Владимир Кедреянов - Анания и Сапфира

— Значит, так надо. Имеющий разум да уразумеет!

— Это какую же надо иметь голову, чтобы понять и принять такую дикость! Всякое растение, каждый зверь и человек неповторимы и, следовательно, ценны сами по себе, независимо от вкусовых качеств. Как нелепо видеть в них лишь куски пищи!

— Но мы не всегда истребляем растения, а гораздо чаще пользуемся их плодами, — уточнила Сапфира.

— Эх, друзья, разве для нас растут плоды? Ведь они дети растений!

— Пусть мир устроен несправедливо, — допустил Анания, — но мы всё равно должны возблагодарить Бога за то, что Он вообще его создал. Сотворил и нас, и тебя!

— А почему ты считаешь, что это сделали боги?

— Не могут же лгать рабби!

— Откуда такая уверенность?! Я знаком с несколькими вашими священнослужителями, так они показались мне людьми недостойными и малохольными.

— Какими бы они ни были, — продолжал спорить плотник, — но Истину им подсказывает Небо!

— Тогда почему римским и греческим жрецам Небо вещает совсем другое?

— А как у вас? — заинтересовалась Сапфира.

— Вначале существовал только вечный и безграничный Хаос, в котором заключался источник жизни. И мир, и боги возникли из Хаоса. Заметьте, что об этом говорят жрецы.

— Но могут ли они доказать сие утверждение? — не сдавался Анания.

— А твои рабби в состоянии не на словах, а на деле подтвердить истинность библейских сказок?

Плотник немного подумал и промолчал. Тит Росций улыбнулся:

— Есть у нас такая наука — логика, и одно из её основных правил гласит: «Доказывает утверждающий, а не отрицающий». Хочу его вам проиллюстрировать. Давайте мысленно перенесемся в глубь веков. Тогда все были дикарями, и вот однажды какой-то дурачок объявил соплеменникам: «А вы знаете — существует Бог». «Это кто такой? Он съедобен?» — заинтересовались голодные охотники. «Не кощунствуйте! Бог есть мужик, создавший наш лес, зверей и пещеры». Вот этому-то будущему шаману и должны были сказать люди: «Докажи!». А не послушно плясать под его дудку!

— И что вы, римляне, всё нас учите! — не выдержал молодой христианин.

— Я исследователь, и в разоблачении суеверий вижу свой долг.

Воцарилось неловкое молчание. Супруги не могли принять точку зрения эпикурейца — ведь если бы они согласились с ним, то их христианское подвижничество потеряло всякий смысл. Но и возразить римлянину евреи уже ничем не могли и холодно простились с Капитоном.

— Вы будьте поосторожнее с той сектой, — предупредил Тит Росций, — денег им не давайте.

Провожавший его Анания молча затворил калитку за бывшим другом.

Легко себе представить душевное состояние супругов после ухода Капитона. Им стало неловко из-за ссоры с этим замечательным человеком, тем более что помириться с ним теперь не представлялось возможным: скоро их разделит огромное пространство. Но не только из-за этого наши главные герои растерянно и удрученно глядели друг на друга. Тит Росций посеял в их умах сомнение в истинности библейских догм, да ещё в тот самый момент, когда Анания и Сапфира решились навсегда оставить мирскую жизнь и возложить к немытым ногам апостолов всё своё имущество! Потому сейчас молодые христиане всерьез задумались: не совершают ли они роковую ошибку?

Обычно в злобных библейских сказках в роли соблазнителя выступает женщина, но в нашей истории искусителем стал мужчина. Влюбленные сидели на скамье; Сапфира с задумчивым видом подпирала кулаком подбородок и отрешенно смотрела в угол комнаты. Она слегка дрожала. Анания нежно пожал руку супруги и взволнованно заговорил:

— А вдруг Тит Росций отчасти прав?

— Нет, — покачала головой Сапфира, — наш Бог существует!

— Это понятно. Но уполномочен ли Кефас исполнять Его волю?

— А почему ты сомневаешься?

— Слишком он странно себя ведет. И часто несправедливо. Вот отдадим ему деньги, а он нас голодом заморит. А если Церковь разгонят?! Тогда мы совсем пропадём!

— Будем надеяться на милосердие Господа нашего, — обреченно вздохнула Сапфира.

— Сколько я ни читал Священных книг, нигде не встречал закона, что раввинам следует отдать всё своё добро, — продолжал Анания.

— Но ведь Кефас так говорит!

— А не Дьявол ли водит его языком?

— Что ты! — испугалась женщина. — Не вспоминай о нём, проклятом!

