Наталья Павлищева - Даниил Галицкий. Первый русский король

– Где остальные?!

– Кто?

– Из этого дома.

– Там никого.

Город все же подожгли, пришлось срочно убегать, иначе можно погибнуть в горящем городе и самим.

Среди пленных горожан нашлись те, кто объяснил про убитую женщину. Правда, соседка твердила, что никогда не видела у Аннушки таких украшений, та жила скромно, даже очень скромно. Да, они появились в Звягеле давно, девочка еще совсем маленькой была. Две женщины и две девчонки… Жили у старой Милославы, немного погодя одну из женщин татары то ли убили, то ли с собой увезли… Повзрослев, Аннушка замуж вышла за пришлого Домаша, парень был хороший, но погиб вскоре, осталась женщина вдовой.

Кто ее отец, в городе не знали, сама Анна тоже. А украшений на ней и правда никто таких не видывал, откуда при их бедности?

К Даниилу подъехал Лев, глянул хмуро:

– Шварн сказал, ты из-за какой-то бабы переживаешь? Кто это?

– Это ваша сестра, Лев.

– Кто?! Откуда здесь-то?

– Помнишь, ты меня любушкой укорял давней? Это ее дочь. Сама она от татар погибла, а дочь вот здесь.

– С чего ты взял?

– Перстень у нее мой, я дарил когда-то. С Рюриковым трезубцем.

– Почему же она раньше не появилась?

– А она и сейчас не появилась, Шварн убитую уже увидел, меня позвал. Видно, мать ничего не рассказала.

Лев хмыкнул:

– Так я и поверил…

– А я тебя верить и не прошу! – словно отрезал князь. – Я видел ее и перстень видел. Перстень тот, что я для памяти оставлял, а сама Аннушка точь-в-точь твоя сестра Устинья.

– Тьфу ты! – ужаснулся Лев, но отец не стал больше разговаривать, отъехал подальше и долго смотрел на догоравший Звягель, где по его вине погибла его собственная дочь – последняя память о его единственной любви Злате.

Даниил не стал дожидаться Миндовга, отправился домой.

Когда литовцы все же пришли к городу, то обнаружили только обгорелые стены и бегающих по городу бездомных собак. Ветер разносил по округе запах дыма и гари. Искать на пожарище нечего, помянув недобрым словом обманщиков русских, литовцы отправились грабить окрестности Луцка, не зря же ходили так далеко!

Конечно, Куремса не простил нападения на свои земли, но Куремса не Орда, вывел в поход несколько отрядов, боясь оставить без защиты Переяслав, в котором сидел. В результате получилось не слишком грозно, хотя и неприятно для Галицкого. Хуже всего, что пришел нежданно. Хорошо хоть, что ему до Неврюя далеко, успели принести известие, что татары идут. Князья, не ждавшие такого быстрого ответа, чуть призадумались, часть дружин отпущена по домам, надо собирать, да и ополчение тоже кто где…

На Руси испокон века принято, что при подходе степняков (а от кого еще ждать неожиданного нападения?) один из родственников князя или его воевода остается в городе, а сам князь отправляется собирать подкрепление. Действовало, потому что при толковой обороне город какое-то время держался, а потом осаждающие вдруг получали удар в спину от подошедших свежих сил. Плохо, что не всегда выходило, как задумано.

Но у Даниила с Васильком городов несколько, в каком оставлять кого для защиты? Горожане быстро решили, что отобьются сами, и князья отправились собирать дружины и подкрепление.

Куремса не рискнул оставить за спиной Владимир-Волынский, пройдя сразу к Холму, потому первыми встретили врага именно владимирцы. Правда, Куремса не пошел на город всеми силами, отправил туда отряд. Горожане решили не сидеть за стенами, а вышли навстречу. Битва была яростной и закончилась… разгромом татарского отряда! Ополченцы в отсутствие князей умудрились разбить тех самых страшных татар! Сначала в это не верилось и самим, но отряд отступил и к городу больше не вернулся!

Радости не было предела, горожане ходили победителями, гордясь собой сверх меры. Тиун Евсей даже начал волноваться, как бы чего не вышло из-за этого зазнайства. Ведь Куремса мог вернуться с остальными силами! Но не вернулся, потому что произошло неожиданное…

Даниил с Васильком мотались по округе, спешно собирая заслонные отряды. Ехать за помощью к Миндовгу или даже просто в Галич не было времени, такого быстрого наскока никто не ожидал. Галицкий корил себя за то, что не предусмотрел систему оповещения, нужны наблюдатели, которые издали бы заметили и предупредили о подходе врага, а не тогда, когда он подходит к стенам.

