Вера Крыжановская-Рочестер - Железный канцлер Древнего Египта

– Иди, отдыхай; вижу, что нездоров. Но товарищи твои, пожалуй, не дадут тебе покою своей болтовней, иди-ка лучше туда, где хранятся циновки; там ты, по крайней мере, можешь выспаться, а к завтрашнему дню, надеюсь, все пройдет.

Поблагодарив Пта за его доброту, Иосэф отправился в назначенное помещение – огромную комнату без окон, но освещаемую через большую дверь, выходившую на маленький внутренний дворик, окруженный стенами, посередине которого росла пальма. Вытащив к двери один из тюков циновок, кучами лежавших вдоль стен, он развязал его и лег. Но недомогание его не проходило, сна не было, и вот в первый раз после долгого времени вспомнил он прошлое, своего отца и Шебну; пришла на память странная, ужасная сцена вызывания змей и отчаянная борьба из-за обладания таинственным камнем. Полная луна светила невероятно ярко: пальма среди двора стояла вся залитая светом, бросая тени на освещенную до желтизны землю; странный, сдержанный шепот стоял по временам в ее сплошной листве. Мириады теней, миллионы очертаний чудились ему на земле, то округленные, то протянутые, колеблющиеся, дрожащие.

Дрожь суеверного ужаса потрясла тело юноши, зубы стучали, как в лихорадке.

– Словно какой-нибудь дух злой и нечистый витает вокруг меня, – прошептал он; вынув затем магический камень, который носил, он прибавил: – Попробую приложить талисман ко лбу; может статься, он обладает силами, мне еще неизвестными, и вылечит меня?

Он посмотрел с минуту на камень, мерцавший голубоватым светом, исходившим, казалось, из его середины; затем приложил его к груди и прошептал с умилением:

– Даруй мне, чудесный камень, ключ сил таинственных, в тебе заключенных; жертвуя жизнью, я завладел и обладаю тобой, но не знаю еще всей силы твоего могущества.

В ту же минуту кругом все точно замерло; кровь неровно застучала в висках, в ушах звенело, голова кружилась, холодный пот покрыл тело, грудь сдавило, как клещами, дыхание сперлось: в смертельном ужасе вскочил он, разорвав на груди тунику. Невероятная слабость охватила его, все разом исчезло, – всякий свет, всякий звук: он потерял сознание. Как долго он лежал без чувств, он не мог бы сказать, когда опять пришел в себя; легкий шум рядом с ним заставил его повернуть голову, и то, что он увидел, мигом подняло его на ноги. Там, стоя на своем могучем хвосте и устремив на него зеленоватые глаза, стояла та самая змея, которую он победил год тому назад; дрожь потрясала ее гибкие, мощные кольца, грозное шипенье вырывалось из ее полуоткрытой пасти. Очарованный, словно парализованный, обливаясь холодным потом, смотрел Иосэф на этот призрак. Как молния, сверкнули в его мозгу слова Шебны: «Она примет образ и тело, чтобы вновь попытаться отнять у тебя великий талисман; малейшая слабость будет твоей гибелью»… Собрав всю свою волю, Иосэф поднял руку и, размахивая талисманом над головой змеи, вскрикнул глухим голосом:

– Кто ты, чудовище Аменти; чего ты хочешь от меня?

Человеческий голос, глухой, но внятный, ответил:

– Я судьба и здесь затем, чтобы с тобой сразиться; если ты победишь меня, послушная, я буду служить тебе; если ты падешь, я обернусь вокруг тебя и задушу. Горе судьбою побежденным: как змея, она их обвивает и слабый бывает рабом ее, но сильный владеет ею и господином ее становится.

– Если ты судьба моя, так я хочу победить тебя! – крикнул Иосэф. Взяв камень в рот, он, как стрела, бросился на чудовище и, схватив его обеими руками, начал душить.

Безмолвная, ужасная борьба прошлого года возобновилась. Иосэф чувствовал, как скользкое холодное тело змеи сжимало и давило его члены; зловонное дыхание било в лицо, от острого шипения кружилась голова; но руки его, как стальные щипцы, сжимали врага; одна лишь мысль работала в его мозгу: чтоб победить тебя – о вероломная и скользкая судьба – прижму тебя я к сердцу и задушу в своих объятиях! Один лишь миг, – но вечность для того, кто его переживет, – прошел; и побежденная вторично змея вдруг ослабела и тяжело шлепнулась на землю.

В изнеможении Иосэф прислонился к стене, не отрывая взгляда от побежденного врага: вдруг он с ужасом увидел, что тело змеи зашевелилось, стало расти и расплываться в черноватую массу, которая в свою очередь подверглась странному превращению: голова змеи поднялась и округлилась, из неясной массы выделилась голова женщины с лицом необычайной, строгой, спокойной, величавой красоты; глаза ее, неизмеримо глубокие, прекрасные и непреклонные, казалось, пронизывали насквозь, загадочная улыбка блуждала на устах. Полосатый клафт драпировался строгими складками вокруг ее головы, над которой зажглась лучистая звезда; затем стал виден обнаженный до пояса бюст женщины – он выходил из тела быка со львиными лапами, – на спине выросли два огромных, зеленоватого отлива крыла.

– Кто ты? Зачем ты явился ко мне, грозный призрак? – прошептал трепещущий Иосэф.

– Я – смысл сокрытый всех вещей, я – счастье мудрого, я – ключ всех тайн, – ответил звучный гармоничный голос. В благоговейном страхе Иосэф распростерся ниц перед призраком.

