Вячеслав Софронов - Путь диких гусей

О том, что в девичьем городке Зайла-Сузге может встретиться со старшим братом, Карача решил ей не сообщать. "Пусть и для нее это станет небольшим сюрпризом… То-то обрадуются друг другу…"

Сдав Зайлу на руки охраны городка, Карача-бек поинтересовался у тех, не было ли кого в городке. Начальник стражи улыбнулся в густые усы и кивнул головой в сторону строений.

— Или не слышишь? — Оттуда долетал пронзительный женский визг и мужской смех. — Ханский брат пожаловал и уже второй день развлекается. А нам какое дело? Нам приказано стеречь, и мы стережем. Так?

— Правильно говоришь, — незамедлительно согласился с ним Карача-бек, женщина для того и рождена, чтоб мужчине радость давать. Счастливо оставаться. А за этой девкой, — кивнул в сторону уже скрывшейся в воротах Зайлы-Сузге, — смотри в оба глаза. От нее всякого можно ожидать. — И налегке поехал в сторону Кашлыка.

Кучуму он ничего не стал сообщать об остановке Ахмед-Гирея в городке у ханских наложниц. Лишь рассказал, что Зайла противиться его воле не посмела и была спокойно препровождена в городок, где теперь и находится. Кучум остался доволен визирем и велел не откладывать поездку с оружейными мастерами для закладки на острове тайной мастерской. Да и сам Карача решил, что сейчас самое время исчезнуть подальше и надолго с ханских глаз, понимая, что между братьями обязательно должно что-то произойти. На следующий день Карача вновь был в седле и выезжал в сопровождении большого обоза с инструментами и прочей утварью, которая может понадобиться мастерам и воинам. Ведь им предстояло жить отдельно от всего мира долгое время.

… Разбойничий отряд Томасы промышлял на глухих сибирских дорогах довольно удачно и до сих пор не попал в руки нукерам Кучума, которых тот время от времени отправлял для очистки своих владений от грабителей. Им удалось подкупить одного из юзбашей, и тот заранее предупреждал их о готовящихся облавах.

Награбленное добро они выменивали у местных жителей на продукты и жили припеваючи. Эти же жители помогали спрятаться грабителям в случае непогоды или облавы. Правда, последнее время купеческие караваны охранялись едва ли не сотней опытных воинов, и Томасы, глядя на них через придорожные кусты, лишь в бессилии скрипел зубами. Но стоило кому-то из каравана отстать или зазеваться, и на него тут же набрасывались молодцы Томасы, убивали и стаскивали богатую одежду. Труп несчастного даже не пытались скрыть, бросая здесь же возле дороги на растерзание лесным зверям.

Награбленное добро делили поровну, и лишь раз Томасы утаил от шайки часть добычи, но то был непростой случай. Дело было прошлой осенью, когда они только начинали заниматься разбойным ремеслом. Им встретился на дороге старик, едущий на ишаке, и рядом с ним брели два донельзя оборванных нищих. Разбойники остановили их и обыскали, но брать с тех было совершенно нечего. Отпустили с миром и, когда они уже скрылись за поворотом, Зайнулла вдруг хлопнул себя по лбу, вскричав:

— Да ведь этот старик — тот самый караван-баша, что шел с нами сюда!

— Точно, — вспомнил старого хивинца и Томасы, — надо осмотреть их хорошенько. Они явно везут с собой деньги.

Кинулись в погоню и снова начали обыскивать и трясти путников.

— Мне не заплатили даже обещанного, — причитал старик, — я возвращаюсь домой совершенно разоренным, и все, что имею, вот этого ишака.

Томасы разозлился не на шутку, Ему было стыдно перед товарищами, что дважды осматривают путников, но все зря.

— Вот и заберем твоего ишака, а сам топай пешком, — заорал он на старика.

— Да мне никогда не дойти до родного дома. Поглядите на мои старые ноги, пожалейте бедного и несчастного человека…

— Отдай ты ему ишака, зачем он тебе, — проговорил Зайнулла примирительно, растроганный причитаниями старика.

— Сварим на ужин длинноухого, — захохотал вожак шайки и дернул ишака за повод. Но тот уперся и не хотел идти с чужим человеком. Тогда он привязал повод к седлу своей лошади и потащил упрямое животное силой.

Старик бежал следом, обливаясь слезами.

— Да будьте вы трижды прокляты! Чтоб шайтаны вас забрали к себе! Или не люди вы?!

