Василий Седугин - Славянский викинг Рюрик. Кровь героев

– Дядюшка, ты как всегда порадовал меня своими бойцами! – обнимая Дражко, растроганно говорил Годлав. – Твоя сотня неизменно лучшая в моем войске!

– Ась? Аль чего-то я не понял? – спросил дядя.

– В восхищении, говорю, я от твоих бойцов! Думаю, не у всех герцогов саксонских и франкских имеются подразделения, столь подготовленные к бою!

– Да ведь берегу я своих людей, – щуря свои хитроватые глаза, отвечал Дражко. – Если как следует воин вооружен, значит, и потерь в бою будет меньше.

– Как дома дела? Тетя здорова ли?

– Тетя, говоришь?

– Да. Как она себя чувствует?

– Да хорошо чувствует. Что с ней станется?

– Дети как? Подросли?

– Ты про детей, что ли, спрашиваешь?

– Да. Пятеро их у тебя, как я помню. Все живы-здоровы?

– Да уж выросли мои дети! Дочерей отдал замуж, а сыновья – вон они, сыновья! В строю стоят, неужто не узнаешь?

– Теперь вижу. Настоящие богатыри!

– Куда мою сотню поставишь, князь? – посерьезнев, спросил Дражко.

– Будешь защищать главную крепостную башню. Самый ответственный участок доверяю тебе, дядя.

– Не беспокойся, племянник. Никогда не подводил. Будешь доволен и на этот раз.

– Папа, – спросил десятилетний сын Рерик, когда Дражко ушел к своему отряду, – а почему дядя Дражко все время переспрашивает? Он что, глухой?

– Нет, – усмехнувшись, ответил Годлав. – Просто он очень хитрый человек. Да к тому же еще торгаш. Знаешь, как яростно торгуются на рынке? А у дяди Дражко другое правило: он притворяется глухим и все время переспрашивает, а в это время обдумывает, соглашаться или не соглашаться с предложенной ценой?.. Всю жизнь в торговле, вот и привычка стала неистребимой. Надо не надо, а он все равно представляется тугим на ухо.

– Но меня такая его привычка разговаривать сильно раздражает…

– Кому она может понравиться! Но приходится мириться, потому что человек он умный, хитрый и изворотливый и в моем княжеском деле очень полезный дельными и неожиданными советами. Если так сложится судьба, что придется обратиться к нему за помощью, доверяй безраздельно, слушай его вразумления, цени его подсказку, следуй его указаниям.

Годлав проследил за размещением отряда Дражко. Теперь надо было ждать прихода лютичей и поморян. Годлав намеревался совместно с ними нанести дар по саксам. Это был его любимый прием: не ждать появления врага, а упредить его действия неожиданным ударом. Тем самым он застигал противника врасплох, когда тот был уверен в своей безопасности, поэтому беспечен. После разгрома саксов князь собирался тотчас направиться против данов; зная жестокий, но трусливый характер короля Готфрида, он был уверен, что тот постарается избежать решительного сражения и откажется от нападения на земли бодричей.

Но прискакали гонцы от лютичей и поморян и сообщили, что оба эти славянских племени чего-то не поделили и вот уже вторую неделю воюют между собой, и конца-края не видно этой войне. Горько было сознавать, что между славянскими племенами все чаще и чаще происходили кровавые разборки, кому считаться первым и руководить остальными. А ведь не так давно, двести-триста лет назад, все они составляли единую семью – страну под названием Русиния, все называли себя русинами. Они собирались на единое вече, избирали себе великого князя, который и решал все спорные вопросы, судил и рядил по русским законам. Русиния тогда была такой могучей державой, что никто из соседей даже не пытался напасть на нее; наоборот, она диктовала свои условия соседним племенам. Неужели безвозвратно ушло то время, неужели славяне останутся разрозненными и тем самым окажутся легкой добычей для своих кровожадных соседей?..

Это был страшный удар. Бодричи оставались один на один с объединенными силами саксов и датчан. О предупредительном ударе нечего было и думать, теперь надо было беспокоиться только о том, чтобы отстоять стольный город княжества – крепость Рерик.

На его укрепление были брошены все наличные силы. Годлав обходил крепость и видел, как люди, словно муравьи, копали ров и выравнивали его края, как менялись старые бревна на новые в стенах и башнях, подправлялся вал перед стенами. Из леса бочками везли на телегах смолу, прилаживали на стенах; там же устанавливались котлы, чтобы вылить их содержимое на головы противника. Сквозь гул голосов и шум работ пробивались четкие звуки ударов десятка молотов о наковальни – то ковали оружие кузнецы. Народ вздыбился в едином порыве отстоять свое право на существование.