Король набрал уже пару сотен человек, способных держать в руках оружие, малое число, конечно, но еще есть дружина, которая соберется в условленном месте завтра, да Василько приведет людей и свою дружину… Конечно, с Куремсой воевать – это не болоховские города палить, но им бы чуть продержаться, в разные стороны за помощью отправлены гонцы.

Он разглядывал собравшееся ополчение, когда один из парней что-то замычал, показывая рукой за лес.

Обернувшись, Даниил не поверил глазам: над Холмом поднимался не просто дым, это было зарево горящего города! Горел его Холм! Город, который он создал с первого камня первого собора, с первого дома! Город, который вырос по его воле и не принадлежал никогда никому, кроме него!

Зарево над Холмом могло означать только одно – он взят татарами!

Даниил метнулся к городу, он готов был рвать Куремсу и его людей зубами, по одному выкидывать из Холма, своими руками задушить того, кто сжег его город!

Но все оказалось куда проще и глупее, сказывали, что Холм загорелся от какой-то окаянной бабы, мол, то ли угли из печи опрокинула, то ли еще что… Город сгорел дотла, так обычно сжигали взятые города. Зарево оказалось таким, что не один Даниил решил, что Холм взят татарами, большинство дружинников и просто вольных людей поспешили скрыться в лесах, опасаясь ордынцев. Собрать дружину не удавалось.

Что уж там себе подумал Куремса, только он случаем не воспользовался, наоборот, ушел от горящего Холма и непокорного Владимира подальше, осаждать Луцк. Правда, и там ничего не удалось, словно Господь хранил Луцк, поднялся такой ветер, что ни переправиться через реку, ни захватить мост, ни побить горожан из пороков не удалось. Пришлось отправляться восвояси. Куремса явно был неудачником!

Его провал был на руку Берке. Хан всегда терпеть не мог этого военачальника, но при жизни брата приходилось терпеть. Теперь, набрав силу и имея такой повод в руках, как провал карательного похода на Галичские земли, он выкинул Куремсу, как старую собаку, пусть подыхает как хочет! Орде не нужны те, кто не может справиться с врагом. В ответ на сбивчивые объяснения Берке задал Куремсе один-единственный вопрос:

– Если они не погибли, почему вы живы?

Вот теперь было впору не то что напиться, а повеситься. Не успел, не смог. Или начал не так? В чем ошибся, где просчет? Недооценил Куремсу? Нет, его славно побили даже просто горожане без князей. И в Луцке тоже себя в обиду не дали, даже на мост не пустили, потоптался, помучился со своими пороками и убрался восвояси.

Но это было вначале. А потом…

Берке не стал отправлять карательную рать, как это сделал с князем Андреем Батый, наслав на него Неврюя. Новый хан, сменивший внезапно умершего Улагчи, вообще не стал воевать с Галицким, словно и не было того выступления против Куремсы. Верно говорят, если хочешь, чтобы о твоем поражении поскорее забыли, сам забудь о нем. Берке «не заметил» поражения Куремсы, но выводы сделал.

Куремсу заменил куда более твердый Бурундай. Этого темника не впечатлили сила Даниила Романовича и его победа над рыцарским войском у Ярослава, вернее, он попросту этого не знал. Зато знал другое: не стоит сразу бросать в бой своих воинов, нужно сначала сделать вид, что ты и не подозреваешь о сопротивлении. Если князь неглуп, то должен помнить, что бывает, если всадники Орды проносятся по земле с боями.

Бурундай позвал Даниила с собой на Литву! Все очень просто: если ты мне союзник, то иди со мной!

Это было провалом, полным провалом всего задуманного, всего, что еще могло иметь смысл. Снова татарский хан был сильней, снова над ним стоял татарский наместник и диктовал свою волю. И это были не Батый и Куремса, а куда более сильные и безжалостные Берке и Бурундай. Этим не подчиниться нельзя, не пойдешь на Литву, погибнешь сам и погубишь своих близких. А как идти, если там в заложниках у Войшелга сын Роман? Когда отдавал, кто же мог подумать, что придется с Миндовгом воевать?!

Даниил который день пытался найти выход – и не находил. Нашел Василько, он предложил съездить вместо брата.

– Если суждено погибнуть, так погибну. А ты воевать против Миндовга не можешь, Романа убьют.

Пришлось скрепя сердце согласиться. К Бурундаю отправился Василько со своей дружиной. Конечно, они воевали Литву, и конечно, Войшелг этого не простил. Бурундай был на Даниила зол, многое пришлось выслушать его брату и за непослушание Даниила Романовича, и за его корону… Бывали минуты, когда Василько не надеялся и живым вернуться. Поход оказался богатым на добычу, но изловить войско Миндовга не удалось, хитрый король Литвы умудрился спрятать его в болотах и тем спастись. Всю добычу нагло забрал себе Бурундай по праву сильного.