Донна Кросс - Иоанна — женщина на папском престоле

— А, — отозвалась Джоанна. — Это приводит нас к последнему вопросу: Cur. Почему? Почему вы лжесвидетельствуете, сообщая о таком разговоре императору? Вами руководила не истина, Даниэль, но месть. Потому что место, которое вы хотели получить для сына, было отдано Ницефору!

— Позор! — раздался голос из толпы и был подхвачен другими. — Предатель! Лжец! Мошенник!

Даже поручители Даниэля присоединились к хору оскорблений, желая откреститься от него.

Джоанна подняла руку, чтобы успокоить толпу. Все замолкли в ожидании ее приговора Даниэлю. За такое серьезное преступление наказание должно быть строгим: прежде всего положено отрезать язык, посмевший лжесвидетельствовать, затем, вероятнее всего, Даниэль будет четвертован.

Джоанна не желала, чтобы он платил такую страшную цену. Она сделала то, что хотела, и защитила Джеральда. Незачем отнимать у Даниэля жизнь. Этот неприятный маленький человек, коварный и трусливый, был не хуже и не опаснее тех, кого она знала. Кроме того, Джоанна понимала, что Даниэль лишь орудие в руках Анастасия.

— Магистр Даниэль, — произнесла она, — отныне и навсегда вы лишаетесь вашего титула, всех земель и привилегий. Вы должны покинуть Рим сегодня и никогда больше не входить в священный город и его святые церкви.

Толпа была потрясена таким удивительным проявлением милосердия. Евстафий, верховный священник, воспользовался моментом.

— Хвала Богу и Святому Петру, князю апостолов, через кого была открыта истина! И долгие лета нашему господину и верховному понтифику Папе Иоанну!

— Долгие лета! — закричали остальные. Их голоса эхом отозвались под сводами зала.

— Чего ты ожидал? — Арсений беспокойно ходил по комнате перед сыном, развалившимся на диване. — Папа Иоанн, возможно, простодушен, но не глуп. Ты недооценил его.

— Верно, — признал Анастасий. — Но это не имеет значения. Я снова в Риме. И меня полностью поддерживает император и его войско.

Арсений остановился.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что теперь я могу завладеть тем, чего нам не удалось получить с помощью выборов.

— Занять трон силой оружия? Теперь?

— Почему нет?

— Ты отсутствовал слишком долго, сын мой. Поэтому не знаешь, как обстоят дела теперь. У Папы Иоанна есть враги, но слишком много тех, кто поддерживает его.

— Что ты предлагаешь?

— Запасись терпением. Вернись во Франконию и жди.

— Чего?

— Пока ветер не поменяет направление.

— Когда же это случится? Я ждал достаточно долго и вправе потребовать то, что принадлежит мне по праву!

— Опасно действовать слишком резко. Вспомни, что случилось с кардиналом Иоанном.

Кардинал Иоанн был соперником Сергия во время выборов на папский престол. После выборов разочарованный Иоанн явился во дворец с большой группой вооруженных слуг и силой занял трон. Но князья города восстали против него. В течение нескольких часов дворец был отвоеван, а Иоанн смещен. На следующий день Сергия торжественно провозгласили Папой, а отрубленную голову Иоанна водрузили на шесте перед Латеранским дворцом.

— Со мной этого не случится, отец, — уверенно заявил Анастасий. — Я все хорошо продумал. Одному Богу известно, сколько я размышлял, прозябая в той дикой стране.

Арсений услышал в словах сына невысказанный упрек.

— Что конкретно ты предлагаешь?

— В среду праздник Вознесения. В базилике Святого Петра будет служба. Папа Иоанн поведет процессию к базилике. Мы подождем, пока он отойдет на достаточное расстояние, и захватим дворец. Все будет кончено прежде, чем Иоанн поймет, что случилось.

— Лотар не допустит, чтобы его войско атаковало дворец. Он знает, что это настроит римлян против него, даже его сторонников.

— Нам не нужны люди Лотара, чтобы захватить дворец. Это сделают наши собственные охранники. Как только я завладею троном, Лотар придет ко мне на помощь, я убежден в этом.

— Возможно. Но взять папский дворец будет не просто. Главнокомандующий — грозный противник, и папские гвардейцы ему полностью доверяют.

— Он заботится только о личной безопасности Папы. Когда в городе Лотар со своим войском, Джеральд будет охранять процессию вместе с большей частью своих людей.

— А что потом? Ты должен понимать, что Джеральд будет противостоять тебе всеми силами.

Анастасий улыбнулся.

— Не беспокойся о Джеральде, отец. Я сам позабочусь о нем.

Арсений покачал головой.

