Василий Седугин - Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью

Софья чмокнула его в щеку, а затейник тем временем успел-таки мазануть ее лицо сажей. Все вокруг засмеялись и захлопали в ладошки.

Потом он таким же образом стал одаривать и других девушек.

Андрей и Софья выбрались из круга, весело переговариваясь:

– Ой как было интересно!

– Надо же было такое придумать!

Андрей вынул платочек и стал вытирать сажу на ее лице. Он близко увидел ее блестящие, широко открытые глаза, алые губки, и ему захотелось поцеловать ее. Он воровато оглянулся и прикоснулся губами к ее пылающим губам. Голову его слегка закружило. Она от неожиданности отпрянула, искоса взглянула на него и зарделась, произнесла:

– Вон ты, оказывается, какой!

Но она на него не обиделась!

Едва они отошли от круга, как дорогу им преградила старушка, очень похожая на Бабу-ягу, считавшуюся мудрой женщиной.

– Давайте погадаю вам, молодые люди! Святочное гадание самое верное!

Андрей пошарил в кошельке, вытащил самую маленькую монетку – резану и отдал старушке. Она стала говорить, взглядывая то на ладони, то в их лица:

– Соединится скоро ваша судьба, и будете жить вы долго-предолго, и деточки ваши уродятся хорошие-прехорошие, и будут радовать они вас до самой глубокой старости!

– Спасибо, бабуля, – радостно проговорил Андрей. – А я и не сомневался в этом!

От гадалки они направились к другому кругу. Там парень, надев на себя несколько одежек, толстый-претолстый, изображал из себя боярина. К нему подходил другой парень, одетый в кучера, они стали разговаривать между собой.

– Хочу жениться, – говорил боярин.

– Что-что? Я не расслышал, – вопрошал кучер.

– Жениться, – повторял боярин.

– Телиться? – под хохот толпы переспрашивал кучер.

– Жениться, – настаивал боярин.

– Ягниться? – снова выпытывал кучер.

– Жениться! – внушал ему боярин.

– Пороситься? – больше обращаясь к веселящейся публике, чем к боярину, снова задавал вопрос кучер.

– Жениться! – горячась, произносил боярин.

– Жеребиться! – уже выкрикивали из толпы.

Наконец кучер подошел к народу и выбрал девушку.

– Хочешь выйти замуж за боярина? – спрашивал он ее.

– Нет, ни за что! – разыгрывая шутливый испуг, упиралась она.

Тогда кучер вынул из-за пояса кнут и начал подгонять ее к боярину, приговаривая:

– Благодари боярина, целуй боярина!

«Боярин» дарил ей деревянную игрушку, она целовала его в щеку, а он в это время незаметно мазал ее лицо сажей. Хохот, смех, веселье… Среди скучной, однообразной жизни это было такое забавное развлечение!

Разгоряченные возвращались Андрей и Софья с площади. Когда шли по улице, из-за забора вылетел башмачок и упал к их ногам. Андрей удивился:

– Это кто же такой богатый, что выбрасывает такую добротную красивую обувь?

– Не трогай, – остановила она его. – Какая-то девушка гадает. Вот подожди, сейчас выйдет.

И точно. Почти тотчас из калитки выглянуло румяное личико, лукавый взгляд скользнул по ним, а потом упал на башмачок. Глаза ее вспыхнули радостью:

– Теперь знаю, где живет мой суженый! – проговорила она и, схватив башмачок, скрылась в доме.

– Выходит, девушке в этот год предстоит выйти замуж, – проговорила Софья.

– Откуда знаешь?

– Очень просто. Девушки на Святки кидают через забор башмачок. Куда он ляжет носком, в ту сторону она будет просватана. Если же башмак ляжет носком к воротам, значит, девушке в этот год жить дома и не выходить замуж.

– Я столько гаданий знаю, а про это слышу впервые, – задумчиво проговорил Андрей и лукаво взглянул на нее. – Может, и тебе башмачок покидать?

– Достаточно того, что нам гадалка нагадала, – ответила Софья, прижимаясь к нему.

Они пошли дальше по улице. Ему нравилось идти рядом с ней и чувствовать, что хотя она и не смотрит на него и вроде не обращает внимания, но думает о нем, любит его, и на душе его было покойно и радостно.

Они уже выходили к крепостной стене и собирались завернуть обратно, как из-за угла внезапно вывернулась Улита.

Андрея будто холодом обдало, а сердце забилось медленно и тяжело. Все окружающее неожиданно потемнело и отодвинулось куда-то вдаль: он видел только Улиту, от нее будто исходило необычное сияние, а глаза ее притягивали к себе, и он не мог оторвать от нее взгляда.

– Здравствуй, Улита, – сказал он и не узнал своего голоса.

Она тоже не сводила с него взгляда, и в глазах ее он увидел тот блеск, который бывал в те времена, когда они встречались, когда она любила его, и в душе его вдруг вспыхнула надежда, что не все потеряно, и он стал с надеждой ждать, что она ответит.

