Агидель стремится к Волге - Хамматов Яныбай Хамматович

Рассчитывая на помощь русского царя, минцы под предводительством Канзафар-бея уже открыто боролись за свою независимость. Только не было среди знатных минцев единства. Те из них, кому ногайскими правителями был дарован титул тархана, не поддерживали сопротивленцев. По этой самой причине Канзафар-бею приходилось иметь дело не только с мурзами, но и с преданными им башкирами.

Посещая аулы, переезжая с одного яйляу на другое, он убеждал соплеменников не покидать родную землю, не поддаваться на подстрекательства боявшихся прихода русских ногайцев и призывал к активной борьбе за независимость.

Однажды собрал Канзафар-бей сородичей-минцев на берегу Кук-Идели и обратился к ним с такими словами:

— Братья, одумайтесь! Вы знаете, сколь обширны наши земли. Они простерлись от низовьев Караидели и по Агидели до верховьев Кук-Идели и Уршака, до истоков Кармасана, Сармасана, Узеня и Ика. Ежели мы уйдем отсюда и бросим их, то когда-нибудь горько пожалеем об этом. И не будет нам прощения от наших потомков. Нигде не найдете вы земли краше и богаче нашей! А сила наша — в единстве! Только сплотившись в борьбе за свободу, мы сумеем избавиться от гнета ненавистных ногайских мурз…

— Где уж нам тягаться с ними! — выкрикнул кто-то.

— А мы пошлем гонца в Москву. Ак-батша нам поможет!.. — не унимался Канзафар-бей.

— Да не слушайте вы его. Разве вы не видите? Он же продался неверным! — заорал один из сторонников ногайского мурзы Кара-Килимбет-бея.

Его поддержали остальные:

— Сам ползает на коленях перед урысами, теперь и нас решил заложить!

— Видно, задумал окрестить всех, чтобы уподобить обрусевшим татарам Казанского ханства.

— А чего тут рассуждать, не нужна нам помощь Московии, и все тут!

— Не желаем жить вместе с урысами. Уж лучше уехать отсюда куда подальше!..

— Ногайцы, верно, не зря говорят, будто бы урысы страшнее лютой стужи…

Страсти все накалялись.

Стоявший на возвышении Канзафар-бей понял, что большинство соплеменников его не поддерживает. Но он постарался ничем не выдать своей растерянности. Несмотря на молодой возраст и отсутствие опыта, Канзафар держался достаточно уверенно.

— Братья! Да послушайте же меня, братья! Давайте потолкуем спокойно, без шума, без ругани. Будьте благоразумны. Раз уж собрались, надо обсудить все до конца.

Спорившие вскоре умолкли, и Канзафар-бей продолжил:

— Поймите, братья, верных ногайцам сородичей судьба нашего народа не волнует. Они думают только о себе, о своей выгоде. Лишь бы богатство приумножалось, да было б где стада пасти. И чтобы их не трогали. Больше им ничего не надо!..

Услыхав такие слова, сторонники Кара-Килембета вновь подняли шум:

— Ложь!

— Ты чьи слова повторяешь, кафыр?

— Попридержи свой болтливый язык. Нечего трепаться, напраслину на правоверных мусульман возводить!..

И тут из рядов собравшихся дружно выступили вперед родовые старейшины Чублек, Урман, Томан, Теней и Акман. Встав на сторону Канзафар-бея, они призвали к порядку остальных.

Воспользовавшись воцарившейся тишиной, тот снова заговорил:

— Братья! Триста лет прошло со времени черного нашествия. Мы знаем, как долго держались наши предки и чего стоило им упорное сопротивление. Враг не пощадил наш народ. Нас раздавили и почти поголовно истребили. От процветавших прежде городов, от зарождавшегося башкирского ханства ничего не осталось. Какое жалкое существование влачим мы с тех пор! Нет былой гордости и единства, сплошные распри. А попытки к мятежу беспощадно подавлялись. И вот, наконец, забрезжил луч надежды. Благодаря Ак-батше Ивану и его войскам башкорты, страдавшие доселе под гнетом Казанского ханства, добились свободы. Они смогут наладить свою жизнь. И если мы с вами избавимся теперь от власти ногайских мурз, башкорты смогут вновь воспрянуть и приняться за возрождение единого ханства…

— Где ж нам взять столько сил, чтобы прогнать с земли минцев ногайских мурз? — с сомнением спросил Урман-бей.