— Ладно, не буду. Но нам, Сапфира, нужно хорошенько подумать над тем, как мы будем жить дальше.

— Разве еще не все решено?

— Мы выбрали свой путь, это верно, но беда в том, что впредь за нас будут решать другие. А мне это не нравится.

— И что ты предлагаешь?

Плотник ответил не сразу. Он помолчал, думая над тем, как получше преподнести жене свой план. Сапфира терпеливо ждала.

— Мы не можем отдать Кефасу все деньги за дом.

Женщина изумленно взглянула на мужа:

— А меньшую сумму он не возьмёт.

— Ещё как возьмёт! Симон очень любит денарии. Отдадим ему половину, а скажем, что за столько и продали.

— Ты хочешь солгать рабби?! — ужаснулась красавица. — Ведь это грех!

Обычные слова в устах верующего, и, на его взгляд, вполне убедительные. Но Анания недаром завёл с супругой этот разговор. Он старательно подобрал все аргументы и на сей раз не собирался, как в случае с Титом Росцием, уступать в споре.

— Ну и что же здесь такого? Не согрешишь — не покаешься, а не покаешься — не спасёшься.

Эти слова поставили Сапфиру в тупик, и она неуверенно спросила:

— А если вообще не грешить?

— Тогда ты возгордишься: будешь мнить себя праведницей, — не замедлил с ответом Анания.

— Ох, трудно это понять, — заплакала молодая женщина.

— Да почему трудно?! — плотник вскочил со скамьи и нервно заходил по комнате. — Ты вспомни, чему нас учила Юдифь. Ведь говаривал же Иисус Христос: «… на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии»[25] , ибо «кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не оставит девяноста девяти в пустыне и не пойдет за пропавшею, пока не найдёт её?» [26].

— Я бы не оставила, — возразила Сапфира. — Разве можно бросать стадо без присмотра?! И как одна овца может быть ценнее девяноста девяти?

— Конечно, Спаситель здесь привёл не совсем удачный пример, — согласился Анания, — но это нисколько не умаляет Его Божественной мудрости. Посему надо грешить и каяться, каяться и грешить — иначе зазнаемся.

— Муж мой, ты умнее меня, — красавица продемонстрировала добродетель смирения и самоуничижения, — так скажи: точно ли Создатель простит любое преступление, если мы Его об этом попросим?

— А как же! Когда вместе с Иисусом распяли двух разбойников… — плотник забежал в спальню, покопался в сундуке, вернулся со свитком и прочитал: «Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидишь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю»[27]. Представь, Сапфира, сколько горя принес людям этот разбойник, если сам признал, что «достойное по делам принял». Но он прощён! А мы не свои ли кровные хотим сохранить? Посмотри, сколько нищих в общине, не внёсших вообще никакого вклада! Так они ещё и работать не могут и не хотят, всё у них из рук валится. А мы с тобой трудимся! Так разве я не прав, говоря, что только половину наших денег нужно отдать общине?

— Не знаю… — вздохнула женщина.

— Ну сколько тебе ещё можно доказывать?! — вспылил Анания. — Ты, я погляжу, святее самого Кефаса! А между тем вступила в эту церковь не за благодатью Господней, а по мирской причине!

Сапфира изумленно взглянула на мужа. Они удивительно подходили друг другу и ссорились крайне редко. Но сейчас плотник обидел молодую женщину.

— Анания, — сквозь слезы молвила супруга, — как ты можешь так говорить? Каждый о чем-нибудь просит Бога, так разве есть грех в том, что мы приобщились к Святым тайнам ради наших будущих детей?!

— Которых ты хочешь оставить без имущества.

— Сердцем своим я чувствую, что ты прав. Но меня смущает то, что мы солжем единоверцам.

— Сапфира, человек оправдывается не делами закона, а только верой в Иисуса Христа[28]. К тому же есть ложь во спасение. И как раз сейчас — во спасение нашей семьи. Не всегда нужно говорить правду! Вспомни недавнюю историю с Озией, который дал Богу обет никогда не лгать.

— А что с ним произошло?

— Однажды Озия брёл по ночному Иерусалиму, и вдруг мимо него промчался человек, убегавший от разбойников. Праведник видел, где скрылся беглец; об этом его и спросили преступники. Но Озия не смог промолчать, он боялся грабителей, а из-за своего обета оказался не в состоянии обмануть душегубов. И он выдал беднягу… А затем, уходя, слышал, как нечестивцы убивают того человека! Вот цена сказанной злодеям правды!