Владимир Кедреянов - Анания и Сапфира

Супружеская чета нашла Ровоама в его комнате. Дед ещё спал и нёс какой-то бред. Анания помог ему одеться и потащил на крещение.

В подземелье на торжественную церемонию пришли Иов, Иеремия, Юдифь, Есром, Диана и ещё несколько христиан. Они стояли, если можно так сказать, в зале, а на возвышении сидел Андрей. Апостол велел Анании, Сапфире и Ровоаму стать рядом с ним, а сам поднялся со скамьи и обратился к единоверцам:

— Сегодня у нас знаменательный день. В нашу великую, единственно истинную Церковь вливаются новые силы — два брата и сестра. Помолимся же о том, чтобы они своей верой приблизили Второе пришествие и Страшный суд!

Сапфира поморщилась, предположив, что молитва будет на иных языках, но в этот раз Андрей предпочёл поговорить с мифическим существом по-арамейски. Он опустился на колени; его примеру последовали все присутствующие.

— Отец наш Небесный! — хрипло промолвил уже опохмелившийся апостол, и христиане послушно повторяли за ним. — Помоги Ровоаму, Анании и Сапфире обрести истинную веру, чтобы они стали хорошими помощниками апостолам в борьбе с козлищами. А сам приходи побыстрее. Пожалуйста!

Молитва завершилась, и христиане поднялись с колен. Андрей подошёл к виновникам торжества и облил их водой из кувшина, при этом приговаривая:

— Крещу вас во имя Отца, и Сына, и Духа Святого!

После этого Первозванный, что-то довольно бурча себе под нос, вернулся к скамье и присел.

— Это всё? — удивилась Сапфира.

— Всё, — ответил апостол. — А ты что хотела?

Женщина промолчала.

— Теперь вы уже не ученики, а полноправные члены нашей Церкви, — подытожил Андрей. — На вас сошла благодать Божия!

Но лица новообращенных христиан как были, так и остались кислыми: обряд получился коротким и невыразительным, оттого у супругов и даже старика возникло чувство, будто им что-то недодали.

Сектанты вышли из подземелья и разбрелись по своим «делам». Анания подошел к апостолу.

— Рабби, кажется, мы нашли покупателя.

— Да? — встрепенулся Андрей. — А сколько он дает?

— Пока торгуемся, — ушел от ответа плотник. — Я вот что хотел попросить, рабби Первозванный. Нам с женой нужно готовить дом к продаже, везде наводить порядок. Отпусти нас на сегодня.

— У вас и так там чисто, — молвил грязнуля Андрей.

— Покупатель очень требователен.

— Ладно, идите. Сегодня у вас праздник!

— Анания, — спросила Сапфира, когда супруги уже покинули пределы обители и вышли на дорогу, — а почему ты не назвал апостолу цену, предложенную Иезекиилем?

— Это мы всегда успеем. Кстати, женушка, когда нас крестили, испытала ли ты просветление?

— Трудно сказать… Кажется, что-то было. А ты?

— Вроде бы, — пожал плечами плотник.

Внушение и самовнушение — большая сила, и нет ничего удивительного в том, что нашим героям почудилось, будто нелепый обряд помог им стать лучше. Но, конечно, ни они, ни кто-нибудь другой не сумел бы толково объяснить, чем же лучше и каков механизм воздействия крещения.

Супруги пришли домой и пообедали. Андрей был прав — Сапфира постоянно следила за порядком в усадьбе, поэтому особо готовиться к приему покупателя не стоило. Молодые христиане вышли в сад, с которым расставались навсегда, и с тоскою смотрели вокруг. Красавица нежно гладила стволы смоковниц и яблонь, а плотник нервно кусал губы. За этими занятиями их и застал Тит Росций Капитон. Он стоял у калитки и приветливо улыбался. Его большие карие глаза светились умом; каштановые, чуть волнистые волосы были аккуратно уложены. Резко очерченный, истинно римский профиль придавал красивому лицу ученого мужественное выражение. Тит Росций не носил ни усов, ни бороды и всегда ходил чисто выбритым. Анания с Сапфирой обрадовались гостю и пригласили его в дом.

— Вчера вернулся из Антиохии, — рассказывал римлянин. — Неплохой город. Собрал там кое-какой материал.

— Хорошо, что ты приехал в Иерусалим, — заметил Анания. Он никогда не путешествовал, оттого столицу Иудеи считал весьма привлекательным местом.

— Друзья, — несколько смущенно продолжал Капитон, — а ведь я зашел попрощаться. На днях уплываю на родину, в Рим.

— Почему? — обомлела Сапфира.

— Как почему? Уже несколько лет я живу на Востоке и многое успел узнать о здешних народах. Так что пора возвращаться домой.

— Будешь есть? — машинально предложила красавица. Она ещё не успела прийти в себя от слов римлянина. Как горько разлучаться с другом!

