли. И вот уже налетел студеный ветер, принесший с собой липкие хлопья снега.

Журавлиные косяки и стаи диких гусей спешно удалялись на юг, оглашая окрестности тревожными криками. Утки же все еще медлили, продолжая, как ни в чем не бывало, резвиться на озерах. Но вдруг бдительные птицы разом взмыли вверх, устремившись к прибрежным зарослям Сулмана-Камы.

Айсуак-бей напрягся и резко свернул с лесной тропинки, поворотя саврасого коня в сторону, откуда поднялась стая. Ехавшие следом джигиты взяли луки наизготовку, навострили стрелы.

Ближе к камышовым зарослям саврасый сбавил ход. Вьющаяся трава, облепившая копыта, цеплялась за стремя, мешая продвигаться вперед. Стоило же выбраться на усыпанный галькой открытый берег, конь и вовсе встал. Он громко зафыркал, притопывая на месте.

Айсуак-бей удивился и тут же спешился.

— Что это на него нашло, ни с того ни с сего? Никак, неладное почуял, — заподозрил он и, опасливо озираясь по сторонам, двинулся вдоль берега. Заметив вскоре в кустах лежащего ничком человека, Айсуак не удержался от вздоха:

— О Аллах!..

Его спутники молча подошли к неподвижному телу. Один из них нагнулся было к незнакомцу, чтобы перевернуть его, и невольно вскрикнул, увидев торчавшую из спины стрелу: