Пленники - Гарегин Севиевич Севунц

— Все, что я сказал, — правда!

— Значит, вы не признаетесь, что фашисты вас купили ценой предательства ваших товарищей?

— Нет! Я не могу принять на себя такое обвинение.

— Тем хуже для вас! Все равно вы ничего не суме скрыть от меня. Я вас выведу на чистую воду, понятно?

— Буду только очень рад!..

Ответ Гарника снова вывел из себя Петухова. Вскочив с места, он заорал:

— Ах ты, гад! Ты еще осмеливаешься иронизировать тут! Ну, посмотрим, как ты дальше у меня запоешь!..

Уже было поздно, и следователь велел увести арестованного.

Гарник снова возвратился в свою камеру совершенно разбитым. Один из многих вопросов следователя застрял в памяти и мучительно требовал ответа. Петухов спросил: почему вы остались в живых? И в самом деле: почему он остался в живых? Разве не было лучше умереть, чем подвергаться теперь этим унижениям? Он даже не мог протестовать: его считали фашистским агентом и оправданий у него не было. Ведь его же схватили в лесу с парашютом, как ловят многих других шпионов и изменников. Другое дело, если бы он сам явился в советские органы и сказал бы, кто он и почему явился… Он не успел этого сделать. Стреляя в Филояна, он думал, что ранит его и тот не сумеет убежать, и это явилось бы доказательством, что он не его сотрудник. Но, как видно, Филоян не ранен и даже не схвачен. Следователь недаром требовал указать его приметы, спрашивал и о том, где они должны были встретиться позднее. Об этом договоренности с Филояном не было, но Петухов и тут не поверил Гарнику.

— Лжете, Адоян. Такое условие у вас было! Просто вы хотите спасти своего товарища…

Однажды на допросе Петухов спросил:

— На какие цели вы получили деньги?

— С Филояном я об этом не говорил. Перед вылетом, правда, зашел разговор о деньгах. Он сказал, что «имей мы в мирное время столько денег, вот здорово бы пожили»… Потом добавил к этому: «Если кончатся, сообщим и вышлют еще».

— И больше ничего?

— Больше ничего.

— А о том, чтобы вербовать за деньги новых шпионов, не говорил?

— Нет, не говорил.

— Опять хитрите?

— Я не хитрю. Спросите самого Филояна.

Но эти слова Гарника Петухов пропустил мимо ушей. Поэтому Гарник и заключил, что Филоян не пойман. Эта мысль была мучительной.

Негодяй Филоян сумел скрыться и сейчас, наверное, продолжает свою подлую деятельность, а он сидит в советской тюрьме и, наверное, его скоро осудят как изменника родины. Таких по законам военного времени только расстреливают.

Да, для него уже нет спасения. В этом он окончательно убедился на шестнадцатый день после ареста. Петухов не вызывал его подряд три дня. И когда Гарника снова привели к нему, он спросил:

— Ну, что, — опять будете упорствовать?

— Но на мне не лежит никакой вины!

— Лжете!

— Я не лгу.

Петухов вызвал конвоира:

— Приведите заключенного Филояна.

«А, — удовлетворенно подумал Гарник, — схватили наконец! Ну, теперь все выяснится».

Филоян еще в дверях увидел Гарника и на минутку остановился. Видимо, он не ожидал этой встречи.

— Заключенный Филоян, вы знаете этого молодого человека? — обратился к нему Петухов.

— Да, знаю. Мы были вместе в лагере, в диверсионной школе и вместе вылетели.

— Подтверждаете это, Адоян?

— Да.

— Между вами были личные счеты или вражда?

— Личных счетов не было, но я всегда ненавидел его, — сказал Гарник.

— Причина?

— Я вам уже говорил: расстрел пятерых, убийство Погосяна…

— Гражданин следователь, он лжет! — перебил Гарника Филоян. — Во-первых, расстреляно не пять, а шесть человек. Я тоже был в их числе. Меня вытащили из-под трупов и снова хотели расстрелять. Но какой-то полковник вмешался и предложил помиловать меня, если я соглашусь работать в немецкой разведке. Я дал согласие, — эту ошибку я признаю. Мы, все шесть человек, знали, что нас предал Гарник Адоян. Когда мы сидели в тюрьме перед расстрелом, его самый близкий друг Великанов сожалел: «Ах, почему я раньше не убил этого доносчика!..» А что касается Рубена Погосяна, то пусть Адоян наберется храбрости и скажет, — кто был его самым близким другом? Он!..

— Вы отрицаете, Адоян, что были близким другом Рубена Погосяна?

— Нет, не отрицаю.

— Вот видите, гражданин следователь? Я хочу быть правдивым до конца. Адоян еще в диверсионной школе стал шпионом, был связан с начальником школы Мейеркацом, давал ему о нас сведения, После убийства Погосяна он сам мне сказал: «Этот человек хотел всех выдать, как только нас спустят на парашютах в России». Это факт. Думаю, что Адоян не станет отрицать это.

— Ну, что теперь скажете, Адоян?

— Извините, гражданин следователь, я еще не кончил. В лагере был наш парень, который давно знал Адояна и мог много рассказать о нем. Этого парня бросили в колодец. Я знал, что это сделал Адоян. Ему ничего не стоит убить человека. Когда мы спустились на парашютах, я намекнул ему, что можно бы пойти и сдаться. Он сразу начал стрелять в меня…

— Адоян, опять все будете отрицать?

— Да! Отрицаю! Все, что здесь сказал Филоян, наглая ложь. Верно только одно: мы вместе вылетели и вместе спустились на парашютах. Мои показания вы записали. Теперь я удовлетворен, узнав, что Филоян схвачен. Эту гадину я давно готов был убить, но не пришлось… Ничего, накажите и меня тоже.

Закончив очную ставку, Петухов велел увести Филояна.

— Видите, Адоян, что нас обмануть нелегко. Невиновным притворялись, сказочки рассказывали!

— Да поймите вы, что я рассказал вам сущую правду!

— Ах ты, проклятая змея! — вскипел Петухов.

В эту минуту дверь открылась, — вошел пожилой полковник.

— Что у вас за крики, Петухов?

— С этим извергом иначе нельзя, товарищ полковник!

Гарник тяжело дышал. Уже не сдерживаясь больше, он выкрикнул:

— Я не изверг, слышите! Можете меня повесить, расстрелять, но я не изверг!.. Изверг тот, чьи слова вы приняли за чистую монету.

— Замолчите! — пригрозил Петухов.

Полковник кинул на Гарника быстрый взгляд, подошел к столу и, взяв протокол, прочел его от начала до конца. Затем, свернув протокол в трубку, распорядился:

— Пусть уведут.

Гарник пришел в свою камеру, потеряв последние надежды. Он считал расстрел неминуемым.

На следующий день Гарника вызвал другой следователь — Попов. Зорко поглядывая на Гарника поверх очков, он спокойно слушал его ответы и записывал их во всех подробностях. Когда Гарнику хотелось сделать пояснение, он поощрительно кивал головой:

— Да, да. Давайте! Говорите!..

Время от времени он опрашивал:

— Может, устали? Сделаем перерыв.

Деловитый следователь Попов закончил следствие за четыре дня. Он записал все,