Эвелин Энтони - Виктория и Альберт

– Почему она не позовет другого врача? – шептала леди Литтлтон. – Я считаю, что старик Кларк просто идиот. Он совершенно не разбирается в медицине.

– Я не в силах думать, что он лежит там и просто погибает.

Августа Брюс смахнула с глаз слезы. Она была искренне предана принцу. Если она входила к нему в комнату, то начинала плакать, и Виктория резко отчитывала ее. Она повторяла, что красные глаза волнуют принца.

– Почему она так верит сэру Джеймсу? Неужели она не хочет пригласить к принцу лучших врачей?

Леди Литтлтон пожала плечами:

– Моя дорогая Августа, ее величество верит в Кларка, потому что он говорит ей только то, что она желает слышать. Я не сомневаюсь в том, что он сейчас скажет: «Мадам, у него дела совсем не такие плохие. Неплохие! Вам не стоит волноваться!» Я никогда не слышала, чтобы он говорил что-то еще, даже если его пациент умирает.

– Все так ужасно. Но мне кажется, что она все же вызовет других врачей, чтобы услышать их мнение.

– Она не желает этого, – заметила леди Литтлтон. – Она не желает признать, что принц Альберт серьезно болен. Бог свидетель, она безумно его любит, это правда. Она читает ему часами и готова мыть ему ноги и пить эту воду. Но она не желает признавать, что его здоровье в опасности. И никто кроме этого жуткого старика не сможет ей сказать правду.

– Я слышала, – леди Августа пугливо огляделась, – что пытался вмешаться лорд Пальмерстон. Есть доктор Ватсон, все говорят, что он очень знающий врач. И я слышала, как лорд Пальмерстон настаивал, чтобы королева пригласила его. Молю Бога, чтобы она согласилась! Я видела принца утром, он выглядит ужасно. За последние три дня он так страшно изменился, что я едва его узнала.

– Все это видят. Все, кроме королевы. Должна тебе сказать, Августа, что его жизнь в ее руках и она не делает ничего, чтобы помешать ему умереть!

В этот момент дверь позади них растворилась, и сэр Джеймс Кларк вышел в коридор. Он остановился, увидев двух дам, и леди Августа подошла к нему.

– Сэр Джеймс, как принц? Мы все так волнуемся…

Он фыркнул и грозно посмотрел на леди Литтлтон.

– У принца все прекрасно, – отрезал он. – Все очень хорошо. Ему нужен покой и легкая диета. Я именно это сказал ее величеству. Меня больше волнует ее состояние. Королева вне себя от беспокойства. Я вам буду признателен, если вы, леди, перестанете ее волновать!

Потом он развернулся и удалился по коридору. Он был старым и измученным человеком, и то, что ему приходилось по многу раз в день обнадеживать королеву, действовало ему на нервы. Принц был болен, но доктор не знал причины его болезни, а поэтому не считал ее серьезной. Когда сэр Джеймс пребывал в сомнении, то всегда прописывал диету. Он очень переживал, что старая практика кровопускания вышла из моды.

Сейчас он был особенно раздражен, потому что королева заявила ему, что ее окружение настаивает на консультации с другим врачом. Ее весьма сильно расстроил премьер-министр, когда намекнул, что принц не получает полноценной медицинской помощи, и что следует пригласить этого врача Ватсона. Сэр Джеймс ворчал про себя, если они это сделают, то он умывает руки! И совершенно ясно объявил ее величеству, что не отвечает за пациента, если того станет лечить другой врач, к которому у него полностью отсутствует профессиональное доверие.

– Милый, ты не хочешь, чтобы я прочитала тебе еще одну главу?

Виктория заложила закладкой страницу книги, которую читала Альберту. Он повернул к ней голову.

– Спасибо, дорогая. Мне было это приятно, но ты, наверно, устала. Ты читала мне целых два часа.

– Я совсем не устала! Ты уверен, что не хочешь больше слушать?

– Да, я попытаюсь заснуть.

Виктория хорошо читала ему вслух. Сам научил ее этому искусству. В начале болезни ему нравилось слушать чтение книг Вальтера Скотта. Но в последние два дня ему было приятно просто лежать под убаюкивающие звуки ее голоса. Он не старался следовать за сюжетом книги, его мысли бродили в совершенно иных делах. Ему стало трудно контролировать их. В окне он видел обнаженные верхушки деревьев, которые сгибались под натиском ледового декабрьского ветра. Но иногда они ему казались такими же зелеными, как те великолепные ели, которые, как часовые, сторожили Розенау. Ему казалось, что он снова в Кобурге и зовет Эрнеста. Они снова стали детьми. Он мог разглядеть все камешки на дне быстрого ручейка, пока делал удочку из ветки ивы или орешника, привязывал к ней леску и усаживался на берегу, чтобы начать удить рыбу. Он слышал, как Эрнест возбужденно кричал, показывая ему крохотную извивающуюся рыбку. Эрнест всегда был более удачливым и умелым мальчишкой и никогда не бросал рыбку обратно в воду…

Альберт, вдыхая свежий горный воздух, шагал по лесам. Его спина уже не была согнутой от постоянной работы за письменным столом, и упругой стала походка. Он видел себя молодым и счастливым. Его окружали люди, которых он любил. И брак с его кузиной Викторией был чем-то, о чем он, Эрнест и их отец говорили в будущем времени.

