Эвелин Энтони - Виктория и Альберт

Он чувствовал, что она относилась к нему, как к сыну. Слава богу, потому что сейчас, когда Виктория стояла перед ней на коленях, ее не мучила совесть. Он нежно обнял жену и поднял ее на ноги.

– Ты должна отдохнуть, – шепнул он Виктории. – Ей уже никто не поможет. Если она очнется, нас позовут.

Но старая герцогиня так и не пришла в сознание. В течение ночи королева несколько раз тихо приходила в ее спальню с лампой, точно ждала какого-либо знака. Виктория услышала, как внезапно прекратилось хриплое дыхание и в этот момент зазвонили старинные часы ее отца.

– О, когда я вспоминаю, как была несправедлива к ней…

Альберт смотрел на расстроенное лицо Виктории. Глаза у нее опухли от рыданий. Он подумал, уж не послать ли опять за врачом. Сэр Джеймс Кларк уже осмотрел королеву и объявил, что только время в состоянии излечить ее от глубокого горя. Альберт недоумевал, почему он не прописал ей успокоительное. Ему никогда не нравился этот человек, он ему не верил. К тому же у него были грубые манеры, раздражавшие принца.

Припоминалась старая история, связанная с ним и одной из фрейлин герцогини Кента Флорой Гастингс, или это была дама из окружения Виктории? Альберт не смог восстановить в памяти все подробности, но был уверен, что сэр Джеймс не показал себя в той ситуации достойным врачом и человеком. Однако Виктория очень доверяла ему. Сэр Джеймс повторил, что постепенно королева отойдет от шока, вызванного смертью матери.

А между тем реакция королевы пугала всех при дворе и даже волновала правительство. Виктория после похорон упала в обморок. Она лишилась аппетита и сна, не могла заниматься делами, и проводила время, рассматривая вещи матери, читая ее дневники. Она мучилась и рыдала, пока Альберт не стал всерьез опасаться нервного срыва. Он никогда не подозревал, что нервная система его жены настолько ранима, не ожидал подобной реакции на смерть герцогини. Однако ни он, да и ни сама Виктория не понимали, что агония сожаления и потоки истеричных слез были выражением более глубоких чувств, чем горе по поводу утраты матери. Виктория привязалась к матери слишком поздно в своей жизни, и ее привязанность была вскормлена Альбертом, и ее поддерживала любовь матери к Альберту.

Виктория рыдала и доводила себя до истерики, потому что почувствовала могущество и неотвратимость смерти. Для Виктории это означало только одно, смерть забрала ее мать. Смерть заберет Альберта. Смерть сможет забрать Альберта, если только по воле Божьей она сама не умрет первой. Хотя это может случиться через много, много лет, неотвратимость расставания почти свела ее с ума!

– Когда я вспоминаю, как я была настроена против матери, не могу этого вынести, Альберт. И виновата во всем эта хитрая Лизен. А мать так любила меня! В ее дневниках я прочла о себе такие милые замечания… О, Альберт, я бы отдала все на свете, чтобы она вернулась ко мне, и я могла бы все исправить!

– Тебе не о чем жалеть, – успокаивал ее Альберт. – Ты была для нее хорошей дочерью, ты сделала ее счастливой.

– Но только в конце ее жизни, – продолжала рыдать Виктория. – Мне следовало хорошо к ней относиться все время. Альберт, как ужасно, когда ты не можешь вернуть себе дорогого человека. Я раньше не понимала этого. Не могу поверить, что больше никогда не увижу ее.

– Тебе придется примириться с этим. Успокойся и помни, дорогая, что твоя мать была очень доброй женщиной, и сейчас ей хорошо у Бога. И знаешь, ей, наверное, так грустно видеть, что ты сильно переживаешь и совершенно забросила свои дела. Не плачь, ты ее еще увидишь. Мы все встретимся на том свете когда-нибудь.

– Если бы я только верила в это.

Виктория вытерла глаза насквозь промокшим платком.

– Ты должна верить в это. – Альберт был просто в шоке. – Моя дорогая, мы все встретимся в будущей жизни. Ты знаешь это, не правда ли?

– Конечно. Просто иногда одолевают сомнения. Когда я вижу, как мама вспоминала прошлое, то не верю, что будет еще другая жизнь.

– Так нельзя думать, – заметил Альберт.

Как странно, что религия пустила в ее душе такие некрепкие корни, после долгих лет ежедневных молитв и регулярных воскресных посещений церкви. Он никогда даже не подозревал, что она не разделяла его устоявшихся понятий и верований по поводу того, что хорошая честная жизнь будет должным образом вознаграждена на Небесах и что любящие семьи становятся вечным союзом, как он себе объяснял, в райском доме. Это была чудесная и трогательная вера, и Альберт пришел в ужас, когда понял, что Виктория сомневается в этом. Наконец-то он нашел объяснение ее безутешному горю из-за кончины герцогини. Какие ужасные и безрадостные думы разрывали ее сердце!

– Дражайшая моя, ты должна непоколебимо верить, – серьезно сказал ей Альберт. – Нельзя сомневаться в том, что является истиной. Когда придет время нам умереть, то вера поможет любящим нас людям это перенести, если они будут знать, что расстаемся с другом всего лишь на время.

Виктория обняла его, да так крепко, что Альберту стало нечем дышать.

– Я не думала об этом, Альберт. Ты не должен говорить, что подобное может случиться с нами, иначе я не выдержу. Мне этого не перенести. Пожалуйста, дорогой, больше не нужно говорить об этом. Я постараюсь взять себя в руки и больше так не убиваться из-за мамы. Я знаю, что снова встречусь с ней и мы будем счастливы, как раньше. Но никогда не упоминай о том, что кто-то из нас может умереть!

Двадцать второго ноября стоял жуткий холод. Дождь лил с таких темных небес, что казалось, будто сейчас не утро, а конец дня. Виктория сидела одна в своей гостиной в Виндзоре. Горел огонь и перед ней лежала огромная кипа бумаг, которые нужно было внимательно изучить. Королева на секунду отвлеклась от чтения и взглянула в окно. Она подумала о том, что Альберту не следовало отправляться в Сендхерст в такой ужасный день. Она пыталась отговорить его ехать: муж выглядел слишком усталым, и Виктория знала, что он страдал от бессонницы. Но военный колледж был его детищем. Это заведение, по мнению принца, было призвано поддерживать у такой невоинственной нации, как англичане, интерес к своей армии в мирное время.

Колледж должен был готовить офицеров, и если возникнет критическая ситуация, в стране всегда будет достаточное число толковых и грамотных командиров. Сегодня лил дождь и было жутко холодно. Однако Альберт настоял на том, чтобы отправиться проверить вновь построенные здания.

Ах, если бы он больше отдыхал и немного освободился от страшной нагрузки, которую сам принял на себя. Казалось, он старался облегчить ее обязанности, хотя Виктория была сильной и могла без устали допоздна засиживаться за работой.

Казалось, существует какая-то неведомая сила, которая не дает ему отдыхать. Когда они отправились в Балморал, если он шел на охоту, то через два часа возвращался и снова усаживался за свой рабочий стол.

Он теперь редко прогуливался по парку в Осборне, где он раньше проводил столько счастливых часов и с удовольствием отдыхал. Теперь он весь день просиживал в кабинете, где свет от зеленого абажура делал мертвенным цвет его лица. Виктория подумала о том, какой он худой, и со вздохом положила на стол бумаги. Она очень беспокоилась за Альберта и это мешало ей работать. У Альберта отсутствовал аппетит, однако он отказывался показаться врачу, утверждая, что с ним все в порядке.

Конечно, у него проблемы со здоровьем – он слишком много работал, Виктория заставила себя через силу читать документы и делать на полях отметки карандашом. Привычка внимательно относиться к работе, которую привил Альберт, изгнала посторонние заботы из ее головы. Но она снова заволновалась, когда увидела его вечером. Он стоял совершенно без сил, пока его слуга помогал ему снять промокшее насквозь пальто. А потом Альберт склонился к огню, чтобы согреть руки, и сказал, что ему понравились здания колледжа. Его прекрасно приняли генералы и представители Военного министерства, которые присутствовали там. Работа проделана обширная, и Альберт остался доволен. Когда Виктория коснулась его рук, они оказались ледяными и дрожали.

Виктория удивилась, когда увидела, что он задержался в гостиной после ужина, вместо того чтобы, как всегда, отправиться в свой кабинет поработать перед сном. Он осунулся, между бровей пролегли глубокие морщины, будто его мучила боль. Перед сном Альберт признался, что у него ломит в руках и ногах и после похода по холодным помещениям Сендхерста он до сих пор не смог согреться.

Когда Виктория проснулась, она увидела, что Альберт уже встал. Было темно, и она не могла разобрать, сколько же сейчас времени. Она лежала и ждала, когда он вернется. И вдруг ей стало жутко в этой спокойной комнате. Она никогда не была суеверной, ее не волновали предзнаменования, и Виктория даже злилась, когда другие люди заявляли, будто верят в них. А сейчас она сама испытывала неопределенное страшное предчувствие, связанное с ее внезапным пробуждением перед рассветом, когда она увидела пустую постель Альберта.