— Спасибо, я отобедал. Ну, а вы как поживаете? Ты что строишь?

— Да я уж больше и не строю, — признался плотник. — Мы в Церковь вступили.

— Куда?! — вскричал присевший было Тит Росций и вскочил со скамьи.

— Не так давно на Землю спускался Сын Бога, — пояснила Сапфира, — и его последователи теперь собираются вместе.

— И вы его видели?

— Нет, — ответил Анания, — Христа распяли.

— Распяли бога?! Почему же он не смог одолеть людей?

— Нет, ты не так понял, — снова вступила в беседу Сапфира, — Он нарочно дал себя распять.

— Зачем?!

— Таким хитрым способом Иисус избавил человечество от первородного греха.

— А не умирая, ваш божий сын не мог помочь людям?

— Неисповедимы пути Господни.

— Сапфира верно говорит, — поддержал жену плотник. — Конечно, Иисус Христос был способен перебить всех своих врагов, но он милосерден и потому предпочел умереть сам.

— Так всё можно объяснить, — засмеялся римлянин. — Любой слабак подобным словоблудием оправдает свое поражение. Но как вы можете верить в такую чепуху? Я абсолютно убежден, что это либо мошенничество, либо безумие. Ладно, не дуйтесь, мы же друзья.

— А ты, Тит Росций, какого вероисповедания будешь? — спросил Анания.

— Я последователь Эпикура.

— Никогда не слышал о таком Боге.

— Назвать его богом можно лишь в переносном смысле. Эпикур ученый, указавший людям путь к истине.

— И в чем же его истина? — допытывался плотник.

— В том, что боги, живущие где-то очень далеко от нас, не вмешиваются в дела человеческие. Это значит, что богов как бы и вовсе нет.

— Как же нет?! — изумился Анания. — Ты отрицаешь очевидное!

— Разве очи твои видели хоть какого-нибудь бога? — поинтересовался римлянин.

— Он у нас всего один, — с необъяснимой гордостью заметила Сапфира.

— Небогаты же вы на богов, — посочувствовал евреям Тит Росций. — Впрочем, у вас ныне пополнение: ведь сынок Иеговы тоже божок.

— Мы не произносим вслух Его имени, — всполошились супруги.

— А вы и не произносили, это сделал я. Так что, Анания, видел ты своего бога? Или, может, слышал?

— Нет, но Создатель виден через дела Его. Посмотри, как разумно Он устроил мир.

— Разумно? — удивился Тит Росций. — Ты называешь разумным то, что пищей и нам, и зверям служат другие живые существа, каждое из которых ценно и неповторимо? Очень странно… Ты только представь, Анания: сквозь землю пробился тонкий росток, он стремится вверх, к солнцу, он пришел в этот мир, чтобы украсить его… и просто для того, чтобы жить. Проходит время, и маленький росток становится пышным, радующим взор растением с гибкими, сочными, цвета изумруда стеблями, нежными, как легкий ветерок, листьями и роскошными, прекраснейшими цветами. Но появляется антилопа, она голодна и ищет пищу. Животное смотрит на растение, но видит не красу его… И вот уже крепкие зубы безжалостно пережевывают цветы и листья, и от былой прелести остается лишь безжизненно торчащий в земле корень. Насытившаяся антилопа возвращается в свое стадо, но по пути слишком поздно замечает притаившуюся в кустарнике львицу… Считанные мгновения длится погоня, и, наконец, острые, как копья наших воинов, клыки и когти хищницы впиваются в гибкое тело жертвы. Борьба продолжается недолго, и изголодавшаяся львица спешит приступить к трапезе, жадно, с бешенством разрывает шкуру антилопы, вгрызается в мясо, рвет сухожилия, ломает кости… А в антилопе еще теплится жизнь, и какой же ужас, какую дикую боль испытывает это несчастное создание! Чем оно прогневило твоего бога?

Анания угрюмо молчал и старался не смотреть Титу Росцию в глаза. Сапфира украдкой смахнула слезу.

— Ладно, слушайте дальше. Поев, хищница забирает тушу и спешит к своим львятам и вечно спящему лентяю-самцу. Но ей не суждено вернуться в семью: ее ждут люди. Звенит тетива, и первая стрела впивается львице в бок. Царица зверей бросает добычу и, извиваясь, зубами вырывает проклятый наконечник, но целая туча смертоносных стрел летит в нее, и уже не спастись… Долго еще люди боятся подойти к умирающей львице, трусливо ширяют копьями в ее неподвижное тело и тревожно озираются, опасаясь льва. Но он не приходит на выручку, и охотники, разжившись продырявленной в нескольких местах шкурой, возвращаются домой. Увы, не исключено, что вскоре они сами станут пищей для какого-нибудь дикого племени. В этом, как ты говоришь, разумном мире все только тем и занимаются, что едят друг друга. Неужели всемогущий творец не мог дать своим созданиям иной пищи?