Олег Соколов - Испанская война и тайна тамплиеров

Мысль о том, что, может быть, ему будет принадлежать честь найти величайшее сокровище и приоткрыть полог над сокровенной тайной христианского мира, наполняла его душу восторгом.

«Неужели после Ланселота, Галаада и Парсеваля, выдуманных или реальных героев древних рыцарских времен, мне выпадет честь найти эту таинственную чашу! Я, конечно, не суеверен, но разве то, что рассказал этот монах о чудесах в капелле Святого Вото, – не доказательство того, что именно там сокрыта чудодейственная чаша? Быть может, это открытие изменит судьбы человечества!»

Но после этих радостных и честолюбивых мыслей на ум приходили печальные размышления. Мысль о том, что он будет сражаться с братом Инессы, заставляла его похолодеть.

«А вдруг он погибнет в бою! Я тогда стану убийцей брата своей возлюбленной! Что с ней будет после этого?»

Анри почему-то вспомнил в этот миг не сцену венчания, а то мгновение, когда платье соскользнуло с плеч его молодой жены, и он увидел ее ослепительно-прекрасное юное тело.

«Я не хочу это потерять! Мало того что Инесса благороднее и честнее всех на свете, но она еще и прекрасна, как богиня! Такое сокровище можно найти в жизни только один раз… Но вдруг мне придется сразиться с ее братом один на один?»

Анри не находил ответа на этот вопрос. Ему казалась абсурдной даже мысль о том, чтобы, будучи командиром целого войска, дать убить себя только из-за любви, пусть даже самой лучшей женщины на свете. Но и перспектива стать убийцей ее брата тоже не укладывалась в голове.

«Пусть Бог решит!» – подумал он и пришпорил своего коня, выезжая перед строем своей небольшой армии.

В этот же миг загремели барабаны, затрубили трубы, и командир батальона Жерар громко скомандовал:

– Смирно! На караул!

Прозвучали слова команды, сверкнули штыки, и солдаты дружным движением, резко выдвинув перед собой ружья, застыли как изваяния. От этого зрелища воинственная кровь вскипела в жилах молодого офицера, а сокровища, Святой Грааль и даже любовь ушли куда-то в тень, остались только эти тысяча двести человек и он, восседающий на коне перед их фронтом.

– Солдаты! – крикнул он таким громким голо сом, что казалось, его слова зазвучали гулким эхом по окрестным горам. – В этих заснеженных горах, на этих крутых скалах вы не только защищаете честь нашего Отечества, но и ведете бой за новую, более справедливую Испанию! Тысяча лет истории смотрит на вас с вершины этих скал, где покоятся легендарные короли, начавшие когда-то войну за освобождение Испании от мавров! Пусть же здесь ваш удар станет еще одним камнем в здании новой великой империи! Победа будет за нами! Да здравствует Император!

Громовое «Да здравствует Император!», от которого затряслись горы и сердце Анри наполнилось бешеной отвагой, прогремело над войсками. Анри проскакал галопом перед фронтом своих солдат и, встав почти в самую голову колонны, громко скомандовал:

– Повзводно направо!! Марш!!

По этому приказу развернутая линия войск превратилась в длинную вереницу построенных один за другим взводов пехоты и кавалерии. Еще секунда – и войско двинулось вперед. Однако дорога скоро начала сужаться. Колонна повзводно прямо на ходу перестроилась в колонну по отделениям, и солдаты, тяжело ступая, начали восхождение в горы…

До монастыря оставалось примерно полтора лье. Для такого отряда это два часа пути. Дорога, петляя, забиралась все выше и выше. В скором времени слева возникло восхитительное зрелище широкой долины, на которой лежала деревня Санта-Крус-де-ла-Серас, и было видно, как вьется дорога на Хаку. Чуть выше открылся великолепный вид на залитые солнцем белоснежные вершины Пиренеев, а впереди показалась странная причудливая гора Монте-Ороэль, похожая на исполинский акулий зуб, торчащий посреди фантастического пейзажа.

Де Крессэ приказал сделать короткую остановку, и солдаты в течение пяти минут переводили дух после часового подъема в горы. Теперь нужно было все время быть начеку. По жесту Анри капитан Верьер взял взвод своих карабинеров и медленно, не торопясь, повел его вперед. Прямо вслед за ним двинулись Арагонские стрелки под командованием Луиса Коронадо, но, пройдя шагов сто вперед по дороге, они свернули вправо и начали карабкаться вверх по склону горы. За ними двинулась французская вольтижерская рота.