В нашествии участвовали даны. Даны – отличные мореходы, датские викинги бороздили моря и океаны, вместе со скандинавами наводили ужас на половину Европы, у них был отличный флот, значит, наверняка надо ожидать нападения на город со стороны моря. Даже нечего думать о том, чтобы ввязаться с ними в морской бой, слишком мало военных судов у бодричей. Надо надежно прикрыть город со стороны моря системой оборонительных мер, не допустить высадки десанта и удара со стороны пристани. Этим заниматься Годлав поручил Келагасту, старому морскому волку, избороздившему морские просторы, охраняя купцов от нападений пиратов, викингов и прочих разбойников.

Наконец разведчики сообщили, что передовые части саксов перешли границу и продвигаются в сторону Рерика. Ремонтные работы были в основном закончены, и Годлав приказал сжечь посады, затворить крепостные ворота, всем втянуться в город. Запасов пищи было достаточно, вода в колодцах была неиссякаемой, так что город мог выдержать длительную осаду. А там, боги дадут, и лютичи с поморянами замирятся и придут на помощь; может, и старый Гостомысл решится на новый поход, хотя в это Годлав мало верил: слишком слаб и немощен тот был во время их последней встречи, да и путь новгородцам предстоял неблизкий – более месяца потребуется, чтобы дойти скорым походным шагом.

Годлав решил обойти крепостные сооружения и посмотреть на настроение защитников. По опыту он знал, как важен их боевой настрой накануне решающего сражения, а в том, что оно будет нелегким, он нисколько не сомневался.

С собой он взял старшего сына, десятилетнего Рерика, двое младших – трехлетний Синеус и пятилетний Трубор сидели с матерью. Рерик был одет в легкий панцирь, опоясан боевым мечом, на голове его красовался плоский шлем с пушистыми перьями диковинной заморской птицы, а через плечо перекинут белый шелковый плащ, отороченный золотой каймой. Лицом отец и сын были чрезвычайно похожи: у обоих длинные горбатые носы, большие выпуклые совиные глаза; у Годлава на верхней губе фарсовито вилась тонкая ленточка усов.

За ними шел старший охотник. На его правой руке, затянутой в толстую перчатку, сидел сокол-сапсан. Спина сокола была аспидно-серого цвета, усеяна темными треугольными пятнами, грудь и брюшко – глинисто-желтые; перья крыльев отливали глянцево-черным оттенком и тоже были покрыты пятнами. Клюв хищника был коротким, выгнутым, кончик загнут крючком; взгляд круглых глаз смел и безжалостен.

Отец и сын вышли из терема. Июньское солнце стояло в зените, на шпиле крепостной башни колыхалось цветное полотнище, на котором четко рисовался стремительно несущийся сокол.

– Посмотри еще раз на наш племенной знак, сын, – проговорил Годлав. – Никогда не забывай, что по-старинному «рерик» означает «сокол». Это самая смелая и мужественная птица. Таким из века в век и было наше племя бодричей – племя соколов. Имя сокола носит наша столица. И тебя величают Рериком, значит, должен быть ты человеком неустрашимым и отважным!

– Я постараюсь быть таким, отец, – посерьезнев, ответил Рерик[1].

По лестнице они поднялись на стену и пошли по широкому помосту. С наружной стороны был сооружен забор из широких и толстых досок, за которыми могли укрываться защитники города от стрел и камней неприятеля; между досок были устроены частые бойницы, через них можно было поражать врага. На стене кипела дружная работа: подвозились и укладывались в кучи камни и булыжники, прилаживались к стрельбе камнеметы, катапульты; на особых приспособлениях подвешивались котлы, тут же рядом лежали камни; в деревянных ведрах и кадушках находилась застывшая янтарного цвета смола, в больших котлах налита вода – все это было готово для кипячения.

…Всеми защитниками владело какое-то лихорадочное возбуждение, как видно, вызванное и приближением противника, и нарастанием опасности. Все знали, что предстоит схватка, что у каждого сложится судьба по-своему, может, не каждому удастся уцелеть, но все испытывали прилив неуемного веселья, легко отзывались на шутки и сами охотно шутили.

– А что, княжич, не страшит тебя неприятель? – спрашивал Рерика здоровенный воин по имени Светозар, поигрывая огромной булавой. В сражения он всегда ходил без шлема и панциря, прикрываясь только звериной шкурой; бился в первых рядах и каким-то чудом выходил из сражений целым и невредимым. Сейчас он, сверкая белозубой улыбкой, влюбленно смотрел на княжича и явно хотел его позабавить и удивить своей силой.