– Здравствуй, Андрей, – эхом ответила она, и они разошлись.

Вот так, встретились мимоходом, ничего особенного не сказали друг другу, только поздоровались, но Андрей почувствовал себя оглушенным; он ничего не видел и не слышал, перед ним стояла Улита, как она появилась из-за дома, как произнесла слова приветствия, а он старался вникнуть, понять истинный их смысл: любит ли она его по-прежнему или забыла навсегда?..

– Ну что ты, Андрей, – услышал он голос Софьи. – Я спрашиваю, спрашиваю тебя, а ты молчишь и молчишь!

– Да так. Что-то задумался, замечтался…

Она как-то странно посмотрела на него, но ничего не сказала, а он не знал, о чем говорить, и так шли они некоторое время молча.

Наконец, он остановился и произнес с легкой, извиняющейся улыбкой:

– На сегодня хватит, пора и по домам.

– А я бы еще погуляла. Такой день замечательный! Все-таки праздник еще не кончился, народ гуляет и веселится.

– Мне что-то не хочется, – усталым голосом продолжал он. – Столько было впечатлений! Для начала хватит.

– Ну, хватит так хватит. Завтра встретимся?

– Конечно! – как можно бодрее ответил он.

Они расстались.

Андрей возвращался во дворец в расстроенных чувствах, не зная, как быть и поступать дальше. Он старался избегать мыслей об Улите, но они настойчиво лезли в голову. «Что в ней хорошего? – спрашивал он себя. – Непостоянная, взбалмошная, к тому же не любит меня. Не то что Софья! Она настоящая красавица, много читает и знает, с ней есть о чем поговорить, с ней не стыдно появиться на улице. Я люблю только ее одну, и больше никого! – старался убедить он себя. – Завтра я иду к ней, мы славно проведем время, а об Улите я и не вспомню!»

Придя в свою горницу, он почувствовал такую усталость, что сразу упал в постель и стал бездумно смотреть в потолок. Неожиданно явился Яким, проговорил шутливо:

– Ну вот, валяется себе в кровати, как малое дитя, а по нему девушка сохнет!

Андрей подумал, что друг ведет разговор о Софье, ответил нехотя:

– Да я полдня с ней провел. С чего бы печалиться?

– Не знаю, с кем ты там гулял. Но только под окном у тебя Улита стоит и хочет с тобой встретиться.

Андрей недоверчиво скосил на него взгляд:

– Разыгрываешь?

– Еще чего! Вытащила меня из терема и чуть ли не силком отправила к тебе. Иди, говорит, братец, к своему другу, вызови его ко мне, жить без него не могу!

– Так я тебе и поверил…

– А ты взгляни в окно!

Андрей открыл створку окна с цветным мозаичным стеклом и выглянул наружу. Перед дворцом, зябко кутаясь в шубенку, стояла Улита. Андрей опрометью кинулся в дверь.

– Да ты хоть кафтан накинь, простынешь, полоумный! – крикнул ему вслед Яким.

Андрей подскочил к Улите, схватил ее за плечи, худенькую, тоненькую, послушную, и, глядя в ее такие милые страдальческие глаза, выпалил:

– Давно ждешь? Почему не зашла?

– А где та девица, с которой ты шел? – спросила она капризным голосом.

– Откуда мне знать! – беззаботно ответил он, радуясь, что наконец-то они рядом. – А ты-то как надумала прийти?

– У тебя с этой девушкой любовь? – не переставала допытываться она.

– Ай, да брось об этом! Как ты жила это время?

– Не хочу с тобой разговаривать, – надув губки и полуотвернувшись от него, упрямо твердила свое Улита. – Ты изменил мне, я видела.

– По-моему, ты мне первая изменила. Это ты ушла от меня к Силантию, – несколько остывая, проговорил Андрей.

– Никуда я от тебя не уходила. С Силантием мы просто друзья.

– Но почему тогда меня покинула?

Она пожала плечами, нехотя ответила:

– Сама не знаю. Нашло что-то…

«Шалопутная она, наша Улита», – вспомнил он слова ее брата Федора. Ну и пусть непутевая, безрассудная, но она ему именно такой и нравится!

– Ты замерзла совсем! – спохватился он. – Пойдем во дворец, у печи согреешься.

– Нет, что ты…

– Стесняешься, что ли? А помнишь, как в детстве вместе на печь залезали и под одеялом страшные случаи друг другу рассказывали?

– Ну это когда? Давно было!.. Проводи меня.

Он бережно взял ее под руку, и они пошли.

– Ты вспоминал обо мне? – спросила она его.

– Конечно. Еще как!

– Я тоже. Так глупо все получилось.

Ему хотелось еще раз напомнить ей, что она во всем виновата, что из-за ее непонятного каприза у них случилась размолвка, но не решился, потому что боялся – она может что-нибудь неожиданное выкинуть, и они вновь окажутся врозь.