Николай Задорнов - Гонконг

Глава 40

ПРОЩАНИЕ С МАКАО

Решено не идти в Гонконг. Зайти нейтральному судну в порт воюющей державы не возбраняется, но все же лучше подальше от них. Да и при встрече с Никольсеном, как еще надеется капитан корвета «Оливуца» Воин Андреевич Римский-Корсаков, если решаться на скандал и ломку карьеры, свободней будешь себя чувствовать.

Все же надо признаться, что без ремонта в Гонконге или Вампоа перед дальним плаванием не обойдешься. Но, кроме того, дел тысяча, деньги надо в банке получать и деньги надо уплатить поверенным Харриса, в контору Армстронга и Лоуренса.

Посьет решает при первой возможности срочно отправляться с почтовым пароходом в Европу. Плавание на «Оливуце» для него заканчивается. Он должен будет в Макао «подготовить почву» для приезда в будущем году нашего посланника Евфимия Васильевича Путятина, которого назначают, по всем признакам, уполномоченным в Китай для ведения переговоров обо всех делах, в том числе и о границе. Если весной китайцы не пропустят из Иркутска через Монголию в Пекин, то придется ему плыть.

Теперь у Муравьева в Николаевске-на-Амуре есть превосходный пароход «Америка», купленный, точнее заказанный, Казакевичем в Штатах и пришедший в его распоряжение. Петр Васильевич Казакевич, возвратившись из Америки, назначен губернатором Амурского края в Николаевск, где ему придется продолжать все дела, начатые с американцами в их стране, и полученными от них судами распоряжаться и командовать эскадрой.

Пароход «Америка» хорош, машина новая и сильная. При ней нанятые в Штатах два механика-американца, хотя и не гарантия все это! Харрис рассказывал Посьету, какие безобразия в американском флоте, как машины плохи. Он сам плыл в Сиам на американском винтовом пароходе «Сан Яцинто». Уверял, что это первый винтовой пароход, как он называет: с «пропеллером», то есть с винтом, для плаваний через океан, построенный в Америке. И что он первый, кто на такой новинке проплыл Атлантический, Индийский океаны, Китайское и другие моря. А наша «Америка» колесное судно и сошла со стапелей раньше, чем «Сан Яцинто». Но дело не в том, кто первый на заокеанских доках заказал новинку. А в том, что Харрис ругается, вспоминая, что за проклятая машина у этого «Сан Яцинто», сколько раз она ломалась. И в Сиаме, и в Китае. И в Японию опоздали. Все время ее чинили и дошли под парусами. А исправляли ее не в Гонконге, а в Китае, в Вампоа – глубоководном порту Кантона, где, видно, хорош док. Что же нам все свое бранить, будто мы машины делать не умеем. «Аргунь», построенная в Забайкалье, не может в большую воду выгрести против течения в верховья Амура. А у «Надежды» машина испортилась, и мы вели ее как бурлаки, с лямками шли по берегу, затягивая «Дубинушку», чтобы не стосковаться. Машина есть машина! Зачем же самих себя унижать, будто ничего не умеем. Надо будет – и проведем железную дорогу через всю Сибирь!

Надо в Макао так устроить дела, чтобы Путятин, если явится, почувствовал бы себя удобно. У Посьета в Макао приятели и знакомые. Письмами Харриса придется воспользоваться.

Посьет спешит в Россию. Надо Горчакова поставить в известность о том, что намереваются предпринять Боуринг и Сеймур в отношении Хоккайдо и Приморья. Жаль, что трудно, верно, будет узнать подробности описей бухт Приморья, совершенных их флотом. Но попытаться надо, хотя времени нет. И нет офицера, которого можно было бы тут оставить. Все рвутся домой.

Но главное, с чем надо спешить в Петербург, – ратификация. И, конечно, надоело тут все до невероятия, до смерти, пора домой, в Европу! Только при обязательности Посьета и при качествах его характера, при его выучке, он все исполнил точно, терпеливо и не торопясь. Но и опротивело все!

В первую очередь письма к американцам Дринкеру в Макао и Армстронгу в Гонконге. Посьет, как и Корсаков, надеется также на португальцев, говорят, новый их губернатор, назначенный из Лиссабона, хочет восстановить престиж и значение колонии, будто бы привлекая американцев. Португальцы сами одряхлели будто бы, частью вымерли или смешались с китайцами. Хьюскен уверяет, что почти все население Макао состоит из метисов, малайцев и китайцев и от обоих народов от предков не унаследовали достоинств, а только пороки. Но, как знал Посьет, португальцы весьма честны и порядочны, а главное, как и американцы, не любят хозяев Гонконга. У янки даже есть заповедь: «Верить в бога и ненавидеть Англию». Путятину лучше будет в Макао не из английских рук смотреть на Китай.