Его не удивляло, что иногда он оказывался в своей комнате в университете в Бонне. Он много занимался, а рядом с ним сидел Стокмар, не седой и слабый, каким он видел его во время последней встречи, а кипящий планами и надеждами. Бывали моменты, когда он оказывался в Балморале. Альберт вдыхал запах вереска и чувствовал на плечах тяжесть ружья, когда выслеживал оленя.

– Ты улыбаешься, дорогой, тебе лучше? Ты выглядишь гораздо лучше.

Он снова в Виндзоре, и Виктория склонилась над ним. Принц вспомнил, что она что-то читала.

– Да мне уже лучше.

Он пожал ее руку, и вдруг подумал, как легко покорить пространство и время. Стоит лишь захотеть, и он может покинуть Виндзор с его слякотной погодой и вернуться домой, и не так, как это было во время визита в прошлом году, когда Кобург показался ему пустым и разочаровал его. Постаревший Эрнест, яркие цветы и чистый ручей, даже сам романтический маленький Розенау – все было не таким значительным и реальным, как раньше. Теперь же, когда он возвращался в свое детство, ничего не изменилось. Если он вспоминал какой-то случай, то это всегда было счастливое событие, которое действительно имело место в прошлом. Старые трагедии и разочарования послушно отошли в тень, и он с трудом мог вспомнить их.

Ему было странно видеть, что рядом с ним сидела Виктория, когда только мгновение назад он был так далеко от нее, однако он был рад, что она здесь. Она была хорошей женой, и ощущение неотвратимого конца заставило его думать о ней с удивительной нежностью. Он жалел, что она так волновалась. В моменты прояснения он понимал, что она боится признаться, что он болен. Сам Альберт понимал, что больше никогда не поднимется с постели, и все ее планы о длительном отдыхе всего лишь пустая мечта. Ему было горько оставлять ее одну. Он пару раз пытался ей сказать, что следует стать ближе к детям и попытаться найти в них утешение.

Но Виктория из себя выходила, когда он говорил, что ей следует побыть с Алисой, Альфредом или с крошкой Беатрисой вместо того, чтобы нести бессменную вахту у его ложа. Ей не был нужен никто, кроме мужа. Она тянулась к нему, как будто это она умирала и вся сила и надежда жизни содержалась в его слабом теле.

– Мне не хочется, чтобы ты волновался, любовь моя, – шептала она ему. – Но нам предлагают пригласить другого врача… Если ты хочешь, я его отошлю прочь. Ты только скажи мне. Но он уже здесь, в Виндзоре.

– Кто это? – Альберт не возражал. Он понимал, кем бы ни был этот человек, он ничем не сможет ему помочь.

– Его зовут Ватсон, и его рекомендовал лорд Пальмерстон.

Она старалась не показать ему, как ее злило любое вмешательство. Она рыдала целый час после того, как прочла жестокое письмо Пальмерстона. Там было написано черным по белому, что ее любимый человек серьезно болен. В письме говорилось, что может случиться трагедия, если страна потеряет своего самого ценного человека из-за того, что ему не будет вовремя оказана помощь. Сохранить его жизнь – это священная обязанность близких ему людей.

Когда Пальмерстон написал ей это письмо, он понимал, что страх заставит Викторию действовать и разрешить Ватсону осмотреть принца. Он надеялся, что еще не поздно.

– Лорд Пальмерстон весьма любезен.

Он не доверял этому старику и не любил его, а сейчас тот пытается спасти его жизнь.

– Я встречусь с доктором Ватсоном, дорогая. И поблагодари лорда Пальмерстона за меня. Скажи, что я не в состоянии написать ему сам.

– Сэр Джеймс говорит, что тебе станет лучше через несколько дней, – радостно заявила Виктория. – Дорогой, я ему очень верю. Я знаю, что тебе необходимо отдохнуть и тогда ты придешь в себя. Весной мы отправимся в Балморал, и ты не станешь ничем заниматься, пока к тебе не вернутся силы. Ты помнишь, какое чудесное лето мы провели там после окончания строительства замка? Все вокруг было таким красивым. Ты помнишь, как Браун закладывал легкую повозку, и мы ехали на пикник среди вереска, только ты и я? У меня сохранились все мои наброски, милый, и я соберу их в альбом. Мы сможем пробыть там все лето! Я знаю, как ты любишь те места, и тебе там так хорошо!