Один из парней стукнул старика дубиной по голове, и тот упал, оглушенный или убитый. Никто не стал останавливаться, чтоб осмотреть его. Одним больше, одним меньше, какая разница…

Вечером у костра, прихлебывая суп, отдающий потом и горечью, Томасы бросил случайный взгляд на потертое седло, снятое с ишака. Что-то толкнуло его осмотреть это ничем не примечательное седло, оставшееся единственным напоминанием о караван-баше и его верном спутнике, ишаке. Когда все улеглись спать и мирно захрапели, Томасы поднялся, подтащил седло к костру и начал внимательно ощупывать все складки кожи. Даже на вес оно было тяжелее, чем должно быть простое седло. Наконец, он нашел едва ощутимую выпуклость в передней его части. Схватил нож и вспорол подкладку. Рука тут же наткнулась на небольшие твердые кружочки, обернутые в тряпицы. Все еще не веря своей удаче, Томасы, унимая дрожание в руках и сдерживая прерывистое дыхание, распотрошил седло до единого лоскутка… Потом пересчитал обнаруженные монеты. Их оказалось больше сотни…

"Богат! Наконец-то я богат, и этого хватит мне на сто лет вперед. Но как скрыть золото от товарищей? — О том, что ему надо поделиться находкой с другими, Томасы и в голову не пришло. — Зарыть в лесу? Но кто знает где мы очутимся завтра? Возить с собой? Но тем самым легко можно выдать себя…"

До самого утра Томасы лихорадочно прятал и перепрятывал монеты то в одно место, то в другое и, наконец, нашел, как ему казалось, наиболее подходящее — в колчане со стрелами. Сложил все монеты в тряпицу и привязал их на дно колчана. С тех пор вожак разбойничьей шайки не знал покоя ни днем ни ночью; даже во время еды клал колчан рядом с собой, а ночью по нескольку раз просыпался, проверяя, на месте ли его драгоценность.

А затем пошла череда неудач, и сотоварищи начали шептаться друг с другом, мол, пора бы или другого вожака выбирать, или бросать это занятие. Наконец, высказали все в глаза Томасы, и тот неожиданно с радостью согласился распустить шайку. Но тут выяснилось, что за душой у грабителей нет ничего, что помогло бы обустроиться хотя бы в первое время. Долго спорили и решили дождаться очередного каравана, который попытаются взять даже с риском для собственной жизни, и с тем расстаться навсегда. Именно в это время дозорный донес, что со стороны Кашлыка движется несколько всадников, сопровождающих груженые повозки. То был Карача-бек и оружейные мастера с воинами, отправившиеся на строительство тайной оружейной мастерской.

… Добравшись до бабасанского селения, Карача велел, не заезжая в него, поворачивать к Тоболу. Воины пригнали из селения несколько лодок и на них перевезли свое имущество. Повозки пришлось бросить на берегу. "Надежнее будет, — решил Карача, — по их следам было бы легко найти наше пристанище". Кони переплыли сами.

На другой стороне перегрузили поклажу на коней и отправились дальше, ведя их на поводу. Почва становилась все более болотистой, и кони то и дело проваливались по самое брюхо, испуганно фыркая и поводя боками.

Карача-бек более чутьем угадывал тропу, прокладывая путь для остальных. Наконец, уже к вечеру показались вершины здоровенных сосен, возвышающихся среди других деревьев.

— Почти дошли, — показал визирь на сосны идущему за ним следом воину.

Оказалось, что сосны растут на невысоком песчаном холме, находящемся прямо посреди топкого болота. Взобрались на него, всматриваясь с высоты в низкорослый кустарник, покрывающий болото.

— Как вам место? — обратился Карача к мастерам.

— Подходящее место, — согласились те, — никто нашему делу мешать не будет.

— Тогда здесь и обустраиваться станем, — блаженно потянулся всем телом визирь, — готовьте пока ужин, а я пройдусь немного.

Карача шел по вершине холма, пытаясь рассмотреть чьи-либо следы. Но если кто-то и был здесь недавно, то установить это было невозможно из-за травы, росшей повсюду, за исключением песчаных проплешин, встречающихся местами меж корневищ деревьев.

"И впрямь хорошее место, сухое, — отметил он про себя, — люди сюда без дела не сунутся, а кто сунется, так воины их встретят…"

Неожиданно он наткнулся на сухие бревна, торчащие из-под земли. Карача сделал шаг в сторону склона и увидел едва заметный среди травы лаз внутрь холма. Присмотревшись, разобрал, что это явно чья-то землянка, в которую давно никто не наведывался. Дурное предчувствие подсказывало ему простой выход — уйти отсюда. Но, пересилив себя, визирь обнажил саблю и шагнул в проход, обложенный толстенными бревнами.

Внутри землянки стоял полумрак, но он тут же различил два белых скелета, лежащих на полу. Едва он сделал шаг вперед, как что-то хлестнуло его по лицу и послышался слабый писк.