— Это слишком рискованно. Если у тебя ничего не получится, все наше семейство потерпит крах, это положит конец всему, над чем мы работали долгие годы.

«Он боится», — подумал Анастасий и, поняв это, испытал большое удовлетворение. Всю жизнь полагаясь на помощь отца и его советы, он не мог смириться с этим. Впервые Анастасий почувствовал себя сильнее. «Возможно, — подумал Анастасий, глядя на старика со смешанным чувством любви и жалости, — возможно, именно из-за страха, неспособности проявить волю в критический момент испытания он так и не стал великим».

Отец странно посмотрел на него. В глубине этих знакомых любимых глаз, потускневших от возраста, Анастасий увидел тревогу, и заботу, и еще что-то, чего никогда не замечал прежде, — уважение.

Анастасий положил руку на плечо Арсения.

— Верь мне, отец. Ты будешь гордиться мною, обещаю.

Праздник Вознесение всегда приходился на 25 апреля. Корни этой традиции уходили в языческие времена. В древнем Риме 25 апреля был днем Робигалии, праздником в честь Робиго, бога мороза, который именно в это время мог нанести огромный вред урожаю, если его не задобрить подарками и жертвоприношениями. Веселый праздник Робигалия, сопровождался красочной процессией, направляющейся через весь город на засеянные поля. Там приносили в жертву животных, а затем происходили соревнования и народные гулянья. Первые Римские Папы не боролись с этой испытанной временем традицией. Чтобы не отвратить тех, кто стремился к истинной вере, они мудро предпочли сохранить праздник, приурочив его ко дню Вознесения. Процессия во время праздника по-прежнему отправлялась на засеянные поля, но прежде останавливалась у базилики Святого Петра, где совершалась торжественная месса, чтобы Бог благословил новый урожай.

Погода в тот день была подстать празднику. Голубое небо было безоблачным, солнце озаряло все своими золотыми лучами, а жару смягчал прохладный северный ветерок.

Джоанна ехала на белой лошади за псаломщиками и гвардейцами, которые шли пешим строем, а также за семью архиепископами, восседавшими на конях. За ней следовали другие вельможи Апостольского дворца. Когда длинная процессия с красочными знаменами и гербами проходила через Латеранский двор, мимо бронзовой статуи римской волчицы, Джоанна беспокойно заерзала в седле. Ей показалось, что седло плохо закреплено, потому что в спине появилась сильная пульсирующая боль.

Джеральд скакал вдоль процессии с другими гвардейцами. Теперь он ехал рядом с ней, высокий и неотразимо красивый в гвардейской униформе.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он. — Ты очень бледна.

Джоанна улыбнулась, внезапно ощутив прилив сил.

— Прекрасно.

Длинная процессия повернула на Виа Сакра, и сразу же гром голосов приветствовал Джоанну. Сознавая, как опасно присутствие Лотара и его армии, люди с особым воодушевлением старались выказывать любовь и поддержку своему Папе. Они стояли вдоль дороги в несколько рядов с обеих сторон, приветствуя Джоанну и выкрикивая благословения, поэтому гвардейцам приходилось сдерживать толпу, чтобы она не мешала продвигаться процессии. Если Лотару были нужны доказательства популярности Джоанны, он получил их сполна.

Распевая и воскуряя фимиам, псаломщики шли по древней дороге, по которой шествовали Папы с незапамятных времен. Продвигались медленнее, чем обычно, из-за огромного числа просителей. По традиции, процессия довольно часто останавливалась, чтобы Джоанна могла выслушать всех. Во время одной остановки перед ней пала на колени старая седовласая женщина с лицом, изуродованным шрамами.

— Прости меня, Святой Отец, — взмолилась женщина. — Прости меня за все зло, что я причинила тебе!

— Встань, матушка, и успокойся, — ответила Джоанна. — Я знаю, ты ничего плохого мне не сделала.

— Я так изменилась, что ты не узнаешь меня?

Что-то в ее изуродованном лице показалось Джоанне знакомым.

— Мариоза? — воскликнула она. Знаменитая куртизанка состарилась на тридцать лет. — Великий Боже, что с тобой случилось?

Мариоза печально поднесла руку к своему обезображенному шрамами лицу.

— Следы от ножа. Прощальный подарок ревнивого любовника.

— Deus misereatur!

— Не возлагайте больших надежд на мужчин, ибо они столь же непостоянны, как ваша красота, — с горечью произнесла Мариоза. — Вы были правы. Любовь мужчин погубила меня. Это мое наказание… Божье наказание за то зло, которое я причинила вам. Простите меня, святейший отец, или я буду проклята навечно!