Сергей Алексеев - Возвращение Каина (Сердцевина)

— Как грустно, туманно кругом, тосклив, безотраден мой путь, а прошлое кажется сном, томит наболевшую грудь!

Но при всем этом он воображал, что освободится весной, пусть не этой, так следующей. И как всегда, в его воображении все складывалось очень хорошо: вдруг окажется, что Алеша жив, и Кирилл отыщется живым, и что спасется Олег от пуль карателей, и Вера выйдет замуж за надежного человека, и Василий вернется на Родину. И что родится у Аристарха Павловича сын…

Он понимал, что многое из его дум не свершится, однако не делал поправки, не исключал из своих молитв чью-то жизнь и судьбу, потому что предчувствовал весну, ту самую, когда все на свете оживет после мрачной зимы.

Но он еще не подозревал, что будет эта, ближайшая весна и начало апреля, когда он уже в вечерних сумерках подойдет к воротам Дендрария и не услышит вороньего крика в черных кронах деревьев. Но зато увидит свежие пни вдоль центральной аллеи, потому что ее расширяют для проезда интуристовских автобусов. Увидит пронумерованные стволы пока еще живых деревьев, горы земли, строительную технику; увидит деревянных языческих идолов, расставленных кругом возле родника, бьющего над чашей — все, что осталось от Колокольного дуба. Потом увидит длинный ряд бань на самом берегу озера, и половина из них будет сгоревшей, потому что пасынок Безручкина, Шило, придет однажды ночью и запалит, и его схватят на месте преступления. А еще увидит четыре этажа гостиницы, поднимающейся за озером прямо напротив дома, и высокие железобетонные сваи, торчащие из воды, на которых потом повиснет подвесной мост. Тут же встретит и теперешнего хозяина Дендрария, Николая Николаевича, очень любезного, за то, что когда-то спас его от пьянки и дал работу. И увидит, что с озерного дна кран поднимает мореный дуб, который Безручкин потом продаст итальянской фирме, узнает, что аэродром вместе со всем имуществом перешел в муниципальную собственность, поскольку покупка тридцати тысяч гектаров земли признается незаконной. Одним словом, он вернется в разоренное поместье, но зато встретит Василия с женой-шведкой и их двухлетней дочкой, которые приедут отдыхать в родовой дом. Потом на крыльцо выбежит Аннушка, совершенно здоровая и счастливая, за ней — царевичи, неузнаваемый, коротко стриженный и безбородый Олег, сильно постаревшая Екатерина…

А он будет смотреть на двери и ждать, когда же выйдет она, простоявшая несколько месяцев у тюремных ворот сначала с плакатом, а потом без него, просто с большим животом. Но она не выйдет, потому что накануне Олег с Аннушкой отведут ее в роддом на сохранение, где она останется на целый месяц, пока не родит наследника, которому нечего будет наследовать из нажитого отцом, но который унаследует голос Аристарха Павловича и потом удивит мир…

Весна же будет лихая, тревожная. То там, то здесь Аристарху Павловичу будет чудиться стремительная всадница на буланом жеребчике и с железной лопатой в руке. В конце апреля загремит неожиданный гром, и от молнии в Дендрарии загорится дерево. Но после грозы наступит раннее тепло, пойдет буйная трава, зазеленеют кроны. И вдруг на молодую листву падет тяжелый зимний снег, и хотя продержится чуть более суток, но отовсюду начнет слетаться воронье и долгую, страшную ночь будет орать и обгаживать проснувшуюся землю. Лишь к утру повеет теплый, крепкий ветер, смахнет и растопит снег, а вместе с ним разгонит по свету крикливые стаи черных птиц.

Но до настоящего тепла еще будет далеко, потому что в этот год поздно прилетят ласточки…

Октябрь — февраль 1993—1994 г. Москва — Вологда