Игра престолов по-английски. Эпоха Елизаветы I - Джеймс Перкинс

Глядя, как лист бумаги в огне съежился, почернел и рассыпался в прах, Елизавета сказала:

– Я собиралась дать вам титул графа Эссекса, и вы его получите. Но запомните: в первый и в последний раз я прощаю вас. Если вы когда-нибудь измените мне, я выполню свое обещание – ваша красивая голова скатится под топором палача.

– Я не изменял и не изменю вам, – торжественно произнес сэр Роберт. – Но если такое случится, я сам буду молить вас о смерти.

– Запомните это, – повторила Елизавета.

Члены Королевского Совета ждали ее величество более двух часов. Она вошла в зал, одетая в строгое темное платье; лицо королевы было похоже на маску, неподвижную и бесстрастную. Усевшись на обитое шелком кресло, что стояло под королевским гербом с переплетенными алой и белой розами, Елизавета дала знак сэру Уильяму начать заседание.

– Ваше величество! Милорды! Государственное дело особой важности, которое мы сегодня разбираем, чудовищно по сути и могло иметь гибельные последствия для нашей страны. Благодаря верному слуге ее величества сэру Френсису, – сэр Уильям отвесил ему поклон, – раскрыт заговор, имеющий целью лишить ее величество королеву Елизавету престола и жизни.

Среди членов Совета раздался возмущенный гул.

– Милорды! – продолжал сэр Уильям. – Некий человек по имени Энтони, собрав шайку злодеев, намеревался убить королеву. Он и его сообщники схвачены, и судьям предстоит вынести приговор этим преступникам. Здесь, я полагаю, вопросов не возникнет: в качестве доказательства мы представим суду бумаги, из которых неопровержимо следует наличие заговора против ее величества и намерение убить ее.

– Заговорщики уже сознались во всем, – подал голос сэр Френсис. – Их показания записаны и тоже могут быть приобщены к делу.

– Однако, как выяснилось, – продолжил сэр Уильям, – в заговоре замешана особа, весьма известная нам, и неоднократно замышлявшая зло против ее величества, но дотоле неприкосновенная по причине своего высокого положения. Я говорю о Марии Стюарт, королеве Шотландской, которая была организатором этого заговора, и тому тоже есть доказательства, а именно ее собственноручное письмо к вышеуказанному Энтони, где содержится открытый призыв убить ее величество королеву Елизавету. Вот это письмо. Здесь написано в числе прочего: «Сэр Энтони! Приступайте к осуществлению вашего плана. Убейте Елизавету, если нельзя по-другому». Подпись: «Мария, королева».

– Какое злодейство! Наказания, наказания! – послышались голоса в зале.

– Милорды, я понимаю ваши чувства и должен сообщить, что их разделяют достопочтенные джентльмены из парламента, – продолжал сэр Уильям. – Не дожидаясь окончания следствия, на основании имеющихся фактов, они составили петицию на имя королевы. Разрешите огласить, ваше величество, – склонился он перед Елизаветой, – нижайшую просьбу ваших парламентариев?

Она кивнула.

– «Во имя религии, нами исповедуемой, во имя безопасности священной особы королевы и блага государства всеподданнейше просим скорейшего распоряжения вашего величества о том, чтобы вынесли приговор королеве Шотландской, а также требуем, поскольку это единственное известное нам средство обеспечить безопасность вашего величества, справедливой неотложной казни названной королевы», – зачитал сэр Уильям.

– Поблагодарите господ из парламента за их верную службу Англии и королеве, – сказала Елизавета, – но мы пока не дадим им ответа. В этом деле все должно быть безупречно, потому что если найдутся какие-нибудь ошибки, виновата буду я. Мы стоим как бы на подмостках истории, не защищенные от взглядов и любопытства всего мира. Малейшее пятнышко на нашем одеянии бросается в глаза, малейший изъян в наших делах сразу же заметен, и нам должно особенно пристально следить за тем, чтобы наши поступки всегда были честны и справедливы.

– Запишите это слово в слово, господин секретарь, – сказал сэр Уильям. – Ваше величество, – продолжал он, – мы разделяем ваши чувства, мы глубоко ценим ваше стремление всегда и во всем придерживаться принципов справедливости, мы восхищаемся вашим благородством. Но мы должны принять решение: считаете ли вы, что Мария Шотландская заслуживает смерти?.. Ваше величество, народ, потрясенный ее злодеяниями, благодарит Господа за ваше чудесное спасение и ждет справедливого возмездия для преступницы.

– Я также смиренно благодарю Бога, ниспославшего мне чудесное спасение, – ответила Елизавета. – Однако хоть жизнь моя и подверглась жестокой опасности, больше всего, признаюсь, меня огорчило, что особа моего пола, равная мне по сану и рождению, к тому же близкая мне родственница, виновна в столь тяжких преступлениях.

– О, как мы понимаем вас, ваше величество! – воскликнул сэр Уильям.

– Я еще не закончила, милорд… Но даже и теперь, когда дело зашло так далеко, я охотно простила бы Марию Стюарт, если бы она принесла полную повинность и никто бы от ее имени не стал больше предъявлять ко мне никаких претензий; от этого зависит не только моя жизнь, но безопасность и благополучие моего государства. Ибо только ради моего народа я дорожу еще жизнью, – прибавила Елизавета.

– Немедленно запишите это, господин секретарь, – сказал сэр Уильям. – Однако, ваше величество, – продолжил он, – разве не справедливо вынести приговор преступнице, покушавшейся на самое святое, что есть в Англии – на вашу жизнь? Милорды, – обратился он к членам Совета, – выскажите свое мнение по этому поводу.

– Смерть! Смерть! Смертный приговор! – раздались крики. – Приговорить к смерти!

– Есть ли такие, кто не согласен с этим? – спросил сэр Уильям.

– Нет, – ответили ему, – это общее мнение.

– Ваше величество, – обратился он к королеве, – Королевский Совет нижайше просит вас направить дело в Верховный суд для вынесения смертного приговора Марии Шотландской. Если вы не сделаете этого, нельзя поручиться за вашу жизнь и безопасность ваших подданных.

Королева молчала. В зале установилась гробовая тишина.

– Вы удивляетесь, что я молчу? – произнесла Елизавета после очень долгой паузы. – Я сегодня в большем затруднении, чем когда-либо. Говорить и жаловаться было бы с моей стороны лицемерием, молчать – значило бы не отдать должного вашему рвению. Вас, разумеется, удивит мое недовольство, но, признаться, я лелеяла надежду, что будет найден какой-то иной выход для того, чтобы обеспечить вашу безопасность и мое благополучие. Поскольку же установлено, что мою безопасность нельзя обеспечить иначе, как ценой жизни Марии Стюарт, мне бесконечно грустно, ибо я, оказавшая милость стольким мятежникам, молчаливо прошедшая мимо стольких предательств, должна выказать жестокость в отношении моей собственной кузины.