Юрий Иваниченко - Разведотряд

Лодка зарокотала дизелем и споро повернулась, так что рубка закрыла от краснофлотцев всех, кто оказался на узкой палубе. Струя чуть вспененной гребным винтом воды мягко толкнула шлюп и сбила прицел.

Впрочем, во что теперь целиться? Обшивку из «дегтяря» не просадишь, гранату не добросишь, а ничего более мощного у разведотряда не было.

Один за другим итальянские подводники, уже почти невидимые в полутьме лунной ночи, забрались вовнутрь лодки. На палубе остались только капитан и мичман, и только тогда Маринелли осмелился спросить:

— А почему мы уходим? Мы же могли всех их искрошить?

— И что? — Неприязненно поинтересовался Вальди. — Что я доложу? Что в жарком бою потопил деревянную весельную шлюпку? Вы что, хотите, чтобы я, капитан Вальди, сделался посмешищем на весь «Реджиа Марина»? Чтобы в мичманских школах изучали героический подвиг подлодки СВ-3 и покатывались от хохота?

— Но это же русские… — Только и нашёлся, что сказать Маринелли.

— А это я! — отрезал капитан-лейтенант и взялся за стальную скобу трапа.

— Не стрелять, — чуть запоздало скомандовал Новик.

И в самом деле, палить заведомо безрезультатно, лишь потому, что там настоящие, классические фашисты, а не германские «наци», которых невесть почему, но именно так стали называть — стоит ли? Задание разведгруппы ведь предусматривало совсем иное. И, как знать, быть может, эта нежданная тишина и поможет его выполнить, во всяком случае, подойти к берегу незаметно?

Конечно, вот такой ловкий маневр и демонстративный уход оскорбительны — мол, нас же что, и за противников не считают?

«Но лучше уж так, — подумал Александр Новик. — А там посмотрим…».

И сказал вслух не своё, заученное, но всё же как нельзя лучше соответствующее:

— Наше дело правое. Победа будет за нами.

Та же ночь июня 1942 г. Гелек-Су

Сводная разведгруппа 1-го и 2-го отрядов (авиации и морской пехоты ЧФ).

Берег нависал мрачной громадой, когда свечной огонёк полной луны затапливало расплавленным свинцом облаков, и вновь блестел чищеным серебром скальных утесов Ай-Петри, когда облака расползались, пробитые и изгнанные холодными лучами лунного света. Берег казался полуразрушенным замковым мостом, провисшим над пропастью моря и готовым вот-вот оборваться в его чёрную бездну, в которую даже звёзды боялись заглянуть, вспыхивая редкими блёстками на колеблющейся поверхности.

Берег казался чужим и чуждым, ненадежным и даже враждебным, хотя…

Лейтенант Новик ещё хорошо помнил тот берег, берег довоенной Всесоюзной здравницы, виденный им когда-то также ночью, но с борта прогулочной лодки. И тот берег, к этому, приложить можно было разве что лишь контурно, с равнодушием чертёжной кальки. В памяти сердца они не прилагались друг к другу нисколько.

Тот берег был иным.

У подножия заколдованного замка Ай-Петри взрывался и, не затухая, трепетал на невидимой волне праздничный фейерверк огней, разноцветный, как монпансье из жестяной банки, куда она то и дело запускала свою нескромную щепотку. В барочных химерах тропической зелени белели скульптуры неизменной «девушки с веслом», впрочем, и с кувшином тоже, виднелись готические зубцы и восточный купол дворца, и накатывал волнами пасодобль или танго «Рио-Рита». И было на сердце так по-детски легко и радостно, будто пяти лет от роду отыскал в ящике мороженщика пломбир со своим именем на вафельном стаканчике: «Саша». И кружилась голова от «Вечерней Москвы», невидимым кисейным шарфом вьющейся за её смоляными кудрями. И в кудрях этих, на его плече, прятался новенький малиновый кубик младшего лейтенанта НКВД, вчерашнего курсанта, а сегодня уже ни много ни мало — начальника караула…

Правда, не бог весть какого секретного объекта, а ведомственного санатория с незнакомым названием Гелек-Су, но…

Подтянутый, во френче с жарко-медными пуговицами и бриджах в сапоги «бутылочкой», перетянутый скрипучей портупеей нагана. А главное, с «байроновским сплином» в чёрных глазах, затенённых глянцевым козырьком, со скептической улыбкой в тонких губах, которые до революции «нервическими» называли. С улыбкой человека, по долгу службы знающего о жизни нечто такое, что и помыслить боязно — «большую военную тайну». К нему, если верить приятелям-однокашникам, даже самые отъявленные комсомолки из кулинарного училища подступиться не решались. Посчитаются на танцах — кому «Печорина» на «белый» приглашать, и… Ну его! Как глянет эдак, так и выдашь бабушку, что фельдфебелем женского батальона из-за поленницы дров перед Зимним подсчитывала: «Бежит солдат… бежит матрос…», затвор передёргивая…