«А что ждет нас в Петербурге? – думал тем временем грустный Колокольцов. – Согласятся ли там исполнять то, что нам надо на Тихом океане? Обрадуются ли нашим успехам? Горчаков человек дела, друг Пушкина и когда-то его единомышленник. А остальные? Еще нельзя отделаться от наших сытых, блудливых старичков, «играющих в ордена, ленты и звезды». Правительства так и не удается обновить. Все еще не могут освободить крестьян, хотя уж и сами «блудливые старички» понимают, что избежать этого не удастся. И теперь уж только хотят при реформе урвать себе выгод побольше!» С такими новостями уехал Александр Колокольцов из Петербурга и теперь к ним же возвратится. Хотя еще не скоро все это будет и если дойдут благополучно.

Воин Андреевич Римский-Корсаков думает о своем: «Макао от Гонконга близко, сорок миль через Бокка Тигрис, узнаем все, где, почему и какие события. У Константина Николаевича голова уже в Европе. А нам – на ремонт. Закупки делать. Списки составлены, дорого все или дешево, а денег уйдет тут много. Обращаться придется к американским фирмам. В Гонконге все это проще было бы на судно доставлять. Но в Макао нам лучше. Никому глаза не мозолить и о наших делах в Японии не докладывать.

Но каковы японцы! Закрытая страна была, когда три с половиной года тому назад впервые увидели ее берега, явившись на эскадре Путятина. А теперь раньше нас узнают о событиях в мире. Следят за тем, что происходит в Китае, их беспокоит, не хотят себе такой же судьбы, как у Поднебесной».

Макао открылось. Торжественно смотрят ввысь сдвоенные стрельчатые башни старинных католических соборов. Видны крепостные стены, форты... Каменное распятие у входа в гавань.

Посьет живо снесся с Дринкерами, а через два часа, после того как бросили якорь, съехал на берег.

...Римский-Корсаков уже забывает о Никольсене. Не удержался, от чего его полушутя предостерегал Харрис.

Какая прелесть эта Катти Дринкер!

Когда ей представили Воина Андреевича, спросила с удивлением, как бы не расслышав имени:

– Вы не брат Сибирцева?

– Я – Римский-Корсаков!

– Вы... не Сибирцев?

Предложила сыграть в шахматы. Обыграла Корсакова. Сказала, что в Гонконге все знают Сибирцева Его любят там. Вы понимаете? Алексей Сибирцев, you see?[83] Желала бы его видеть! Тяжко заболел в плавании, был при смерти, он поправился на Капском мысу, стал еще мужественней и красивей. Слухи о его гибели ложны.

И это девочка в 15 лет! Впрочем, кажется, ей уже 16. В этом возрасте и в Америке, и у нас замуж выдают.

Португальский губернатор в прекрасном дворце с тенистыми деревьями вокруг принял Посьета, Корсакова и офицеров в зале с красными занавесами, с колоннадой и полами из розового мрамора.

Узнав, что «Оливуцу» желательно исправлять не на английских доках, предложили сделать ремонт на соседнем островке, входящем в состав территории Макао. Там есть умелые рабочие и все нужные приспособления.

Макао и Гонконг это больше не кролик и удав. Прежние португальские губернаторы, как загипнотизированные, смотрели на своего соседа на другой стороне Пасти Тигра. Дон Хуан Антонио де Кастелинно намерен все привести в порядок в колонии, для этого привлекает не только оставшихся у дел португальцев, но и американцев. Сэндвич Дринкер – его лучший друг и частый гость.

Бал во дворце в честь русских гостей с испанским блеском. Воин танцевал с Катти. Рано развившаяся, выросшая в португальской колонии...

В Гонконг утром уходили на шлюпке, приготовясь с вечера, как к дальнему вояжу.

Были в банке. Армстронгу отдали долг. Заказали у него же все, что надо для плавания.

Армстронг закажет каюту для Посьета на почтовый пароход, идущий в Египет, с оплатой проезда через пустыни и города – в порт Сайд и оттуда в Неаполь через Средиземное море. Каюта будет, Посьет может сесть в Гонконге. Но еще проще – в Макао. Все почтовые пароходы отдают честь португальскому флагу и бросают якорь на рейде Макао.

В Гонконге узнали, что Сибирцев ходил в Кантон с разрешения губернатора. Что он принят был в доме сэра Джона Боуринга. Что Гошкевич читал англичанам доклад во время войны. За поездку в Кантон Сибирцев попал под арест. Как и все его товарищи, был в хороших отношениях с американским банкиром Сайлесом, у которого дела недавно пошатнулись. Сайлес знает о Сибирцеве все подробности, и с ним советовали увидеться, но банкир в отлучке, ушел в Нагасаки.