Анри знал, что любая хорошо укрепленная позиция в горах почти что неприступна… если только ее не обойдут. Но именно этого подарка он и не собирался делать своему противнику. Бой в горах под Лас-Армас полностью это подтвердил, а сам Анри получил там отличную практику, которую теперь хотел усовершенствовать в новом бою.

Подождав примерно четверть часа, он, сделав знак, поехал вперед сам. За ним двинулся батальон линейной пехоты под командованием Жерара, а потом и все остальные. Еще четверть часа шли в полном молчании, внимательно глядя по сторонам. Несколько солдат бежали перед Анри, осматривая каждый кустик справа и слева от дороги. Они хорошо знали по опыту, что, даже несмотря на то, что здесь прошла рота французских карабинеров, неприятель мог внезапно появиться в любую минуту.

И вдруг где-то далеко впереди раздался грохот оружейного выстрела. Его эхо прокатилось по горам. Тотчас раздался еще один выстрел, еще, еще, а потом оружейная пальба стала непрерывной, и горы зазвенели от грохота выстрелов. Анри со своими главными силами продолжал идти вперед, а звуки пальбы все нарастали и нарастали. Когда де Крессэ с основными силами почти добрался до места, где кипел бой, ружейная пальба, сопровождаемая какими-то криками, вдруг началась где-то наверху, в горах. Она на минуту усилилась, а потом вдруг, словно по волшебству, прекратилась.

Через минуту к Анри подбежал запыхавшийся Верьер:

– Мон командан, – доложил он, – неприятель устроил на дороге к монастырю мощный заслон! В течение четверти часа мы вели отчаянный бой, но внезапно он прекратился, и враг убежал! С учетом того, что наверху тоже стреляли, я не сомневаюсь, что нам помогли наши товарищи, которые зашли неприятелю в тыл.

Анри кивнул головой. Он тоже не сомневался, что все произошло именно так. События развивались в соответствии с его планом.

Теперь он приказал поменять головную роту, поставив на место карабинеров Верьера самую простую фузилерную роту из батальона Жерара. Фузилеры, то есть солдаты не элитных отрядов, а самые обычные рабочие лошадки войны, двинулись вперед, а навстречу им почти без строя возвращались карабинеры. Руки у них были черны от пороха, несколько карабинеров шли с трудом, истекая кровью. Некоторых раненых вообще оставили на месте, потому что транспортировать их было невозможно, но пока из строя выбыли всего человек десять.

По расчетам Анри, фузилеры должны были уже скоро подойти к Нижнему монастырю. И действительно, не прошло и нескольких минут, как впереди показалась нависавшая над дорогой огромная мрачная скала. Именно под ней и находился монастырь. Рота пехоты опережала командующего где-то шагов на двести. Вдруг впереди раздался такой грохот, от которого, казалось, рухнут скалы. У Анри не было сомнений, что это заговорили испанские пушки. Вслед за этим затрещала перекатная ружейная пальба.

Буквально через две минуты мимо де Крессэ пробежали назад фузилеры, многие из которых были ранены. Прямо перед Анри выросла сухощавая фигура Жерара, который, как почти все пехотные офицеры, не очень хорошо ездил на коне. Неловко подгоняя своего мерина, он подъехал ближе и доложил:

– Там у них артиллерия! Бьют картечью! У нас большие потери!

Словно в подтверждение его слов снова ухнули испанские пушки, и опять затряслись скалы.

Анри это вполне предвидел. Расталкивая колонну пехоты, французские артиллеристы по его приказу уже тащили по узкой горной дороге свои тяжелые орудия.

Перед де Крессэ появилась фигура д’Абовиля. Тот даже не успел ничего сказать, потому что Анри махнул рукой, указывая вперед. И д’Абовиль, воскликнув: «Понял!» – протащил мимо Анри свои пушки и один зарядный ящик. Через минуту все это исчезло за поворотом там, где вели бой фузилеры. Прошла еще минута, и вдруг раздался такой ужасающий гул, что казалось, сама земля собралась разверзнуться. Это заговорили французские пушки, эхо от которых разнеслось на многие мили вокруг. Впереди все затянулось густым дымом, напоминавшим плотную вату.

Новый залп – снова ужасающий грохот. Анри поскакал вперед и, увидя д’Абовиля, который в каком-то опьянении командовал батареей, прокричал:

– Д’Абовиль! Д’Абовиль! – Конь Анри не мог подъехать ближе, так как его пугал грохот орудий. Он становился на дыбы, отказываясь подходить к батарее ближе, чем на пятьдесят шагов.

Анри чуть не охрип, пытаясь докричаться до командира артиллерии. Тот палил с таким увлечением, что уже ничего не видел и не слышал, кроме своих ладно работающих пушек.