— Для этого мы должны объединиться с башкортами других племен. Да хотя бы с соседями нашими — юрматинцами.

— Верно, чего уж там говорить. Нам не на руку бежать на чужбину!

— Доверим судьбу свою Аллаху и Канзафар-бею!

После большого йыйына мурза Кара-Килембет и его сторонники начали расправляться с башкирами, согласившимися остаться на родине. Грабя, они сжигали их дома, хватали жен, детей, угоняли их вместе со скотом и продавали в Крым, Узбекское, Сибирское ханства и киргиз-кайсакам[4].

Как только ногайцы принялись за восстановление прежних порядков и стали требовать с башкир уплаты ясака, Канзафар-бей с сородичами оказал им решительное сопротивление. Их поддержала большая часть соплеменников и восточные соседи юрматинцы.

Противоборство кончилось тем, что Кара-Килембет-мурза перекочевал со своим улусом и немногими верными ему минцами на Кубань. Но некоторые из ногайцев, не пожелав уходить с башкирских земель, остались.

После ухода угнетателей минские башкиры, продолжая некоторое время платить подати мелким ногайским улусам, попали в кабалу к сибирскому хану, вынудившему их платить ясак. Устав от бесконечной борьбы и невыносимых поборов, они решили последовать примеру гайнинцев и послали своих представителей в Казань с челобитной. Белый царь их просьбу уважил, и в 1555 году одиннадцать беев — глав всех одиннадцати минских родов получили жалованные грамоты.

— Слава Аллаху, с помощью Всевышнего мы сумели вырваться из неволи. Но успокаиваться пока еще рано. Так что помощь Московии может нам не сегодня завтра пригодиться, — сказал Чублек-бей на посвященном большому событию йыйыне и оказался прав, потому что вскоре на земли минцев обрушились конники невесть откуда взявшегося султана Букея. Они попытались было подчинить себе минцев, но их выручили соседние племена и русские. Совместными усилиями захватчиков быстро одолели, а плененного главаря Букея сдали российским властям.

Вслед за минцами с просьбой о принятии в русское подданство обратились люди племени Юрматы, владения которых охватывали центральную часть Башкортостана по Агидели и ее притокам — Куганаку, Ашкадару, Стерле, Зилиму, Селеуку, Тибрюку и Тору до Нугуша. В Казань отправился их вождь — сын бея Бурнака Татигас-бей вместе с предводителями трех юрматинских родов — с Азнаем, Ильсекеем Тимером и Карамышем.

Царский наместник хорошо их принял и, положив юрматинцам ясак в сотню куниц, вручил послам дорогие подарки и пожаловал их от имени государя высокими чинами, так что домой Татигас-бей вернулся мурзой, а его товарищи — старшинами.

После их возвращения решение о присоединении было утверждено на народном сходе. Когда Татигас-бей спросил у соплеменников, согласны ли они стать подданными России, те дружно ответили, что хотят этого всей душой.

На том же йыйыне был согласован и территориальный вопрос. Свои земли юрматинцы разделили на четыре тюбэ. Берега Ашкадара достались по жеребьевке роду Татигаса, реки Тор — Азнаю. Ильсекей Тимер получил земли на Стерле, Куганаке, Селеуке, Карамыш — на Уршаке, Егяне, Карламане, Шишаняке.

Чуть раньше этих событий, весной 1554 года, князь Юрий Пронский-Шемякин с постельничим Игнатом Вишняковым отплыли с отборным войском в направлении Астрахани. Вслед за ним отправился отряд под командованием князя Вяземского.

Астраханское ханство занимало земли по нижнему течению Волги, включая в себя Нижнее Поволжье и предкавказские степи. Северная граница его доходила до Сарая, южная — по Тереку, а на западе по Дону и Кубани. На востоке ханство граничило с Ногайской Ордой, основная часть которой разделяла его с Башкортостаном.

Подчинявшиеся астраханским ханам башкиры с незапамятных времен владели территорией между реками Большой и Малый Узень.[5]

Князь Пронский-Шемякин попросил их отказаться на время от стычек с ногайцами и воздержаться от помощи астраханцам. Заручившись также при помощи щедрых даров обещанием ногайских князей не вмешиваться в дела Астраханского ханства, князь продолжил прерванный путь.