Бог весть в кого у сына симферопольских самых что ни на есть пролетариев — водовоза и прачки — удалась такая аристократическая физиономия, хоть сейчас в ИНО НКГБ для внедрения в белогвардейское подполье. Неспроста обладательница смоляных кудрей, дочь самого Пельшмана, между прочим, обращалась к нему шёпотом: «Ваше благородие», когда вместе с папашей, начальником кадрового отдела, в Гелек-Су отдыхала…

Сегодня он снова был там, на бывшей даче Пензенского предводителя дворянства и территории бывшего санатория Крымского наркомата внутренних дел.

Но теперь наглухо зашторены были стрельчатые окна усадьбы — чёрные стекла с бумажными полосками крест-накрест. Не горели лупоглазые прожекторы на башенках декоративных минаретов — светомаскировка; не гремел оркестр в раковине эстрады в саду и не мелькали среди куп лавровишни парочки отутюженных, с иголочки, офицеров и их дам, когда смешливых и юных, когда чопорных, как бронзовая чернильница.

Когда-то вечно праздничный, полный шипения шампанского, пьяного треньканья рояля и ресторанного гвалта, дом казался теперь вымершим; даже в затейливой татарской резьбе на его террасах чудилось что-то от паутины заброшенности…

Впрочем, какая-то, приглушенная то ли светомаскировкой, то ли грифом «Совершенно секретно — Ganz geheim», жизнь тут угадывалась.

Время от времени между резными столбиками галерей оживало мерное, как маятник, движение часовых; глухо ворча двигателями, подкатывали к парадному открытые штабные «опели» с притушенными фарами и, кудахча переполошенной курицей, торопился куда-то посыльный BMW с коляской…

Старший лейтенант Новик Александр Васильевич.

Особый отдел КЧФ.

Личное дело

Новик A.B. 1919 г.р., член ВЛКСМ, уроженец Симферополя. Окончил школу младшего офицерского состава войск НКВД «Симеиз». Владеет немецким. С лета 1941-го командир сапёрно-маскировочной роты 4-го полка 184 дивизии НКВД, прикрывавшей отход 51 армии из-под Одессы. 11 ноября 1941-го с остатками роты пробился в осаждённый Севастополь. По расформированию полка добровольцем зачислен во 2-й разведотряд штаба флота.

Отлично проявил себя во время Евпаторийского рейда, представлен к медали «За отвагу» и назначен командиром отдельной разведгруппы.

… — Что это у тебя тут, Зелим? — спросил лейтенант у старого знакомца, старика-татарина Зелимхана, после того как тот вновь обрёл дар речи и, машинально дунув на огарок свечи в руке, торопливо втолкнул ночного гостя внутрь своей сторожки на самой окраине парка, в трехстах метрах от кованого забора — «внешнего периметра»: — Штаб какой-то? Кстати, салям…

— Алейкум… — опустился старик, бывший, а может, и всё ещё настоящий садовник огромного парка Гелек-Су, растерянно нащупав под собой табурет. — Откуда ты здесь, Саши-джан?…

— Дезертировал… — подумав и, предупредительно глянув на своего спутника, ответил Саша, присаживаясь напротив, на скрипучую панцирную кровать с хромированными шишечками. — Или от своих отстал, считай как хочешь…

Не далее как полчаса назад командир разведгруппы «Б» 2-го разведотряда лейтенант НКВД Новик и старший матрос Николай Романов, боец той же группы по кличке Царь, переждав, пока сапфирное зарево прожектора проскользнёт дальше по дикому галечному пляжу, вынырнули из-за глыб бетонного лома…

Старший матрос Романов Николай Николаевич.

Особый отдел КЧФ.

Личное дело

Романов H.H. 1910 г.р., беспартийный, уроженец Херсона.

Гражданская профессия — моторист 2-го класса. В 1935 г. призван на Черноморский Флот. Действительную военную службу проходил в должности матроса-моториста подлодки М-118 класса «Малютка». После затопления М-118 25.06.41 во время рейда на Констанцу[1] временно зачислен в бригаду морской пехоты Севастопольского ОБОР. С 5.04.42 добровольцем зачислен во 2-ой разведотряд штаба флота. Состоит на штатном учёте 7-го дивизиона 2-ой бригады малых подводных лодок, как специалист резерва.