– Встань, гляди и выбирай себе какую хочешь часть меня, которую я и отдам тебе, – сказал тот же голос. – Хочешь ты мое тело быка – твердую, неустанную волю и непоколебимое терпение даст оно тебе! Львиные когти научат тебя сметь – там, где одного желания мало, и силою удерживать все, что завоюет тебе твой разум; захочешь – крылья мои унесут тебя в бесконечность; лучезарная звезда даст тебе абсолютное знание, величайшую награду человеческого разума, воплощенного в лице моем.

– Как я, жалкий червь земли, могу решиться на такой ужасный выбор, который ты мне предлагаешь? – прошептал Иосэф, скользя взглядом по загадочному существу и, останавливаясь вдруг на обнаженной груди, прошептал:

– Дозволь прильнуть губами к твоей груди, тогда я буду пить всю твою суть.

Странная загадочная улыбка мелькнула на губах сфинкса:

– Пей! – сказал он. – Искусно выбрал ты, сын Израэля, самый драгоценный дар, легчайшую задачу – богатство без труда. Так пей же, но пей умеренно.

Тут символический гений Египта распростер свои могучие крылья, чтобы укрыть чужестранца; а Иосэф жадно прильнул губами к его груди, как истый прототип своего племени, в течение веков высасывавшего из груди всех народов их плодоносную силу – богатство – до истощения питавшей его матери-кормилицы.

Иосэф пил, пил до опьянения; вдруг раздался раскат грома; молния сверкнула из звезды и сфинкс исчез, – а Иосэф, как пораженный молнией, упал навзничь; ему казалось, что он летит в бездонную пропасть.

Когда он вновь открыл глаза, было уже совсем светло; солнце встало, палящими лучами заливая белый дворик; он чувствовал себя слабым и разбитым, хотя голова была свежа и мысли ясны, – он помнил хорошо явление змеи и сфинкса.

– Сон это был или видение? – прошептал он, проводя рукой по лбу; магический камень лежал в его руке; только змеиная кожа, служившая ему поясом, исчезла. Так как Пта отпустил его еще и на этот день, Иосэф остался лежать на циновке, размышляя о событиях последней ночи и не отдавая себе отчета: была ли то действительность или игра расстроенного воображения? В эту ночь он увидел во сне Шебну; старик стоял у его изголовья и говорил ему своим серьезным, глубоким голосом: «Теперь твой талисман приобрел всю силу; кроме гаданья на воде, которому я научил тебя, ты можешь употреблять его для врачеванья ран; стоит лишь потереть его о белье, которое ты приложишь к ране, и она быстро заживет; вода, в которую ты положишь камень, – могучее средство против змей и ядовитых растений; прикладывая его ко лбу, ты будешь лечить от помрачения рассудка, если только оно не вызвано повреждением самого мозга; прикладывая, наконец, к чьей-либо груди, ты заставишь того человека повиноваться твоей воле»!

Этот сон произвел на юношу такое же глубокое впечатление, как и видение, и он решил при первом случае испробовать на деле указанные ему чудесные свойства камня. Несколько недель спустя после ночного видения несчастный случай в семье управителя дал Иосэфу возможность испробовать на деле силу талисмана и приобрести в лице Пта друга и покровителя.

Маленький Руи, единственный ребенок у дочери Пта, был укушен змеей; яд действовал так быстро, что мальчик должен был умереть ранее, чем успеют позвать жреца-врача или его самого отправят в храм. Тогда Иосэф попросил Пта позволить поговорить с ним с глазу на глаз.

– Ты знаешь, – сказал он, – что рабам запрещено заниматься тайной наукой, но благодарность и любовь мои к тебе и к семье твоей повелевают мне открыться тебе во всем. Рожденный свободным, сын главы племени, я владею тайным средством, которому Элохим, Бог наш, научил моих предков. Оставь меня одного с Руи, и я надеюсь его спасти.

Как утопающий хватается за соломинку, так бедный старик в отчаянии, не медля, дал свое согласие. Иосэфа ввели в комнату, где, разметавшись на ложе, смертельно бледный, с посиневшими губами, умирал ребенок. Оставшись один, он опустил свой магический камень в кубок с водой; покуда произносил он свои заклинания, жидкость приняла слегка голубоватый оттенок и, словно закипая, тихо заволновалась. Иосэф влил в рот ребенку ложку этой воды: затем, намочив в ней кусок полотна, обмыл им всю рану, к которой затем и приложил самый камень. Минуту спустя прозрачный камень весь потускнел, точно он внутри был наполнен черным дымом, тогда как лучи его приобрели ярко-красный цвет, который постепенно изменял свою окраску, становясь желтым и зеленым, покамест камень не сделался опять голубовато-прозрачным, каким был и прежде. Глаза ребенка все еще были закрыты; но когда Иосэф наклонился над ним, он убедился, что тот жив и все тело его было покрыто сильной испариной; рана утратила свой зловещий черный вид, несколько красных капель крови блестели на ее краях. Полное исцеление не подлежало никакому сомнению; Руи был спасен. С этой минуты старый Пта стал истинным другом Иосэфа и не замедлил выказать на деле свою глубокую признательность за спасение внука. Он выделил его из прочей челяди и дал более лестную службу при особе Потифара, которому сообщил тайну этого исцеления, как и массу других не менее удивительных излечений людей и животных.